Побудь здесь еще немного - Анна Андронова

Более поздние фотографии все одинаковые. На документы — маленькие карточки или официальные, застывшие, но улыбка или полуулыбка присутствует на всех.

«Мужественная женщина была Машенька. Досталось ей».

Что же ей досталось? Потеряла родителей, братьев и сестер. Выучилась сама, где только ни работала. Где только — подробностей Шапиро не знал. Вышла замуж, его профессия неизвестна. Молодой тогда Шапиро познакомился с бабушкой уже после войны, в институте, где они преподавали оба. Александр Михайлович такой деликатный, видно, что все время обдумывает, как сказать и что. Милочка поняла, что дед сидел. Был в лагере, но потом, видимо, его выпустили воевать. Там он получил ранения и контузию. Шапиро его никогда не видел. Деда звали… Да, у мамы отчество Павловна. Значит, Павел. У него что-то было с позвоночником, с ногами, с головой. Какие-то страшные приступы, головные боли. Он пил, работать не мог, был на инвалидности. «Мне ведь она ничего не рассказывала, не жаловалась. Это женщины наши одна здесь проговорится, другая там. Машенька все старалась держаться. Говорила, что, мол, если до жалоб съеду, жалости начну просить — не выдержу. Вот я вас, Людмила Валерьевна, каждый день вижу, как вы к нам приходите, улыбаетесь… Как будто она. И глаза так же опускала».

Милочка пыталась себе представить такую жизнь и не могла. Зачем же бабушка жила с этим человеком? Больным, нахлебником, который пил, буянил, видимо, бил ее. «Мы писали на кафедре коллективное письмо, чтобы ей выделили отдельное жилье. Что-то там не получилось. Если бы у меня не семья… Машенька могла счастье любому хорошему человеку составить. Никого у нее не было, только муж этот, страшный человек… Ваша мама родилась — все у нее изменилось. Если бы не моя семья…» Мама Милочки отца не помнила, он умер сразу после ее рождения. «Ей очень тяжело было за мужем ухаживать беременной. Но и тогда она не жаловалась. Мы ей приданое собирали для ребеночка. Денег-то было — кот наплакал… Очень тяжело, но она решила. Бог дал ей, решилась. Молюсь, говорит, только, чтобы девочка была, помогать мне будет, я уже старая…» Опять плачет. «Какая старая, она такая всегда была красавица… Не позволила мне, не хотела рушить семью. У меня двое было, жена — после туберкулеза…»

Макс позвонил из Москвы. Он в Москве. Откуда телефон узнал? «Дурак, забыл тебе ключ оставить. Кот-то голодный! Я его в подвал выгнал, бандита. Может, сходишь, глянешь там вокруг? Будь другом! Ну все, приеду скоро!» Трубку бросил. Когда приедет? Бедный кот.

Что едят коты? Милочка решила, что Чак ест сырое мясо. Было восемь вечера. Мясо нашлось в морозильнике. Уже в дверях ее застал Димин звонок. Пришлось честно сказать, что попросили покормить кота уехавшие люди. «Люди. Попросили». Уже поздно. Конечно, это неразумный поступок. Ехать не далеко. Она еле сдерживалась, чтобы не бросить трубку, как будто ее ждал Макс.

Мужественная бабушка Маша родила при муже-инвалиде, никогда не жаловалась. Мужественная Милочка искала в чужом дворе чужого кота. Любимого кота любимого человека. Кот вышел из подвала на пронзительные призывы Милочки. Молча сожрал мясо и сразу ушел, в руки не дался. Бандит.

Последующие две недели Милочка регулярно ездила к подвалу кормить Чака. Старик Шапиро шел на поправку. Милочка долго созванивалась из дома с его сыном, живущим в другом городе, чтобы кто-то забрал папу домой. «О-хо-хо! Буду опять один». Дети заняты, у них своя жизнь. Дочь тоже не здесь живет, жена умерла давно. «Хоть вы, Людмила Валерьевна, меня не забудьте. Может, зайдете когда-нибудь? У меня фотографий много. И Машенькины есть. Я вижу, что вам интересно!»

По ночам Милочка лежала без сна и безуспешно пыталась проанализировать. Старый сценарий, новый. Ее будущее, чужое прошлое. Бабушка выходит замуж в тридцать каком-то году. Любила ли она тогда своего мужа? Наверное, любила. Но жизнь переломана, его забирают. Война, она одна, совершенно одинокая. Что она делала в войну, не известно. Работала. Как потом она узнала, что мужа выпустили? Как они встретились? Или это было уже после войны? Куда он вернулся инвалидом? И почему бабушка приняла его, такого калеку, хотя была еще молодая, красивая и замечательная во всех отношениях женщина? Она постоянно работает, надеется на получение квартиры. Муж буянит или бьется в приступах. Вдруг — счастье, она ждет ребенка…

Стоп. Как можно себе это представить? По описаниям Шапиро, он просто был монстр. Соседи прибегали, чтобы помочь его связать, когда он напивался. У него не работали ноги. Как же он… Как же они… «Если бы не семья. И потом, она запретила ей помогать, поверьте, Людмила Валерьевна, я мечтал, я хотел, я до сих пор не могу себе простить!»

Ну, предположим, родила. Родила маму. Дальше — ясно.

Ничего не ясно! А другая бабушка? У нее-то был муж? Она — успешная, умная, даже мудрая, талантливая. Где дед Савельев? «Мы расстались по обоюдному согласию». Бабушка писала статьи, диссертации и учебники для студентов. Маленький папа сидел с няньками. Дед — легочный хирург, пропадал на дежурствах. Ничего не получилось.

Папа и мама учились в одном классе, но поженились только после института. Почему? Папа иногда ездил на дачу совсем один. Дежурил. Сейчас Милочка часто застает их за тем, что они молча смотрят телевизор по вечерам. Разговоры на кухне — все реже. Папа занимался серьезно полостной хирургией, желудками, онкологией. Потом перешел на сосуды. Диссертация у него по сонным артериям. Теперь вот дергает вены у богатых дам, колет склерозирующие растворы. Зарабатывает деньги. Чтобы мама купила шубку, Милочка купила свою Ласточку и новые джинсики. Бедный папа? Интересно, они с мамой?.. В спальне у них всегда тихо, как ни прислушивайся. Милочка попыталась представить отца с другой женщиной. Или маму?

Боже мой, до каких мыслей она докатилась! Где же ее настоящий сценарий? Дима?

Дима ласковый, внимательный, основательный. И скучный. Милочке скучно. Дима ложится спать так, как будто они уже десять лет женаты. Разговаривает так, как будто они прожили вместе двадцать лет. Он заботится о ней и, кажется, знает все наперед. Дима никогда не спрашивал, хочет ли Милочка за него замуж. Это всегда было частью его несокрушимого плана. Милочка выйдет за него. Родит маленькую серьезную девочку.

Или маленького серьезного мальчика. Допишет диссертацию. Снимет халат и стетоскоп. Сядет за компьютер, поедет в Германию. Вместе с Димой они будут копить деньги на частный стоматологический кабинет. Приучать маленького мальчика или девочку мыть руки перед едой и есть с хлебом. А Макс будет пить пиво в компании кота и говорить по телефону.

Дима вчера… Ей надо сказать ему. Он плотно закрывает дверь, выключает свет. Целует Милочку. Дальше все известно. «Ты в душ? Обязательно, дорогая! Нам надо тщательно предохраняться, беременность должна быть желанной и наступить вовремя. Спокойной ночи, дорогая!» Как будто это он должен предохраняться или беременеть. И желательно вовремя! Он всегда одевает Милочку в ночную рубашку, ему не нравится быть голым. Наверное, это комплекс с точки зрения психологии.

Милочка готова поспорить, что женщины Макса ходят по его квартире голышом. И он тоже. Без комплексов. Дима никогда не повесил бы в туалете такую картинку! Живая Милочка ничуть не хуже любой картинки!

Милочка встает, зажигает свет, открывает шкаф. Зеркало в дверке шкафа. Рядом висят брюки и блузки, приглашают Милочку нарядиться. «Ты красива». Милочка знает. Она снимает ночную рубашку, стоит перед зеркалом, опустив руки. Длинные ноги, круглая попка. Талия тонкая, а грудь довольно большая. Милочка прикладывает ладони — и тяжелая. Длинная шея. Глаза блестят в электрическом свете. Она вполне составит конкуренцию той девице на плакате. «Просто будь собой!» Дима не сможет оценить, он никогда не скажет «Ва-а-у, ну-ка сними халат!» Не скажет. Милочка засыпает и видит цветные сны.

Старик Шапиро выписывается, вся палата горюет, некому будет их смешить и развлекать. Кардиограмма все еще не очень, но что тут требовать! Огромный инфаркт, огромный! Милочка беседует с сыном. Сын Шапиро ни капельки не похож на отца.

Тощий зануда. Деньги совал, Милочка рассердилась, чуть не расплакалась. Сам Александр Михалыч страшно нервничает, торопится собрать вещи, со всеми проститься.

Он подарил Милочке бабушкину фотографию. Такая уже у нее есть — та, где лицо сильно подретушировано. Бабушка Маша хотела, чтобы ее помнили красивой и веселой, а не усталой и больной. На обороте написано знакомым острым почерком: «Помни Марию» и дата — год рождения Милочкиной мамы. Это на память, он теперь не проживет долго. Милочка бурно возражает. Еще чашка, старинная, из синего-синего фарфора. Кобальтовая чашка. С золотым ободком, завернута в газету двадцатилетней давности. Бабушка из нее пила. Милочка представляет себе квартиру со старинной мебелью, круглый стол, бордовая скатерть с кистями, низкий абажур, буфет. Молодой Александр Михалыч достает из буфета кобальтовые чашки в честь гостьи. Где только при этом его семья? Помни Марию! «Давайте, Людмила Валерьевна, на посошок до пальмы дойдем!» Они идут до пальмы, которая в конце коридора. Старик уже в пиджаке, побрит, воротник рубашки свободно болтается на исхудавшей шее. Шаг у него тверже, увереннее, но он крепко держит Милочку за руку. Теперь она убеждена, что это ее дед.