Кровавый путь - Андрей Воронин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пока еще только один Подберезский не понимал, о чем говорит Борис Иванович, именно поэтому он и рискнул возразить:
– Хорошее дело мы задумали, Борис Иванович. Комбат, чего ты упрямишься?
– Женить меня надумали? А мне, между прочим, и так хорошо.
Бахрушин понимал, следует дать человеку выговориться. Главное тут не возражать. Любой спор живет, пока один человек говорит «да», а другой отвечает ему «нет». Если же хочешь, чтобы спор выдохся, повторяй за спорщиком «да» или вообще молчи.
– Ну же, признавайся, – и Комбат заставил Светлану смотреть ему в глаза, – женить меня задумали?
– Я твоих друзей вообще впервые вижу, да и ты, наверное, им мой номер телефона не давал.
– Этому не нужно говорить номер телефона, – имея в виду Леонида Васильевича, рассмеялся Комбат, – ты и знать, наверное, не знаешь чем он занимается.
– Абсолютно справедливо, – вставил Бахрушин и, понимая, что никто сейчас не собирается подливать ему в рюмку, налил себе сам и выпил. – Не стесняйся, Андрюша, пей, закусывай.
Сейчас у него умопомрачение пройдет, тогда и поговорим.
– А я-то думал, ты меня просто так увидеть хочешь, Андрюха.
– Видите, что вы натворили, – вздохнула Светлана, присоединяясь к предложению Бахрушина.
Она нервно вращала в руках тонкую ножку рюмки, наполненной коньяком, и то и дело к ней прикладывалась. Ей хотелось выпить крепкое спиртное залпом, чтобы унять дрожь в руках. Но, находясь рядом с Комбатом, она думала и о том, какое впечатление на него производит.
– Ну, вот что, Борис Иванович, – Бахрушин сказал это так резко, что Комбат тут же смолк, почувствовав себя виноватым перед друзьями. – Насчет твоей женитьбы я бы тоже не прочь поговорить, но это, так сказать, твое сугубо личное дело. А приехал я за тем, что у меня есть вакансия, которую некем заполнить, кроме как тобой.
Подберезский кивнул.
– Истинная правда, Комбат!
Рублев развалился на диване, раскинув руки вдоль спинки, всем своим видом давая понять Бахрушину и Подберезскому, что так просто его не возьмешь, хотя предложение его и заинтересовало.
– При Светлане говорить можно? – спросил он.
– Если без мата, я не против.
– Честно говоря, хреново мне живется, – признался Комбат. – И не в деньгах дело, а просто не может нормальный мужик жить без женщины и без дела. Ты не обижаешься? – он повернулся к Светлане.
– Ты же без мата…
– Надо было добавить «без красивых женщин», – уточнил Бахрушин, подмигивая Иваницкой.
– – Что за работа? Выкладывайте, полковник.
– Инструктором на наш полигон пойдешь?
– Это, вроде, как бывшему спортсмену за былые заслуги предлагают стать тренером при ЖЭСе, – задумался Комбат.
– А чем плохо?
– Всем хорошо.
Но по взгляду Комбата нетрудно было догадаться, он сомневается и сомневается сильно.
– Я тебе, Борис Иванович, обещаю: опекать тебя будут минимально. Дали группу – ты из них людей сделал, и все. Только по конечному результату судить станут.
– Зачем обманываете, Леонид Васильевич?
Это в идеале так бывает, а на самом деле, структуры, конторы повсюду одинаковые. Бумажки, бюрократия, а в результате, вместо дела – игры.
– Когда ты, Борис Иванович, начинаешь рассуждать о работе, которой еще не пробовал, мне кажется, будто ты рассуждаешь о женитьбе, не имея ни малейшего представления о семейной жизни. Всему научиться можно. А тебя не просят самому учиться – учи других.
– Не пойду, – твердо сказал Комбат.
– Ладно, – проворчал Бахрушин, – тогда поступим по-другому. Придумай сам себе работу, а я уже найду под нее обеспечение.
– Инструктором на полигоне, – так же твердо произнес Комбат, чем привел Бахрушина в замешательство.
– А объяснить подоступнее можно?
– Вы меня туда, будто по блату устраиваете, словно нет у вас инструкторов.
– Так вот что тебя беспокоит! Боишься в этой жизни что-то по блату получить?
– Это не опасения, это принцип.
– Хорошо, – отозвался Бахрушин, – если хочешь так, на том и порешим. Я на полигоне с тобой появляться не буду, слово за тебя не замолвлю. Только потом – без обид.
– Я похож на человека, который может обижаться?
– По-моему, Борис Иванович, ты только что это сделал.
– Извини, Леонид Васильевич.
– Так-то лучше.
Бахрушин запустил два пальца в нагрудный карман пиджака и извлек из него визитку.
– Вот, позвонишь полковнику Брагину, он начальник полигона. А что будет дальше – не мое дело.
Рублев поколебался, но визитку взял, сунул ее между книг на полке как закладку – так, чтобы торчал только самый хвостик.
– Позвоню, Леонид Васильевич, обязательно позвоню.
– Когда?
– Завтра утром.
– А к работе когда думаешь приступить?
– Не знаю еще. Посмотрим, соглашусь ли я на нее вообще.
– Может, планы другие были?
– Хотел съездить поохотиться, меня Бурлаков уже достал, грозится, что без меня на охоту уедет.
– Тоже дело хорошее, особенно, если с хорошим человеком.
Светлана отставила пустую рюмку и, глянув на Комбата, тихо сказала:
– Так я пойду?
Бахрушин осторожно наступил ей под столом на ногу, чтобы молчала. Подберезский уже не сидел, стоял, пожимая Комбату руку:
– Ладно, давай без обид, Комбат. Мы пошли.
Дело сделали – и отлично. Меня еще в другом и в третьем месте ждут.
– В налоговом управлении?
– Век бы там не бывать.
– Чего это вы засобирались? – Комбат осмотрел компанию. – То не было никого, а как пришли, то сразу все и убегать.
– Нет, нет, вы оставайтесь, – предложила Иваницкая, – у меня завтра день свободный.
Носок ботинка Бахрушина придавил ее ступню к полу.
– Давайте не станем цирк устраивать. Все мы взрослые люди и прекрасно понимаем о чем идет речь.
Бахрушин поднялся и элегантно наклонившись, поднес руку Иваницкой к губам.
– Очень рад был познакомиться. Теперь я за Бориса Ивановича спокоен, – и не давая Рублеву возразить, вышел в прихожую.
Его с Подберезским было уже не остановить.
Но стоя на пороге открытой двери, Бахрушин погрозил Комбату пальцем:
– Ты только попробуй мне завтра не позвонить Брагину!
– В гости тогда больше не приедем, – пригрозил Подберезский, при этом широко улыбаясь, чтобы Комбат не принял его слова всерьез.
– Да провалитесь вы все к чертовой матери, – вместо прощания сказал Комбат, захлопывая дверь.
– Кажется, получилось, хоть и приехали не во время, – сказал Подберезский.
– Вовремя никогда не бывает, – ответил Бахрушин.
Мужчины спустились во двор. Бахрушин постоял запрокинув голову.
– Ждете, что вам в окно на прощание помашут?
– Нет, это было бы уже слишком.
Во двор заехала машина – «вольво».
– Тихо, не вылезать, – скомандовал бритоголовый азиат, – кажется, этого парня я видел возле дома культуры. A того, который постарше, вижу впервые.
– Они уезжать собираются, подождем, – посмотрела в окно автомобиля на Бахрушина и Подберезского миловидная девушка и поправила на коленях пустую коробку от пиццы.
Машина Бахрушина отъехала.
– Ждем, они могут вернуться.
– Тот мужик точно дома, с бабой, – я во дворе с самого утра крутился.
– От нас не уйдет, теперь подготовились…
Иваницкая сидела, поджав под себя ноги, и вращала в руке надкушенное яблоко.
– У тебя хорошие друзья.
– Тебе так показалось?
– Не знаю. Я, конечно, мало с ними общалась, но хороших людей обычно видно сразу.
– Я знаю почему они тебе понравились.
– Не понимаю…
– Будь они даже самыми отъявленными мерзавцами, они бы пришлись тебе по душе, потому что заговорили о женитьбе.
Иваницкая громко рассмеялась:
– Неужели ты до сих пор не понял, что замужество меня абсолютно не интересует?
Комбат все еще настороженно смотрел на нее.
– Ты в этом уверена?
– Если бы я хотела выйти замуж, то звонила бы тебе куда чаще.
Рассмеялся и Комбат.
– Ты только не подумай, Светлана, что я к тебе плохо отношусь или подозреваю тебя в чем-то.
Но я такой человек, которому жениться противопоказано. И не потому, что мне от этого станет хуже, хуже будет тебе.
– Значит, ты все-таки хотел бы жениться на мне?
– Никогда и ни за что, – сказал Комбат, взяв ее за руки.
– Именно это я и хотела от тебя услышать, потому что ты тот человек, который не станет сидеть дома, если у него появится дело.
Женщина подалась вперед, обняла Рублева за шею и поцеловала. Затем опасливо покосилась на дверь.
– Тебе кажется, они все еще не ушли?
– Нет, но сходи на всякий случай в прихожую, проверь, не забыли ли чего.
Комбат воспринял эту просьбу всерьез, вышел и не обнаружил ничего оставленного Бахрушиным или Подберезским.
– Пусто. А если бы что и оставили, я бы выставил за дверь. В следующий раз мы даже не станем поднимать телефонную трубку, а не то что подходить к двери.