Серпомъ по недостаткамъ (целикомъ) - Аноним Луиза-Франсуаза

Насчет целины не знаю, у меня засеяно зерном было гораздо меньше, порядка двухсот тысяч десятин. И с каждой я намеревался собрать тонны по полторы зерна: почти половина угодий была уже засеяна "Царицынкой". Это по пшенице, прочие зерновые тоже подбирались из самых урожайных сортов: институт сельского хозяйства уже работал в полную силу.

И все это нужно было как-то сохранить, так что лето тысяча девятьсот четвертого года было летом строительства элеваторов и овощехранилищ. А еще - летом строительства железных дорог.

С американцами у России снова наступила дружба - и компания Карнеги запроцветала со страшной силой: рельсов у нее было закуплено на сорок миллионов долларов. Одна железная дорога от Охи до Корсаковского поста на Сахалине стоила полтора миллиона только по рельсам, а на все запланированные там дороги рельсов нужно было уже на два с половиной миллиона. И платить за них приходилось именно мне: Император - чтоб ему пусто было - в знак признательности за "покорение Курил и Йессо" присвоил мне титул графа Сахалинского - и отдал Сахалин "на разграбление и поругание", в смысле - на освоение, но полностью за мой счет. Заодно я получил и очень странное повышение по "воинской службе": мне было присвоено звание "полковника в отставке".

Из-за этого мне пришлось даже в Петербург скататься - полковничье звание император всегда присваивал на личной аудиенции, но из визита к царю снова удалось извлечь определенную пользу. В разговоре, когда после рассказа о "завоевании Курил" разговор перешел на проблемы Сахалина, я пожаловавшись на нехватку людей, "попросил" всех ссыльных социалистов отдавать мне "на перевоспитание". Николай хмыкнул:

- Вы считаете, что их можно перевоспитать?

- Нужно, ваше величество, нужно. А физический труд на свежем воздухе, как показывает практика, таковому перевоспитанию очень способствует: ведь воспитуемый сразу ставится в известность, что только перевоспитанные получат шанс вернуться в общество.

- И вы собираетесь заставлять работать в своих копях дворян и разночинцев?

- Нет, конечно. Там много работы и для инженеров, и для просто образованных людей. А заставлять - это не наш метод. Каждому воспитуемому будет предоставлен свободный выбор: или потрудиться на благо Отечества, или сдохнуть с голоду. А то развелось тут борцунов за права трудящихся, которые самым тяжким трудом почитают перемещение карандаша по бумаге. Пусть на своем опыте узнают, за что они так героически языком боролись - я убежден, что это поможет им разобраться со своими заблуждениями. Вдобавок, такой подход поможет казне изрядно сэкономить на их содержании, а то нынче ссылка многими этими борцунами воспринимается как оплачиваемая вакация.

- Ну что же, можно попробовать... в качестве, как вы говорите, эксперимента. Я подпишу нужный указ, со сроком действия на год - и если мы увидим пользу от такого решения, то действие его продлим.

Что лично для меня оказалось намного важнее - во время моего посещения столицы я, наконец, добрался до "родственников". Николая Александровича дома не было - по службе был где-то в море. Так что я познакомился лишь с его супругой и двумя детьми. Впрочем, с детьми "познакомился" лишь внешне: Саше было три года, а его сестренке Ане - вообще два.

Вера Николаевна встретила меня довольно радушно, показала мне дом: ведь сам "кузен" родился и вырос за границей и, вернувшись в Петербург, поселился в доме деда - и комната моего отца была сохранена практически в неприкосновенности. Показывая ее, она поделилась и забавной семейной историей: в подоконнике комнаты, которую было решено отремонтировать где-то в конце 90-х, обнаружился небольшой тайник, в котором мой "отец" хранил разные детские еще "драгоценности": несколько оловянных солдатиков, стеклянный шарик и, почему-то, пару новеньких британских гиней. Понятно, что гинеи туда положил "отец" уже будучи взрослым, но откуда он их взял и почему спрятал - осталось неизвестным. А тайник был действительно тайником: если бы подоконник не сгнил, то найти его было бы практически невозможно. Похоже, талантливым был мой "отец" - жалко, что от него больше ничего и не сохранилось. Правда, сказали, что я на него немного похож - и я не усомнился в словах женщины, никогда не видевшей ни его, ни даже его портретов.

Нот портрет "деда" я увидел... На меня смотрел... никогда не помнил фамилии старых актеров - но этот играл в "Дуэнье" роль Карлоса. Он еще песню пел про сеньора. А Вера Николаевна сказала, что муж ее - копия деда. В общем, семье "родственников" я купил другой дом, за более чем семьсот тысяч рублей - по местным временам почти дворец. Почти - потому что ремонта требовал, ну я и на ремонт Вере Николаевне триста тысяч оставил.

И уж этого миллиона я совсем не жалел. Не из каких-то особых чувств к "родственникам", а потому что портрет этот меня как-то связал с моим "будущим прошлым". Не знаю, насколько актер - вспомнил, Сошальский была его фамилия - был велик и славен, я его по одному только фильму и помню, где роль его была далеко не главной. Но этот портрет стал для меня каким-то символом принадлежности меня и к этому миру, и к миру моего прошлого будущего. Знаю, что редко, очень редко буду появляться в Петербурге, но вот сама возможность сюда приехать и этот портрет "почти Сошальского" снова увидеть - и чтобы никто при этом не мешал - вот это стоит куда как больше миллиона. Именно возможность - и поэтому я не стал даже дожидаться, пока дом теперь освободится для моих будущих визитов, а поехал в Царицын.

Правда, сначала мне пришлось тесно пообщаться - по поводу нового царского указа - с министром внутренних дел Вячеславом Константиновичем фон Плеве и обсудить с ним формальности по передаче мне будущих "воспитуемых". Вячеслав Константинович был совершенно не в восторге от затеи, но раз Император приказал... Впрочем, насчет боевиков-террористов наши мысли оказались близки: министр лишь посетовал на отсутствие именно "неизбежности наказания":

- К сожалению, далеко не все преступники предстают перед судом потому что в иных странах находят они покровительство.

- Но и в иных странах суд Божий им воздаст по заслугам.

- Вынужден отметить, что Божий суд, похоже, слишком долог.

- Иногда, как мне кажется, стоит Господу и намекнуть, на кого следует обратить внимание и отправить их к родным пенатам...

- Было бы неплохо, но как? Раввинов у нас на службе нет, а в списке вашем, если обратите внимание, иудеев как бы не три четверти...

- Ну, я попробую изыскать способы. Думаю, если человек достаточно праведный вознесет соответствующую случаю молитву, то Господь не оставит ее неуслышанной.

- Хм... правильная молитва, говорите? Хотя, если молитва действительно правильна, то пожалуй...