Современная философия – жертва неадекватного перевода западных философов - Иван Деревянко

«Надо читать Ленина.»

Особый интерес вызывает статья «Сегодня 22 апреля. Надо читать Ленина. Прочитал. Делюсь». Полностью согласен с автором, что Ленин был умнейшим человеком. Тем не менее, некоторые высказывания этого гения заслуживают критических замечаний.

Впервые еще в аспирантские времена мне захотелось узнать, а что же сказал Ленин по поводу материализации Эйнштейном пространства и времени? Институтские знания подзабылись, и я решил проштудировать «Материализм и эмпириокритицизм». Ничего интересного не нашел. Пришлось самому разбираться, почему Эйнштейн выдал вполне понятный обман зрения за непонятный реальный Однако в целом работа мне не понравилась: слишком резкой, даже агрессивной была критика энергецистов, махистов и идеалистов, теории которых имеют такое же право на существование, как и материализм.

Следующий раз, знакомясь с «Философскими тетрадями», я в чем-то засомневался и решил сверить конспект «Науки логики» с оригиналом — прижизненным изданием этой книги. Все бы ничего, но на один факт пришлось обратить внимание. Ленин не стал конспектировать раздел «Количество», сказав, что он «темен». А, между прочим, в этом разделе лежат корни многих заблуждений Ленина, в том числе по государственному строительству.

Что касается работы «Империализм, как высшая стадия капитализма», которую рассматривает автор упомянутой статьи, следует отметить, что никуда не делся ни тот капитализм, который описывал Маркс, ни тот империализм, о котором пишет Ленин. И одно в другое не переходит. Эти две формы существуют объективно и независимо друг от друга.

Дело в том, что в любом обществе объективно существуют люди, с одной стороны, не имеющие собственных средств производства, и их средства существования определяются уровнем их зарплаты. С другой стороны, также объективно существуют люди, имеющие собственные средства производства для изготовления предметов потребления, будь то население или государство. С третьей стороны, существуют тоже не менее объективно люди, которые ничего не производят, а хранят чужие деньги за определенный процент, так называемый ссудный процент. Это ленинский империализм.

Все эти люди либо законопослушны и честно выполняют свои функции, либо наоборот не подчиняются установленным законам. Соотношение таких противоположностей определяет криминальный уровень государства: либо государство правовое, либо криминальное. Ну, а если законы не совершенны, то людям приходится «балансировать».

И третья триада. В каждой группе есть люди богатые, средние и бедные. Вот для этих групп и существуют, причем одновременно, социальная, рыночная и капиталистическая экономики. Производство предметов потребления богатыми собственниками средств производства — это и есть капитализм Маркса.

Непонятно, почему экономисты решили, что экономической системой государства должна быть какая-то одна форма хозяйствования.

Гегель и экономика

Формально Гегель никакого отношения к экономике не имеет, но непонимание его логики отрицательно сказалось в целом на экономике. Поскольку марксисты были идеологами экономических формаций, то они должны были знать «Науку логики» Гегеля, но они, очевидно, не только не дочитали логику Гегеля, но и не поняли ее. Ленин в свое время констатировал, что экономисты не знают экономики, потому что они не знают логики Гегеля. И он в этом, к сожалению, оказался прав.

Сейчас трудно сказать, читал ли Маркс «Науку логики» до начала работы над своим «Капиталом» или в процессе этой работы. Скорее всего сделал он это, находясь под влиянием экономики Адама Смита и Давида Рикардо, поскольку он практически нигде не сделал поправок с учетом логики Гегеля. Он лишь продолжил и расширил трудовую теорию стоимости Смита и добавил теорию прибавочной стоимости. При этом он направил экономику в политическую плоскость, чем спровоцировал несуществующие, так называемые, классовые противоречия, приведшие к катастрофическим результатам. Так появилась марксистская политическая экономия, которая ничего общего не имеет с логикой Гегеля.

Тем не менее, марксисты пытаются создать свою философию экономики как учение диалектическом процессе, недостаточно обоснованно используя понятие всеобщности развития и законов перехода количества в качество, единства и борьбы противоположностей, отрицания отрицания. Но практика показала, что эта философия не работает, так как ставится под сомнение правильность применения философских законов.

К сожалению, Маркс и его последователи, видимо, или не читали или не внимательно читали «Науку логики», а потому ее либо не знают вообще, либо не поняли. Если бы экономисты знали логику Гегеля, то они в качестве экономической основы взяли бы, не товар и деньги, а аналог гегелевского «Бытия», а именно, человеческое бытие. Не случайно еще со времен Аристотеля слово «экономика» обозначает правила, законы ведения домашнего хозяйства. А то, чем теперь занимается экономика, Аристотель называл хрематистикой. Этим термином он обозначал науку об обогащении, о накоплении богатства как самоцель, как сверхзадача, как поклонение прибыли. Аристотель предупреждал, что скатывание в хрематистику губительно для общества. Так оно в основном и получилось.

Основной постулат марксовой экономики: — товар, как продукт человеческого труда, который участвует в обмене. Да, с возникновением разделения труда товар становится всеобщей формой производственных отношений, развиваясь и перерастая в капитал, но это вторично. Первичным является понятие человеческого бытия, которое определяется количеством людей и мерой их жизнедеятельности, которой являются деньги.

В разных местах условия для жизнедеятельности людей разные и продолжительность их жизни тоже разная. Но значимость жизни для каждого человека однозначно одинакова, поэтому продолжительность человеческой жизни является всеобщей мерой этого бытия, а однозначность представляет всеобщее свойство экономики. У Гегеля «Бытие» характеризуется словом «Bestimmtheit», которое переводится как «определенность» и как «точность», что можно понимать как точную определенность или однозначность.

Из этой ситуации вытекает первичная закономерность экономики — сохранение жизней людей. Это гегелевское «Aufheben». Если для каждого человека первостепенным является жизнь, то и для государства, как экономического субъекта, чрезвычайно важным представляется его выживание в существующих условиях. Переход от конкретного человека к государству осуществляется с помощью хорошо известного простейшего метода — восхождения от частного к общему.

Таким образом, базовые элементы экономики должны соответствовать первичным элементам философской системы: понятие — свойство — закономерность — методология. К сожалению, в экономике этого не просматривается. Следовательно, даже на начальном этапе экономисты, действительно, игнорируют логику, точнее, ее материалистическую основу и поэтому не могут создать совершенную экономическую систему.

Если говорить о марксистской концепции диалектического материализма, то это однобокое представление о процессах в природе. У Гегеля четко просматривается материалистическая диалектика, поскольку диалектика содержит материалистическую основу, а не наоборот. Но он рассматривает и диалектический материализм, который раскрывает механизм выравнивания противоположностей, которые в результате борьбы между собой превращаются в сбалансированную двойственную целостность.

Точно также в экономике материалистическое человеческое бытие имеет материалистическую противоречивость потребностей и возможностей. У Гегеля это «Widerspruch». Потребности и возможности диалектически подразделяются на положительные и отрицательные противоположности — «Gegensatz».

И то,