Архивы Дрездена: Грязная игра. Правила чародейства - Джим Батчер

в плену, я не мог совершить какую-нибудь глупость, и сверх того, к своему ужасу, осознал, что моя защита снова перестала действовать. Я тут же постарался по максимуму восстановить ее, но Бэрроуилл слишком долго контролировал мой разум. Все же я кое-как собрался с мыслями.

Парень выглядел ужасно. Его глаза остекленели. Он почти не двигался в такт Конни, тело его сотрясалось от судорог. Голова моталась из стороны в сторону, рот был открыл. Слюна стекала на пол.

Бэрроуилл поднял опрокинутый стул и уселся на него, положив лодыжку на колено и скрестив руки на груди. С бесстрастным, холодным видом он наблюдал за тем, как его дочь убивает молодого человека, которого любит.

– Бэрроуилл, – сказал я хриплым, срывающимся голосом. – Останови это.

Вампир посмотрел на меня и покачал головой.

– Время уже за полночь, Дрезден. Пора Золушке вернуться к своей настоящей жизни.

– Сукин ты сын, – прорычал я. – Она же убивает его!

Легкая улыбка тронула уголки его губ.

– Да. И это так прекрасно. Ее голод уже достаточно силен. – Он слегка махнул рукой. – Разве он выглядит расстроенным? Он – смертный. А смертные рождаются, чтобы умереть. Единственный вопрос – когда это случится и насколько болезненным будет.

– Между рождением и смертью проходит целая жизнь, – процедил я сквозь зубы.

– И будет еще много таких, как он. – Глаза Бэрроуилла стали холодными. – Как он. И ты.

– О чем это ты?

– Когда она закончит, мы уйдем. Тебя мы приберегли на десерт.

В моем желудке образовался ледяной комок, я нервно сглотнул. С учетом всех обстоятельств, мне стало совсем не по себе. Не молчи, Гарри. Продолжай заговаривать ему зубы. Ты еще не встречал вампира, который не млел бы от звуков собственного голоса.

– Почему вы не сделали это, когда я был в отключке? – спросил я.

– Так намного эффективнее, – ответил Бэрроуилл. – Если молодой атлет примет экстази и его сердце не выдержит, будет прискорбно, но никто не начнет расследование. Два покойника? Один из них – частный детектив? Это вызовет вопросы. – Он пожал плечами. – И я не боюсь, что ты наложишь на меня смертельное проклятие, чародей. Как только Конни доберется до тебя, ты потеряешь голову и не вспомнишь даже свое имя, не то что текст проклятия.

– Рейты убьют тебя, если ты втянешь Коллегию и Совет в противостояние, – сказал я.

– Рейты ничего не узнают. Дрезден, у меня двадцать вурдалаков, вечно голодных. Они не оставят от твоего трупа ни косточки.

Конни внезапно замерла. Ее кожа теперь была цвета слоновой кости. Она вздрогнула и прерывисто задышала. Девушка откинула голову, из ее горла вырвался низкий гортанный стон. Не каждый секс доставлял мне столько удовольствия, как этот стон Конни.

Да чтоб тебя, Дрезден! Сосредоточься!

У меня совсем не было времени.

– Совет обо всем узнает, дружище. Они ведь чародеи. Находить то, что невозможно отыскать, – это их работа.

Он усмехнулся:

– Полагаю, мы оба знаем, что их репутация – просто хорошая выдумка.

Мы оба действительно знали об этом. Черт возьми!

– Думаешь, меня никто не станет искать? – спросил я. – Знаешь, у меня ведь есть друзья.

Бэрроуилл внезапно наклонился вперед, уставившись на Конни, и его глаза внезапно посветлели.

– Возможно, Дрезден. Только здесь нет твоих друзей.

Послышался такой громкий треск, что все здание задрожало. Блестящий черный «линкольн» Бэрроуилла влетел в дверь комнаты и снес добрую часть примыкавшей к ней стены. Ее обломки раскидали державших меня вурдалаков, в воздухе повисло облако пыли.

Я тут же начал кашлять, однако смог рассмотреть, что произошло. Машина появилась с противоположной стороны здания, протаранила помещение, где Бэрроуилл поджидал меня в засаде, пересекла коридор и добралась до комнаты Ирвина, внутри которой оказались передние колеса и бампер. Она проделала огромную дыру в кирпичной стене здания, обнажив все, что за ней скрывалось.

Разумеется, это привлекло всеобщее внимание. На мгновение в комнате стало совсем тихо. Шофер-вурдалак все еще сидел за рулем, только его голова слегка покачивалась, наклонившись под прямым углом.

– Ха, – хрипло захохотал я. – Ха-ха. Хи-ха-ха-ха! Идиот!

Кто-то громадный прыгнул сквозь дыру в стене, перелетел через коридор и приземлился почти с таким же грохотом, что и автомобиль. Клянусь, я не удивился бы, услышав в тот момент звуковые эффекты, которые сопровождали прыжок Стива Остина[33]. В соседней комнате было темно, поэтому я видел только массивную угрожающую тень вновь прибывшего.

Он стукнул по полу ладонью размером с поднос и издал низкий, раскатистый звук, сравнимый лишь с игрой бас-гитары, работающей на усилителе. Настоящая музыка, которую невозможно разложить на ноты, как нельзя это сделать с музыкой грозы или передать в стихах шум бурного потока. Но все равно это была музыка.

От удара пошла густая пульсирующая волна энергии, которой я никогда не ощущал прежде, и я увидел, как она проходит через наполненный пылью воздух. Потолок, стены и пол запели в такт музыке и грохоту удара, а телепатическую атаку Бэрроуилла смыло, как прибой смывает песчаный замок. Глаза Конни обрели цвет, на смену чистой, пустой белизне пришла глубокая и прозрачная голубизна льдинок, на лицо вернулась человечность. Ощущение дикой паники, которым был пропитан воздух, внезапно исчезло, и на один бесконечный миг в ночи воцарились абсолютная тишина и полнейшее спокойствие.

Мать.

Честная.

Я занимаюсь магией не одно десятилетие, и поверьте мне, это мало чем отличается от других занятий. Когда работаешь с магией, быстро начинаешь понимать, что ломать гораздо проще, чем созидать, а исправлять намного сложнее, чем уничтожать. Бросишь камень на зеркальную гладь озера, и по нему пойдет рябь. Создавать волны с помощью магии вместо камня не так уж сложно.

Но если тебе удастся сделать поверхность озера снова гладкой – вот это уже настоящее мастерство.

Поток энергии не был направлен против чего-то или кого-то конкретного. Он не разрушил атаку Бэрроуилла.

Он просто восстановил озерную гладь.

Речные Плечи открыл глаза, от ярости полыхавшие в темноте, словно угли. При этом он неподвижно сидел на корточках.

Громилы Бэрроуилла застыли, глядя то на Речные Плечи, то на Бэрроуилла.

– Проваливай, дружище, – сказал я. – Он дает тебе шанс уйти. Используй его.

Вампир стоял среди обломков с непроницаемым лицом. Он смотрел на Речные Плечи секунды три, а потом я заметил за спиной бигфута какое-то движение.

Когтистые лапы стали хвататься за края пролома в стене. Злобные, налитые кровью глаза вспыхнули в темноте. Чудовища, по очертаниям похожие на людей, появились совершенно бесшумно.

Вурдалаки.

Бэрроуилл не ограничился шестеркой головорезов.

Он привел их всех.

Бэрроуилл плюнул в сторону Речных Плеч, оскалил зубы и закричал:

– Убейте