Комкор М. В. Калмыков - Давид Алексеев

По случаю одержанной победы РВС 3-й армии направил поздравление, специально адресованное двум лучшим частям дивизии:

«Передаем доблестным уральцам и богоявленцам наше чувство восхищения и преклонения перед их мужеством. С затаенной тревогой мы следили за их ударами на Молебский завод. Мы знали, что враг сильно укрепился и разбить его будет трудно. С радостью мы узнали, что соединенными усилиями 1-го Уральского и Богоявленского полков противник раздавлен и Молебский завод взят. Орлы Урала! Вы с гордостью можете сказать, что исполнили свой долг перед Революцией. Ваши мужество и стойкость послужат примером для других частей армии»[29].

«Товарищу Берзину, — обратился в те же ноябрьские дни с новыми пламенными строками вождь партии и Советского государства. — Пользуюсь оказией, чтобы передать через Вас привет войскам 3 армии и пожелание всяческих успехов»[30].

Однако и эти победные бои не привели к решительному перелому.

В ночь на 18 ноября 1918 года очередной ставленник Антанты — адмирал Колчак, совершив в Омске государственный переворот, установил жесточайшую военную диктатуру и провозгласил себя «верховным правителем России». Еще будучи военным министром Омской эсеро-меньшевистской Директории, он облюбовал Пермское направление и решил, что путь от Перми через Вятку и Котлас навстречу американо-английским интервентам самый быстрый и верный для объединенного наступательного похода всех белых сил на Москву. Придя к власти, Колчак приложил все усилия к тому, чтобы в кратчайший срок обеспечить на избранном им направлении двойное, а то и тройное численное превосходство.

Советские войска 3-й армии, чтобы сорвать далеко идущие замыслы сухопутного адмирала, готовились сами к наступлению на Екатеринбург, но колчаковцы опередили их. Опередили всего на один день и ввергли красных в катастрофически страшный декабрь.

29 ноября 1918 года генерал Гайда, получив в свое подчинение и войска Прикамской группы, обрушил внезапный и сокрушающий удар по крайнему левому флангу 3-й армии. Части Особой бригады и 29-й (бывшей Сводной) стрелковой дивизии дрогнули и начали отступать со все нарастающей быстротой.

30 ноября была сдана станция Выя, 1 декабря — Крутой Лог. 3-го колчаковцы были в Кувше, 7-го — в Бисере, а 9-го — уже и в Лысьве. Особая бригада прекратила существование. Ее остатки влились в 29-ю дивизию, руководство которой само уже мало верило в то, что после потери железнодорожного узла Калино ее полкам удастся удержать Чусовскую, Селянку, а затем быть может и Пермь.

30-я дивизия, как и предписывалось ей ранее, в последний день ноября предприняла попытку перейти в наступление. На ее боевых участках колчаковцы пока особой активности не проявляли, но и продвинуться вперед не позволили. Поняв, в каком опаснейшем положении оказалась соседка слева — Особая бригада, — врид начдива Н. Д. Каширин решил оказать ей незамедлительную помощь ударом через Матвеево к станции Кормовище во фланг наступающему противнику. Но пока шла перегруппировка, велись согласования со штармом, колчаковцы вновь опередили наших и атаковали группу С. Г. Фандеева, нацеленную для удара на Кормовище.

В середине декабря в дивизию из лечебного отпуска вернулся В. К. Блюхер. К тому времени генерал Гайда, добившись желаемых целей в северной полосе наступления, с еще большей силой, чем в октябре, развернул свои атаки на Кунгурском направлении.

Через неделю противник на северо-западе начал выход к пригородным селениям Перми и грозил через все ширящийся разрыв с 29-й дивизией уже не просто отсечь, а и полностью изолировать 30-ю от остальных частей армии и фронта. В предвидении этого завязать надолго в Кунгуре было бы полнейшей бессмыслицей. К исходу 20 декабря Блюхер доложил командарму:

«Несмотря на стойкость частей, сосредоточение в Кунгуре одной из лучших бригад дивизии (3-ей), обстановка на фронте ее сложилась настолько серьезно, что забрать в свои руки инициативу при настоящем положении невероятно трудно и даже невозможно, а посему решаю вывести части дивизии из-под ударов противника»[31].

Ночью начдив 30-й сообщил штабу армии о полной эвакуации из Кунгура советских учреждений и командующий утвердил отход частей дивизии из города.

С утра 21-го за Кунгур еще дрались бригады Н. Д. Томина и В. Г. Данберга, а к полудню на его улицах остались только бойцы 1-го Уральского и Богоявленского полков. Они и покинули поздно вечером последними город, оборону которого вместе с другими краснопартизанскими частями, влившимися в состав былой 4-й Уральской, стойко и мужественно держали ровно день в день три месяца.

…24 декабря Пермь пала, 29-я дивизия поспешно отступила за Каму. Части 30-й с утра 26-го еще удерживали за собой значительные отрезки тракта и линии железной дороги между Кунгуром и Пермью, но к вечеру колчаковцы бросили против них две сильные группы войск. Одна наступала на левом фланге по Оханскому тракту, другая повела атаки в сторону Осы. Требовалось вновь выводить полки, бригады из-под ударов превосходящего противника и, выиграв любой ценой время, закрепляться на более выгодной линии обороны. Строжайшим приказом Блюхер потребовал:

«Отступать медленно, задерживаясь на каждом рубеже и в каждом селении».

Приближался Новый, 1919-й год. О какой-то особой его встрече никто и не загадывал. Люди изнемогали от каждодневных жестоких боев и изнурительных ночных переходов, от жуткого холода и глубоких снегов. Все голодали. Приобрести что-либо из питания даже за деньги в этом сплошь лесном районе удавалось с большим трудом. О подвозе продовольствия из тылов и думать было нечего.

Лишь в Архангельском, Белорецком да Богоявленском полках, несмотря ни на что, царил почти праздничный настрой. Сердца, души красноармейцев, командиров, партийных работников этих частей согревали победные сводки с юга, из родной Уфимской губернии. Дивизии 1-й и 5-й советских армий громили там колчаковцев напропалую, без устали. 27 декабря вновь советской стала станция Чишма, 29-го был освобожден Стерлитамак, а в ночь с 30 на 31 декабря наши передовые отряды ворвались и на улицы башкирской столицы Уфы. Рабочие же Богоявленского и Архангельского заводов сами взялись за оружие и, не дожидаясь подхода регулярных красных войск, выбили собственными силами врагов из своих поселков.

Но не знали земляки ни дома, ни на фронте, что в то же самые дни, а точнее — 24 декабря 1918 года председатель Совета Обороны Республики В. И. Ленин познакомился с пересланным ему из приемной ВЦИК заявлением бывшего председателя Богоявленского комитета РКП(б), члена Уфимского исполкома П. И. Зудова. В его заявлении содержалась просьба оказать помощь семьям красноармейцев и командиров Богоявленского и Архангельского полков дивизии В. К. Блюхера, пострадавшим от белогвардейцев при отступлении Красной Армии и оставшимся без средств к существованию.

На препроводительной записке из канцелярии ВЦИК Владимир Ильич пометил: «На завтра, 25/XII, в Совет Обороны»[32]. В тот день Ленин председательствовал на заседании Совета. Среди других был обсужден и доклад Петра Ивановича Зудова. Только о том, какую конкретно помощь семьям красноармейцев Богоявленского и Архангельского полков решили оказать члены Совета Обороны, в 30-й стрелковой станет известно много позже, и вместе с былыми боевиками-партизанами Красной Усольской республики порадуется тогда ленинской заботе о родных, близких его героев их боевой командир Василий Константинович Блюхер.

Ну, а пока… Пока всю первую неделю января полки 30-й одни продолжали удерживать плацдарм на левом берегу Камы. К Оханску рвались отборные части 4-й Сибирской пехотной дивизии белых. На Осу наседали головорезы 7-й Уральской князя Голицына, шефом одного из полков которой был сам Колчак. Но именно в ту неимоверно тяжкую неделю В. К. Блюхер сумел на ходу, в боевой обстановке произвести серьезную реорганизацию. Он расформировал маломощные 5-ю, 6-ю, Архангельскую бригады, направив их части и подразделения на усиление бригад, существовавших в дивизии до ее слияния с 3-й Уральской. Это позволило сократить число боевых единиц и улучшить управление ими. За счет ликвидации ряда штабных служб, тыловых команд удалось значительно повысить количество активных штыков безо всякого получения пополнений извне.

7 января 1919 года противник выбил части 2-й бригады 29-й стрелковой дивизии из Усть-Сана и создал угрозу распространения своих войск вниз по правому берегу Камы. Дабы не иметь неприятелей и за спинами полков, бригад, начдив 30-й приступил, невзирая на все сложности обстановки, к переброске соединения на другую сторону реки — в районы Очерского, Павловского заводов и города Оханска.

…С невеселыми думами ехал в тот день Михаил Васильевич Калмыков на очередной доклад в штаб бригады. Ими сразу и поделился с Иваном Степановичем Павлищевым: