Добро пожаловать в мертвый дом - Роберт Стайн

– Нам нужна свежая кровь, – сказал Рэй.

– Что? – в панике закричала я. – Ты о чем говоришь?

– Город… ему нужна свежая кровь. Нам всем нужна свежая кровь, чтобы жить. Ты скоро сама все поймешь, Аманда. Ты поймешь, почему мы пригласили вас в дом… в Мертвый дом.

По пляшущему в темноте лучу белого света я поняла, что Джош направляется к нам.

«Беги, Джош, – подумала я. – Беги отсюда. Быстрее. Приведи кого-нибудь. Хоть кого-нибудь!»

Но почему я не могла выкрикнуть этого вслух?

Красный огонь в глазах Рэя стал еще ярче. Он подошел почти вплотную ко мне. Выражение лица было холодным и жестким.

– Рэй?

Мне уже некуда было отступать. Ноги мои прижимались к мраморному надгробию. Даже сквозь плотную ткань джинсов я чувствовала леденящий холод надгробного камня.

– Я все испортил, – прошептал он. – Я был наблюдателем. Но теперь все пропало. Теперь все.

– Рэй, что ты собираешься делать?

Его красные глаза блеснули в темноте.

– Мне в самом деле жаль.

Он приподнялся над землей и поплыл на меня.

Я задыхалась. Я не могла вздохнуть, не могла пошевелиться. Я хотела позвать Джоша, открыла рот… но голос не слушался меня.

Джош? Где Джош?

Я оглядела ряды надгробий, но не увидела света фонарика.

Рэй поднялся еще выше над землей. Он навис надо мной, и меня словно накрыло удушающей волной. Сейчас он меня раздавит.

«Сейчас я умру, – подумала я. – Тоже умру».

И вдруг темноту прорезал луч света. Свет ударил прямо Рэю в лицо – яркий белый свет галогенового фонарика.

– Что тут у вас? – спросил Джош тоненьким нервным голоском. – Аманда, что происходит?

Рэй закричал и опустился на землю.

– Выключи! Выключи! – просипел он пронзительным шепотом, похожим на скрип качающейся на ветру ставни.

Но Джош продолжал светить фонариком прямо ему в лицо.

– Что здесь происходит? Что тебе надо от Аманды?

Теперь я снова дышала. Вот только сердцебиение никак не унималось. Я жадно хватала ртом воздух, глядя на свет фонарика Джоша.

Рэй пытался защититься от света руками. Но было уже поздно.

Я видела, что свет делает с Рэем…

Кожа Рэя плавилась и таяла, как воск. На лице она как бы провисла, а потом просто стекла с черепа, обнажив голые кости.

Смотреть на это было так жутко… Но я как завороженная все равно не могла отвести взгляд. Кожа Рэя превращалась в какую-то вязкую липкую массу и сходила с костей. Когда на лице почти не осталось кожи, его глаза вывалились из глазниц и бесшумно шмякнулись на землю.

Джош застыл от ужаса. Но фонарик от Рэя не отводил. Обнажившийся череп смотрел на нас с Джошем пустыми глазницами и словно ухмылялся.

– А-а-а-а! – заорала я не своим голосом, когда Рэй шагнул в мою сторону.

И только потом поняла, что Рэй не шагнул. Он падал.

Прямо на меня.

Я отскочила в сторону, и он рухнул на землю, ударившись черепом о край мраморного надгробия. Череп раскололся с противным треском, от которого дурнота подступила к самому горлу. Я вдохнула поглубже, чтобы справиться с тошнотой.

– Пойдем отсюда! – завопил Джош. – Аманда, пойдем отсюда!

Он схватил меня за руку и потянул за собой.

Но я все не могла сдвинуться с места, не могла отвести глаз от того, что осталось от Рэя – кучки костей и вороха смятой одежды.

– Аманда, пойдем!

Я не помню, как очнулась, но потом только осознала, что бегу. Бегу что есть мочи между рядами надгробий к воротам. Джош держался рядом. Луч фонарика скользил по гранитным и мраморным плитам. Мы неслись по мягкой траве, влажной от ночной росы. Было жарко и душно, и мы быстро запыхались.

– Надо все рассказать маме с папой! – выкрикнула я на бегу. – Надо скорее уезжать из этого города!

– Они нам не поверят! – выдохнул Джош. Мы уже были на улице, но не сбавляли темпа.

– Я сам-то верю с трудом, хотя видел своими глазами, – добавил он.

– Они должны поверить, – сказала я. – Но пусть даже не поверят, мы их заставим уехать из этого дома, из этого жуткого города…

Мы бежали по тихим и темным улицам, освещая дорогу фонариком. На улицах освещения не было. Ни в одном из окон не горел свет. Мимо нас не проехало ни одной машины с зажженными фарами.

Это был город непроницаемой темноты.

Город, откуда надо было бежать без оглядки.

На бегу я то и дело оглядывалась, боялась погони. Но за нами никто не гнался. На улицах было пусто. И очень тихо.

Но вот показался наш дом. У меня закололо в боку. Меня буквально скрутило от боли. Но я заставила себя бежать дальше.

Мы ворвались в дом и завопили с порога:

– Мама! Папа! Вы где?

Тишина.

Мы влетели в гостиную. Там было темно. И вообще во всем доме было темно. Свет не горел нигде.

– Мама! Папа! Где вы?

«Только бы они были дома, – твердила я про себя, как заклинание. – Только бы они были дома!»

Я никак не могла отдышаться. Боль в боку не проходила.

Мы обошли весь дом.

Родителей не было.

– Ну да, они же в гостях! – вспомнил Джош. – Наверное, они еще не вернулись!

Мы стояли посреди гостиной и дышали, как две загнанные лошади. Боль в боку потихонечку проходила. Я зажгла в гостиной весь свет – и люстру, и все торшеры, и лампы, но все равно было сумрачно и неуютно.

Часы на каминной полке показывали почти два часа.

– Они уже должны были бы прийти, – сказала я дрожащим голосом.

– А к кому они пошли? Они не оставили телефона? – Джош понесся на кухню.

Я поплелась за ним, включая по пути всюду свет. Обычно родители оставляли нам записки в специальном отрывном блокноте, который висел на стене над разделочным столом.

Но на этот раз записки не было.

– Мы должны их найти! – Голос у Джоша звучал испуганно. И вид был испуганный и затравленный. – Надо уезжать отсюда немедленно. Прямо сейчас.

«А если с ними что-то случилось?» – едва не вырвалось у меня. Но я вовремя прикусила язык. Джош и так был напуган до смерти, и мне не хотелось пугать его еще больше.

Да он, наверное, и сам о том же думал.

– Может, позвоним в полицию? – спросил Джош.

Мы вернулись в гостиную и выглянули в окно. За окном была непроглядная тьма.

– Не знаю, – прижалась я разгоряченным лбом к холодному стеклу. – Не знаю, что делать. Я хочу, чтобы они скорее вернулись домой. И чтобы мы поскорее уехали из этого города.

– К чему такая спешка? – раздался вдруг девчоночий голос.

Мы с Джошем вскрикнули в один голос и обернулись.

Посередине гостиной стояла Карен Сомерсет.

– Но… ты же мертвая! – выпалила я.

Она улыбнулась. Печальной, горькой улыбкой.

Тут же в гостиную вошли еще двое ребят из нашей новой компании. Один из них выключил верхний свет.

– У вас тут слишком светло, – сказал он, встав рядом с Карен.