Звероловы. Сборник - Карл Гагенбек

зато я прямо-таки был счастлив от мысли, что, если я разорюсь, мне будет решительно наплевать на то, что они не получат обратно своих денег. Мне удалось наскрести достаточную сумму, чтобы подготовиться к отъезду в Нью-Йорк, последовавшему несколько дней спустя.

Мой самолет отлетал из аэропорта Ян-Смэтс в 11 часов утра. В половине шестого утра Кэрол и Джун подошли к моей кровати и сказали:

— Папочка, можно попросить тебя одеться и пойти с нами?

— Куда? — спросил я.

— Пожалуйста, не спрашивай, папочка, это секрет.

Мы сели в машину, и по их просьбе я направился к католической церкви св. Колумба, где нас ожидал один из моих лучших друзей Джон Хаддад. Они устроили для меня специальную мессу, которую читал преподобный отец Уорд, наш приходский священник и друг. Кэрол и Джун молились о том, чтобы «Бог привел тебя целым и невредимым обратно к нам и чтобы все твои беды и горести скоро прошли».

Мы тогда еще не знали, что мои американские распространители выплатили мне весьма значительную сумму в долларах, но, к сожалению, по ошибке заслали ее не в мой банк. Идиотизм моего положения состоял в том, что, пока я побирался на Принслоо-стрит, тысячи фунтов лежали на моем счету в другом банке, который в свой срок перевел их наличными в мой банк. Увы! Если б деньги пришли всего лишь на два дня раньше!

Дела моих распространителей как нельзя лучше поправились, и вскоре после моего прибытия в Нью-Йорк наши финансовые затруднения благополучно разрешились. Я снова стал довольно богатым человеком. Прошлые невзгоды развеялись как дурной сон. Я покинул Нью-Йорк, увозя в кармане контракт еще на двадцать шесть фильмов, и полетел в Лондон. Там при содействии моих распространителей, которые послали со мной своего представителя, я продал «Майклов» за изрядную сумму коммерческой телевизионной компании. После этого я дал телеграмму Джону Хаддаду, чтобы он встретился со мной в Лондоне, и мы вместе полетели на Всемирную ярмарку в Брюссель, затем в Париж, где увиделись с находившимся в отпуске отцом Уордом. С ним мы провели несколько дней, потом направились в Рим и Бейрут.

Хотя это был уже мой пятый визит в Бейрут, воссоединение с родственниками, которые в полном составе встречали нас, совершенно лишило меня сил. Мои волосы растрепались, лицо покрылось пятнами губной помады самых разнообразных оттенков, щеки болели от прикосновений небритых подбородков, а плечи промокли от слез радости и счастья. Эти люди прямо-таки жаждали увидеть кого-нибудь, хоть отдаленно связанного с их близкими, которые много лет назад покинули родину, иные, быть может, навсегда. Сам отец двух дочерей, я легко могу представить себе, что должны были испытать мои дед и бабка, когда мой отец увез свою семнадцатилетнюю невесту в Африку, пользовавшуюся в то время лишь славой страны диких зверей и враждебных племен. Вернувшись в Ливан после почти пятидесятилетнего отсутствия, моя мать уже не застала своих родителей в живых.

Джон первый из всего семейства Хаддадов ступил на землю Ливана после того, как его отец вместе с родителями около шестидесяти лет назад покинул родную страну. Его родственники также пришли встретить его, и, таким образом, чуть ли не мы одни целиком оккупировали весь аэропорт. Первые пять дней и пять ночей нашего пребывания в Бейруте были до краев заполнены вином, песнями и хождением по гостям. Наши родственники устраивали нам роскошные приемы, длившиеся с заката и почти до восхода. Днем мой двоюродный брат Хабиб сажал нас в свою машину и вез осматривать достопримечательности, среди них — развалины Библоса и всемирно известные, восходящие к сотому году до нашей эры развалины Баальбека, где колонны храма Ваала в сто двадцать футов высотой стоят символом силы и могущества давно прошедших времен.

В этот знаменательный приезд в Бейрут я словно заново увидел этот город контрастов — город современных зданий и древних развалин, город, где прошлое переплетается с настоящим, где нетронутыми и неизменными сохраняются многие обычаи и традиции ливанского народа. Бейрут, столица одной из самых древних стран, известных человеку, во времена Финикийского государства был одной из важнейших его общин. На улицах этого города мы встречали представителей всех рас, религий и вероисповеданий. Шум нескончаемых потоков автомобилей перекрывался пронзительными голосами уличных торговцев, выкликавших товар, а с минаретов мусульманских мечетей, эхом отдаваясь в узких уличках, разносились крики муэдзинов, звавших правоверных к молитве.

Мы осмотрели знаменитые ливанские кедры, стоящие с незапамятных времен наперекор всем стихиям. В библейские времена эти массивные деревья сплошь покрывали склоны гор Ливана. Царь Соломон использовал их при создании своего царства. Однако в наши дни от кедровых лесов уцелело лишь несколько рощ, которые бережно охраняются.

Джон Хаддад много слышал о чудесных вышивках, резных и инкрустированных изделиях, которыми славится Дамаск, и предложил съездить туда купить подарки нашим женам и детям. И еще ему очень хотелось привезти несколько столиков для игры в триктрак своему отцу и брату. Пересекая границу между Ливаном и Сирией, мы спросили у ливанских таможенников, сможем ли мы провезти обратно несколько столиков для игры в триктрак. Нам ответили, что возражений не будет, если только мы заявим о них в таможенной декларации при возвращении из Дамаска. В Дамаске мы нашли старого кустаря-сирийца, предки которого из поколения в поколение только тем и занимались, что делали эти столики, напоминающие складные шахматные доски. Их искусство перешло к нему по наследству, и он заверил нас, что нигде в мире мы не найдем столиков лучше тех, что сделаны его руками. Его изделия были великолепны. Никогда раньше я не видал столь тонкой кустарной работы. Надо полагать, он часами терпеливо нарезал крошечными кусочками слоновую кость, перламутр, черное и сандаловое дерево и инкрустировал ими столики, и все же продавал свои изделия по удивительно низкой цене. Выпив много чашек сладкого кофе по-турецки и сделав несколько затяжек из кальянов, стоявших рядом с нами на ковре, мы договорились о покупках. Затем, объехав на прощание этот чудесный город, отправились обратно в Бейрут…

Прибыв на границу, мы обнаружили, что там введены строгие меры предосторожности. Солдаты с пулеметами и винтовками с примкнутыми штыками остановили нас в двухстах ярдах от здания таможенной и иммиграционной служб и препроводили в таможню. Там нас обыскали и допросили. Наш автомобиль также был тщательно обыскан и столики конфискованы.

Мы заявили протест и объяснили по-арабски, что, когда мы переезжали границу утром, мы получили от одного из офицеров устное разрешение провезти обратно столики для игры в триктрак. Но, казалось, все объяснения