Глубина в небе (авторский сборник) - Вернор Виндж

Эзр вспомнил слова эмергентов, что общество всегда держалось на людях, «не имеющих жизни». Но…

– Триксия Бонсол – это цель, которая того стоит, Фам.

– Согласен. Но ты говоришь об очень высокой цене – ждать всю жизнь того, что может и не случиться. – Он остановился, склонил голову набок. – Просто стыд и срам, что ты не поражен вирусом эмергентов: это было бы куда легче снять! Ты настолько зафиксирован на Триксии, что не видишь, что творится вокруг, не видишь людей, которым делаешь больно или человека, который, быть может, тебя любит.

– Да? Кого?

– Думай, Эзр. Кто организовал систему стабилизации скал? Кто убедил Нау ослабить цепь? Кто сделал возможными бар Бенни и фермы Гонле? И сделал все это несмотря на повторные мозгочистки? Кто спас твою задницу в финальной стычке?

– Ой! – это слово прозвучало тихо и смущенно. – Чиви… Чиви хороший человек.

И тут в лице Фама показалась настоящая злость – впервые за все время после свержения Томаса Нау.

– Да очнись же ты, черт тебя побери!

– Я в том смысле, что она умница, и смелая, и…

– Да, да, да! Она на самом деле гений почти во всем. Я за свою жизнь только двух-трех таких видел.

– Я…

– Эзр, я не думаю, что ты эмоциональный кретин, или я бы вообще с тобой не разговаривал, и уж тем более о Чиви. Но очнись наконец! Ты должен был бы заметить это уже много лет назад, но ты слишком зациклился на Триксии и на собственных переживаниях вины. А теперь Чиви ждет тебя, но без особой надежды, потому что она настолько благородна, что не хочет мешать твоему ожиданию Триксии. Подумай о том, кем она стала, когда мы избавились от Нау.

– Она участвует во всем… кажется, я встречаю ее каждый день…

Он чуть не ахнул. Это было как де-фокусировка – увидеть совсем по-новому то, что видел все время. Да, это правда, он зависел от Чиви даже больше, чем от Фама или Анне. Но у Чиви были свои тяготы. Он помнил ее лицо, когда она встретила Флорию Перес. Он помнил ее улыбку, когда она радовалась, что у него все кончилось хорошо. Странно было чувствовать стыд за того, о ком ты мгновенье назад вообще не думал.

– Мне… мне очень жаль… я никогда не думал.

Фам откинулся в кресле.

– На это я и надеялся, Эзр. Ты и я – у нас одна проблема. Мы отлично разбираемся в великих принципах и хромаем в простых человеческих отношениях. Нам над этим надо поработать. Я тебя секунду назад хвалил, и это не было ложью. Но Чиви в самом деле чудо.

Эзр не мог ничего ответить. У него в душе шла полная перестановка мебели. Триксия, мечта всей его жизни, куда-то ускользала.

– Мне надо подумать.

– Так и сделай. Только поговори об этом с Чиви, ладно? Вы оба прячетесь за стенами. И оба удивитесь, что может получиться из прямого разговора.

Эта идея вспыхнула как новое солнце. Просто поговорить об этом с Чиви.

– Да. Я так и сделаю!

66

Прошло время, но Арахне еще долго предстояло остывать. Последние сухие бури еще метались в средних широтах, все подбираясь к экватору планеты.

У флаера не было ни крыльев, ни реактивных двигателей, ни ракет. Он опустился по баллистической дуге и снизил скорость перед мягкой посадкой на голые скалы плоскогорья.

Майор Виктория Лайтхилл похлопала по земле кончиками рук.

– Не повезло нам, что здесь нет снега. Следов не осталось. – Она махнула в сторону скалистого склона в нескольких дюжинах ярдов. Там был снег, забившийся в трещины, лежащий сейчас в тени ветра. Он призрачно-красноватым блестел на солнце. – А там, где снег есть, его всегда переносит ветер. Ты чувствуешь ветер?

Триксия Бонсол высунулась наружу. Слышно было, как он поет вокруг шлема.

– Посильнее тебя! – рассмеялась она. – Мне-то приходится стоять всего на двух ногах.

Они направились к склону. Триксия вывела звуковую связь с сетью на ноль. Здесь и сейчас ей хотелось испытать все самой, и чтобы ее не отрывали. Но гудение звука и дисплеи в верхних углах поля зрения все время держали ее в напряженном контакте с тем, что происходит в космосе и в Принстоне. В реальном мире за шлемом свет был разве что чуть ярче луны Триленда, и единственным движением было пересыпание поземки.

– Это наше самое вероятное предположение, где Шерканер покинул вертолет?

– Да, но здесь нет никаких его следов. Файлы журналов все смешались в кашу. Папа управлял вертолетом Рахнера по сети. Может быть, он шел куда-то в выбранное место. Скорее же он направлялся случайно в никуда.

Сейчас Триксия не слышала настоящего голоса Маленькой Виктории. Эти звуки транслировались и перерабатывались ее шлемом. Результатом была не человеческая речь и уж точно не голос паука, но Триксия понимала этот язык так же легко, как низский, и, слушая, могла одновременно смотреть и действовать руками.

– Но… – Триксия показала рукой на неровный пейзаж, – Шерканер казался мне рациональным, даже в самом конце, когда, казалось, все разваливается.

Она говорила на том промежуточном языке, который слушала. Процессор скафандра выполнял рутинную работу по сдвигу звуков в слышимый для Вики диапазон.

– Тяга к глубине иногда так проявляется, – сказала Виктория. – Он только что потерял маму. Нижнимор, Джейберта и их контрразведывательный центр только что из-под него вышибли.

Нижним краем обзора Триксия заметила, что у Вики подергиваются передние руки. Это был эквивалент поджатых губ у человека, преодолевающего душевную боль. Все годы Фокуса Триксия постоянно представляла себе разговор один на один на одном уровне. В невесомости более или менее так и было. Но на земле… человеческие тела расправляются вверх, а тела пауков в стороны. Если не держать постоянно вид вниз, она бы не замечала «выражений лица» – и хуже того, могла бы наступить на лучших друзей.

– Спасибо, что полетела со мной, Триксия. – Перепады промежуточного языка показали, что голос Вики дрожит. – Я здесь и в Зюйдвиле уже бывала, официально, с братьями и сестрой. Мы обещали друг другу, что на время это оставим, но… но я не могу, и быть здесь одна тоже не могу.

Триксия покачала рукой в жесте, означающем утешение и понимание.

– Я хотела сюда прилететь еще тогда, когда вышла из Фокуса. У меня такое чувство, будто я наконец стала личностью, а с тобой – как будто у меня есть семья.

Одна из свободных рук Вики приподнялась и потерла локоть Триксии.

– Для меня ты всегда была личностью. Я помню день, когда погибла Гокна, когда Генерал рассказала нам о тебе. Папа нам показал журналы, до самого того дня, когда ты впервые вышла с ним на контакт. Тогда он думал, что вы, переводчики, что-то вроде искусственных интеллектов. Но мне ты казалась личностью, и я думала, что ты очень любишь папу.

Триксия сделала жест улыбки.

– Милый Шерк был так уверен в существовании таких невозможных вещей, как ИИ. Для меня Фокус был вроде сна. Моим заданием было в совершенстве понять вас, пауков, а эмоции просто из этого вытекали. Побочный эффект, которого Томас Нау вообще не ожидал.

Осознание себя как личности в виде паука пришло постепенно, нарастая с каждым шагом вперед в постижении языка. Диспут на радио послужил поворотным пунктом, когда Триксия и Зинмин Броут полностью вжились в образы и приняли стороны в своем великолепном спектакле.

Ксопи, прости меня. Мы были фокусированы, а ты вдруг оказалась врагом. Когда мы стирали твои коды МДИ, мы не знали, что на самом деле тебя убиваем. Любой из нас мог оказаться переводчиком Пьетры, оказаться на твоем месте.

Это был тот момент, когда Триксия впервые по каналам связи открыла себя Шерканеру Андерхиллу.

Гладкий камень стал изломанным, переходя в склон холма. Здесь были пятна снежников и обрывы, бросающие тени в свете солнца и звезд. Виктория и Триксия перелезли через нижние скалы холма и вгляделись в эти тени. Это не был серьезный поиск, скорее акт почитания. Наблюдения с воздуха и с орбиты были выполнены много дней тому назад.

– Ты… ты думаешь, мы его когда-нибудь найдем, Виктория?

Почти все годы Фокуса Шерканер Андерхилл был для Триксии Бонсол центром вселенной. Она только смутно осознавала присутствие Анне Рейнольт или Эзра при сотнях его верных посещений, но Шерканер Андерхилл был реален. Она помнила старого коббера, который не мог обходиться без поводыря, чтобы не ходить по кругу. Как же он мог уйти?

Виктория ответила не сразу. Она была несколькими метрами выше по склону, заглядывая под нависший скальный карниз. Как вся ее раса, она куда лучше людей умела лазать по скалам.

– В конце концов да. Мы знаем, что на поверхности его нет. Может быть… я думаю, Моби могло посчастливиться найти дыру глубже нескольких ярдов. Но это еще не создает жизнеспособной глубины, папино тело быстро высохло бы до смерти. – Она вылезла из-под скалы. – Забавно. Когда План стал рассыпаться, я думала, что мы потеряли маму, но папу сможем спасти. Но сейчас… ты знаешь, что люди сняли новые эхограммы дна Зюйдвиля? Ракеты Братства разбили Зал Парламента и верхние уровни. Под ними – миллионы тонн переломанных скал – но есть и полости – то, что осталось от суперглубин южан. Если мама с Хранком добрались туда живыми…