Ошибочная версия - Юрий Михайлик

— Порядок. Давай теперь я.

Костик открыл портфель одной рукой, другая придерживала полу пиджака.

— Таскай сам. Я считать буду.

Женя черпал из портфеля, шевеля губами.

Длинные кожаные футлярчики, в которые были упакованы монеты, Белый содрал.

Через пятнадцать минут все было закончено. Костик запихивал в портфель последние пачки, Женя закрывал чемодан, который стал дьявольски тяжел. Они оба глядели друг на друга с некоторой растерянностью, будто не веря еще, что все обошлось тихо и спокойно.

Белый догнал Костика через три квартала. Он сразу же взял портфель, встряхнул его.

— Есть?

— Есть. Двадцать кусков.

— Вот теперь мы вышли на прямую, Костик. Теперь мы будем с тобой короли, если все пойдет как надо.

И тогда Костик выпалил то, о чем думал всю дорогу от кинотеатра:

— Слышь, Белый, а может, кончим? С таким сармаком можно уже и сорваться.

Белый ласково взял его под локоток, железные пальцы сошлись на руке Костика.

— Д-думать забудь, гад, — прошипел Белый. — На мне два трупа висит, а я с тобой баловаться буду! Я что, их на себя за пятнадцать кусков повесил? Дешево меня ценишь, Костик!

Белый шептал эти слова возле самого уха Костика, он вел его по улице, обняв, как друга.

— А теперь последнее твое слово. Идешь до конца?

— Иду, иду, — заторопился Костик. Всю дорогу до дома он объяснял Белому, что ничего такого и не говорил, что на дело пошел, потому что знает — с Белым можно, он по мелочи не работает.

Саша Пономаренко сидел в курилке с двумя шоферами, когда зашел бригадир и сказал, что вызывают в правление. У председателя Саша увидел незнакомого человека, который встал при виде Саши, протянул руку:

— Давайте знакомиться. Сичкарез.

Саша по просьбе Сичкареза подобно рассказал о последних днях работы, что и когда возил, куда ездил. Сичкарез изредка задавал вопросы. Последняя поездка в Приморск его тоже интересовала.

— Да очень просто. Рано утром выехал, заправился и пошел себе домой по трассе.

— Подвезти никто не просил?

Сашка подумал — говорить или нет? А в конце концов ничего страшного он не сделал, пятерка — не такие уж деньги, и сказал:

— Попросились двое. Я их подвез.

Спустя двадцать минут Сичкарез и Пономаренко сидели в машине, идущей к Приморску. В управлении милиции Сашу ждать не заставили — сразу повели по начальству.

Сашка растерялся, войдя в комнату и увидев полковника. Он вытянулся в трех шагах, только раскрыл рот — отрапортовать, как полковник перебил его:

— Садитесь, товарищ Пономаренко. И расскажите все по порядку.

— Значит, так. — Сашка собрался с духом, чтобы чего-нибудь не перепутать. — Сегодня у нас четверг. Значит, в понедельник послали меня с дынями на базар. Поехали замбригадира Череда, кассирша Любаша и я. Привез я их на базар, дыни скинул, там у нас ларек, в клетку их покидал и поехал, они торговать остались. А я в Дом колхозника, занял места для всех — переночевать. Места я занял, потом поехал на троллейбусе в универмаг, оттуда в кино, из кино прямо в Дом колхозника. Череда с Любой уже были там. Поужинали, я лег спать. Встал в четыре утра, поехал на заправку. Смотрю — двое стоят и рукой машут. Я притормозил. Один мне говорит: “С грузом подбросишь?” Я им: “Разве что по дороге. Мне по Сергачевскому шоссе”. — “Годится”, — он мне говорит. Я спрашиваю: “А где груз?” А они мне: “Ты поезжай, заправляйся, а мы тут с грузом будем через полчаса”.

Ну, я поехал, заправился, подъезжаю туда, они и правда там — один стоит, а второй мешок из подворотни тащит. Тяжелый. Мешок они сами погрузили, я хотел борт открыть, они говорят: “Не надо”. Сели. Который повыше — ко мне, в кабину, а второй в кузове, у меня там доска лежала. Выбрались за город, я придавил километров восемьдесят. Идем нормально, на трассе почти никого нет. Потом этот высокий в кабине мне говорит: “Нам на бахчу надо”. Показывает. А там и вправду бахча. Вылез он, мешок принял. Тот из кузова спрыгнул, а этот высокий дал мне пятерку. “Езжай”, — говорит. Ну, я поехал.

Принесли карту. Саша повторил на ней весь свой маршрут. Он часто путался и сбивался, потому что плохо знал городские улицы. С грехом пополам все же установили путь следования. Потом стали задавать вопросы. Саша отвечал обстоятельно, припоминая детали. Да, один был высокий, смуглый, волосы темные, глаза, ну, глаза так, средние, не очень большие, не маленькие. А второй поменьше, худощавый. И одет похуже. И слушался высокого.

Сашу усадили в “Волгу” и повезли. В пути повторили маршрут. От Дома колхозника до того тихого перекрестка, где остановили Сашу двое. Потом на заправку. Майор, который сидел рядом с Сашей, засекал время. Потом вернулись, постояли, сколько Саша сказал, снова поехали — мимо лесосклада, мимо макаронной фабрики, потом пригородом.

Миновали переезд, развилку, где от шоссе отходила веточка на запад. Саша напрягся, и майор, сидевший рядом, понял это. Он выжидательно посмотрел на Сашу и поднял руку, готовясь остановить водителя “Волги”.

— Вроде здесь, — с натугой сказал Саша.

Машина остановилась. Саша вышел, походил по дороге. Трое сидели в машине. Саша вернулся, сказал, засовывая голову внутрь.

— Вроде здесь. А может, и нет…

Тогда майор вышел из машины, остановил набегавший грузовик. Переговорил с водителем, который уже спрыгнул на землю, потом махнул рукой: “Садись, Саша, за руль. Развернешься, метров пятьсот проедешь и давай сюда”.

Через полкилометра Саша развернулся и поехал, поглядывая в боковое стекло. Места, которые в “Волге” Саша вспоминал с трудом, отсюда, из кабины грузовика, казались знакомыми. Вот ветка над дорогой, он тогда еще подумал — чиркнет или нет. Саша уверенно миновал стоящую на обочине “Волгу”, проехал еще метров тридцать и затормозил.

— Вот здесь, — крикнул он людям, шедшим от “Волги”.

Майор подождал, пока все подойдут, и спросил:

— Как они выгружались?

Саша показал.

— Ты точно помнишь, Саша? Сняли мешок или скинули?

— Скинули. Высокий сперва хотел принять, но мешок был тяжелый, он и крикнул тому, в кузове: “Бросай, ничего не будет”. Тот и бросил.

Вернулись быстро. Уже возле управления Саша решился:

— А что, товарищ майор, я похожее место показал?

— Не похожее, Саша, — ответил майор. — То самое место.

Последнее время Валя нервничала. Она не ходила провожать Виктора — он не разрешил, и Валя догадалась, что его запрет каким-то образом связан с делами, что объединили Виктора с Женей. Тревога не оставляла ее. Чем больше она узнавала Виктора, тем крепче привязывалась к нему. За полтора года жизни в Приморске у Вали было несколько романов, она легко относилась к связям, считая, что до замужества нужно еще успеть “погулять”. И в первое время знакомства Виктор был для нее просто еще одним партнером. Неудобно было лишь то, что по вечерам он работал. Опасность, которой она подвергала его, сведя его с Женей, заставила ее оценить свои чувства к Виктору.

С Женей Валя познакомилась в одной из компаний, где бывала прежде, потом они долго не виделись, а встретившись, стали поддерживать ровное спокойное знакомство. У Жени можно было послушать хорошую музыку, выпить, потанцевать. Валя знала, что у него всегда есть деньги, и догадывалась, что добывает их он не самыми честными способами. Но это было его дело. Два или три раза Валя бывала на вечеринках у Жени, он за ней не ухаживал с того самого вечера, когда попытался притиснуть в коридоре, но она спокойно, с улыбкой отвела его руки:

— А вот у нас с тобой ничего не будет, Женечка.

Он не рассердился, рассмеялся в ответ, подмигнул:

— А вдруг?

— Нет, — тоже улыбнулась она. — Я это сразу понимаю.

Женя больше никогда к ней не приставал. Встретившись случайно, Валя рассказала ему о Викторе, и Женя попросил познакомить их. Он не объяснял зачем, и только потом, когда он явился к ней домой и попросил оставить их одних с Крюковым, Валя связала его приход с предстоящим Виктору загранплаванием.

В день отхода судна Вале было горько. Виктор запретил провожать его. Ни разу он не сказал, что любит. Ни разу, даже в самые дорогие минуты Да если бы он тогда и сказал, она бы не поверила. А теперь ей одного хотелось, чтобы он вернулся, чтобы пришел, чтобы был рядом и говорил все те смешные и добрые слова, которые она еще недавно считала обыкновенной болтовней, ложью, прикрывающей все другие чувства И вот она, Валя, хотела того или не хотела, стала причиной опасности для Виктора. Ясно, что Женя его во что-то втягивает, втянул уже. А на судне заграничного плавания такие вещи особенно опасны — это Валя понимала, она уже долго жила в портовом городе

Что можно сделать? Что можно теперь сделать? Надо поговорить с Женей Пусть оставит в покое и Виктора и Валю. Она придет и скажет: “Если ты немедленно не оставишь его в покое, я пойду и расскажу. Все расскажу: про ваш разговор, про то, что ты его уговаривал. Я не знаю, о чем вы договорились, но я знаю тебя. Если ты не хочешь, чтобы я пошла в милицию, немедленно дай ему радиограмму, что все отменяется. Можно составить ее так, что он поймет”. Если Женя начнет упрямиться, его можно припугнуть Однажды на вечеринке, когда было совсем мало людей, к Жене зашел один человек, его звали Георгий Александрович. И Валя догадалась, этого человека Женя боится. Он был очень вежлив, спокоен, но страх Жени Валя почувствовала И можно сказать про этого Георгия Александровича.