Мечник. Око Перуна - Вадим Долгов

Они двигались друг к другу, как Ворон и Алеша несколько минут назад: тяжелый, тусклый боевой нож с костяной ручкой и сияющая белым древком стрела. Нож весь был устремлен к крови, он жаждал ее. Стрелой владел молодецкий задор.

В слепой ярости нож не видел стрелы. И это было его ошибкой. Наконечник стрелы неожиданно ударил в сочленение стали и кости. Нож крутанулся в воздухе и, срезав нежный стебелек одуванчика, зарылся кровожадным острием в Мать Сыру Землю.

Время снова потекло с обычной скоростью.

Алеша обернулся, понял, что произошло, и разразился необыкновенным сложно составленным ругательством, в котором поминались в разных сочетаниях матушка, бабушка и прабабушка Ворона.

На сей раз в нем полыхал уже настоящий гнев. Он вскочил на коня и, обнажив меч, кинулся на врага. Вслед за ним с воинственным кличем устремился весь колохолмский отряд.

Отряд Ворона не дрогнул и ринулся навстречу. Сам лесной князь наскоро замотал кровоточащую руку тряпицей, взял меч в левую руку и тоже кинулся в бой.

Все смешалось. Доброшка поднял топорик и ринулся в битву. Ян, увидев его, рыкнул:

– Выводи повозки. Неизвестно, как уходить будем. А ларец доставить нужно.

Онъ

Приказ был получен, и Доброшка кинулся выполнять. Главным было спасти ту повозку, на которой хранилось Око. Хотя возок с запасами бросать было жалко, но пришлось выбирать. Вскочив на облучок, он собирался дать коням вожжи, но, обернувшись, увидел, что из того перелеска, откуда выехал Ворон к полю битвы, скачет отряд вдвое больше того, что изначально вышел на поле. Доброшка замер. При таком раскладе сил колохолмский отряд был обречен.

Сверкали шлемы, звенели мечи, с треском ломались копья и щиты, слышались стоны первых раненых. В гуще битвы мелькало черное корзно князя.

Вдруг низину огласил протяжный звук боевого рожка. Трубил Ворон. Его ратники как по команде отхлынули в стороны. На поле остались лишь дружинники Яна. Стало видно, что их осталась в лучшем случае половина. Получив секундную передышку, они построились спина к спине, образовали круг и ощетинились на все стороны копьями и мечами.

В стане врага происходили какие-то перестановки. Вдруг Доброшка увидел, что три всадника отделились от Воронова отряда и поскакали по направлению к нему.

Доброшка что есть мочи стал понукать лошадок. Повозка покатилась сначала медленно, со скрипом, а потом все быстрее и быстрее.

За повозкой столбом поднималась пыль. Но сквозь нее было все-таки видно, что всадники устремились прямиком за повозкой. Доброшка наддал…

Лошади старались на пределе возможностей. Матерчатый верх повозки трещал на ветру. Колеса уже почти дымились на осях. Поскольку в повозку были впряжены две весьма резвые лошадки, а груз был не так уж велик, расстояние, отделявшее ее от преследователей, постепенно росло.

У Доброшки появилась надежда оторваться от погони. И вдруг чья-то рука легла ему на плечо.

Неожиданное прикосновение пугает и в более спокойной обстановке. Доброшка же был так напряжен, что от неожиданности подпрыгнул на облучке и заорал во все горло. Лошади неслись, наездник вопил и боялся обернуться. Трудно сказать, чего он страшился увидеть. Может быть, кошмарного вурдалака с двухвершковыми клыками, может, Ворона, который чудесным образом перенесся в кибитку и сейчас перережет ему горло, или еще что-нибудь ужасное.

Однако бояться бесконечно было невозможно. И Доброшка все-таки глянул через плечо.

И увидел улыбающуюся физиономию Белки.

– Испугался?

– Да ну тебя!

– Куда это мы так быстро скачем?

– Куда дорога выведет.

Лошади тем временам вынесли повозку на высокий голый косогор. Дорога здесь делала резкий поворот и дальше спускалась в речную долину. Однако промчаться по ней беглецам было уже не суждено.

Колесо соскочило с оси. Быть может, причиной тому был неприметный камень на обочине, или просто пришел час колесу сломаться. На огромной скорости кибитка завалилась набок и кувырком полетела по покатому склону. Лошади ускакали дальше, а Доброшка с Белкой оказались выброшенными к самому основанию склона. Как ни странно, оба были целы и невредимы. Развалившаяся повозка отлетела на сотню шагов дальше. Конский топот стремительно приближался. Доброшка взял Белку за руку и потащил в густые заросли кустов, обрамлявшие глубокий овраг, подбиравшийся к самому подножью горы. Едва они успели прошмыгнуть под сень густой листвы, кони остановились в том самом месте, где повозка лишилась колеса, всадники спешились и начали спускаться по склону. Доброшка и Белка слышали, как позвякивает на ходу амуниция. Шаги приближались.

Вдруг звуки стихли.

– Остановились?

– Ищут.

– Повозку досматривают.

– Эх, пропало Око, упустили мы…

– Тише!

Над самыми головами затаившейся парочки затрещали кусты.

Выбора не оставалась. Почти ничего не видя, Доброшка, а следом за ним и Белка прыгнули в глубь оврага. Под старым орешником чернел пролом. Беглецы устремились туда.

Лаз уходил круто вниз. Мальчишка и девчонка летели по нему, как на санках с горы. Песчаные своды с мягким уханьем рушились за их спинами. Обратного пути не было.

Стремительное падение показалось вечностью. Но вот наконец оба выкатились на относительно ровную площадку.

Вокруг стояла непроглядная тьма. Доброшка пошарил на поясе, вынул кресало, с которым никогда не расставался, и чиркнул по кремню. В мгновенной вспышке удалось разглядеть, что находятся они в большом округлом подземном зале, а лаз завален. Это была пещера.

Погони можно было не опасаться, но никакой уверенности в том, что у пещеры есть еще один выход, не было. Прежде всего нужно было осмотреться. Обвал вынес с поверхности много мусора, среди которого было несколько корявых палок. Доброшка на ощупь подобрал одну из них. У Белки в дорожной сумке нашелся пузырек с льняным маслом. Обмотали конец палки смоченным в масле платком – получилась заготовка для факела. Доброшка еще раз чиркнул кресалом. Факел осветил неровным светом окружающее пространство.

Зал был внушительный. Своды были известковые. При более внимательном осмотре стало очевидно, что Доброшка и Белка – не первые люди, побывавшие в этой пещере. Стены были украшены чудесными рисунками. На белом фоне охрой с изумительной точностью были наведены тонконогие лани, гордые олени, массивные буйволы. Были там изображены животные, которых ни Доброшке, ни Белке в обычной жизни видеть не доводилось: кошки размером с волка, ящерицы размером с корову и животное, которое Доброшке показывал в книге монах Максим: слон о двух хвостах – спереди и сзади.

Доброшка и Белка с интересом рассматривали картинки. Горячка погони сама собой утихла в глухой тишине подземелья:

– Наверно, когда-то все эти животные у нас водились. Может, лет сто назад.

– Не, если бы сто, деды бы помнили. А они ничего такого не рассказывали.

– У нас был дед в Колохолме, Пескарем звали, так он рассказывал, что в молодости видел таракана размером с мышь. Но он врун был, каких свет не видывал, вечно что-то сочинял.

– А вдруг не врал?

– Теперь вот и не знаю. Видимо, в самом деле водились звери разные когда-то.

– Наверно, так. Хорошо, что больше не водятся.

– Почему?

– Не хотелось бы встретится с такой кошкой. Для нее ты сам будешь как мышка.

Доброшка вообразил своего рыжего кота Лапу выросшим до размеров коня, себя – мышкой перед ним и поежился:

– Пожалуй, так.

– Куда же они все подевались?

– Не знаю, монах Максим говорил, что откопал как-то раз у нас в Летославле из земли на берегу ручья бивень слоновий. Он до сих пор у него в келье хранится. Значит, в самом деле – водились когда-то.

– Быть может, охотники извели? Это ж какая гора мяса!

– Может, и охотники. А может, сами ушли в южные страны. Нам бы сейчас гора мяса не помешала.

– Да зачем нам мясо, нам бы выход найти…

В центре зала обнаружилось круглое озерцо. Вода в нем была прозрачная и холодная. Путники напились. Из озерца вытекал ручей и уходил в темноту.

– Если ручей вытекает, значит, выход из пещеры есть. Лишь бы только он не оказался слишком узким.

– Да, Белочка, хорошо бы так. Я пойду первым, а ты ступай за мной. Прихвати оставшиеся палки.

И снова, как когда-то в лесу, маленькая процессия двинулась в неизвестность. В мерцающем свете факела Доброшка и Белка шли вдоль берега подземного ручья. Своды галереи постепенно сужались. Шагов через двадцать до потолка можно было уже дотянуться, а еще через двадцать его уже можно было задеть макушкой. Идти теперь приходилось пригнувшись. Факел погас. Из соображений экономии новый решили пока не делать – двигаться ощупью. Чтобы не оступиться, Доброшка встал на четвереньки и, прежде чем сделать очередной шаг, ощупывал пространство перед собой. Белка последовала его примеру. Так, на четвереньках, они двигались еще довольно долго. Продвигаться в кромешной тьме было жутковато. Но пока препятствий не возникло, такой способ передвижения казался самым лучшим.