Дело Уичерли - Росс Макдональд

— Мне пришел счет на пятнадцать долларов от доктора Броха, который лечит мне ноги, а заплатить нечем.

— Я этот счет оплачу, не беспокойся.

— Вот спасибо, сынок, — с чувством сказал швейцар. — И много ты мне заплатишь?

— Чем больше расскажешь, тем больше заплачу. Деньги у меня есть, ты же сам видел. Куда она поехала, Джерри?

— По тому, что говорилось, пока я укладывал вещи в машину, получается, что в отель «Гасиенда». Во всяком случае, она спросила своего спутника, хорошо ли там, а он ей ответил, что место хорошее, только далеко ехать, и это чистая правда. «Гасиенда» — роскошный курортный отель за городом, — пояснил старик.

— Стало быть, она поехала туда не одна.

— Эх, черт, проговорился. Вот что значит длинный язык.

— Опиши-ка мне ее спутника.

— Да я его толком не рассмотрел. В машине он сидел отвернувшись: не хотел, наверно, чтобы его видели. А до этого он поднялся к ней по черной лестнице, лифтом не воспользовался, да и в отель вошел потихоньку, не через центральный вход, а сбоку. Я сразу сообразил, что он у нас не живет, и пошел за ним следом — мало ли что он там задумал. Поднимается он по лестнице, стучится к ней, входит, слышу — он ее нежно так, нараспев, по имени называет. Ну, думаю, значит, все в порядке. Знаете, я даже подумал, что он и есть ее муж.

— Почему ты так решил? Из их разговора?

— Какой там разговор! Я слышал только, что он, войдя, назвал ее «Кэтрин» и голос у него вроде бы очень ласковый был. А потом дверь закрылась, и больше я ничего не слышал. Минут через двадцать она пошла выписываться, а он спустился к машине.

— Какая у них была машина?

— Новый «шевроле», кажется.

— А она охотно с ним поехала?

— Не то слово. Я ни разу не видал ее такой счастливой, как в тот вечер. Раньше-то она понурая ходила, как в воду опущенная. В жизни не встречал женщины несчастней.

— И сколько же времени она прожила здесь?

— Недели две. Честно говоря, странно было ее здесь видеть. Отель у нас вполне приличный, но такие, как она, обычно в нем не останавливаются. У нее ведь и туалетов полно, и чемоданы дорогие. Да вы это и сами знаете.

— А что она здесь делала, как по-твоему?

— Пряталась от вас, надо думать, — хмыкнул он. — Уж вы меня извините.

— Извиняю. И все же попробуй описать мне ее спутника.

— Сейчас, дайте вспомнить. Крупный мужчина, не такой, правда, как вы, но гораздо больше меня. Одет хорошо: темный пиджак, шляпа. Шляпу-то он на нос надвинул, а сам — я уже говорил — отвернулся, поэтому я его не разглядел.

— На этого человека похож? — спросил я и описал старику внешность Гомера Уичерли.

— Есть сходство, но не поручусь.

— Какого он возраста?

— В летах. Вас постарше будет. Но зато моложе того старикана, который навещал ее на прошлой неделе. Его-то я хорошо запомнил.

— Худой старик с седыми усами?

— Он самый. Его вы, выходит, знаете. Я поднял его на лифте, проводил до ее двери, но она его не пустила. Даже дверь не открыла. Он крик поднял на всю гостиницу, но мне на чай дать не забыл, — мечтательно добавил Джерри. — Кстати, кто-то, кажется, обещал мне пятнадцать долларов.

— Не волнуйся, получишь. У миссис Уичерли были еще посетители?

— Послушайте, мистер, вы меня тоже поймите: не могу ж я с вами всю ночь тут языки чесать. Надо и в холле появиться, а то миссис Силвадо, наш администратор, живьем меня съест.

— Ты не ответил на мой вопрос. У миссис Уичерли были еще посетители?

— Одного помню, но о нем я вам после расскажу, а сейчас спущусь вниз — пусть миссис Силвадо видит, что я не отлыниваю. Вернусь, как только смогу. Только уж вы мне сейчас заплатите.

Я протянул ему двадцать долларов, он вцепился в банкнот своими скрюченными пальцами и тут же переправил его в бездонный карман выцветшего мундира.

— Премного благодарен. Когда вернусь, принесу сдачу.

— Лишнюю пятерку тоже можешь оставить себе. У меня будет к тебе еще одна просьба. Какую комнату занимала моя жена?

— В конце коридора, на третьем этаже. Номер 323.

— Эта комната сейчас занята?

— Нет, такие номера сдаются у нас только на всю неделю. Его еще даже не убирали.

— Пустишь меня внутрь?

— Господь с вами, мистер! Да меня же за это выгнать могут. Я ведь тут без малого сорок лет работаю, с тех самых пор, как из-за лишнего веса пришлось из жокеев уходить. Они только и ждут, как меня на пенсию выставить.

— Будет тебе, Джерри. Никто ведь не узнает.

Но старик так энергично замотал головой, что из-под фуражки выбились седые лохмы.

— Нет, сэр, и не просите. Я в номера пускаю только тех, кому ключ выдали.

— Но ты же можешь забыть свою отмычку. Оставь ее у меня на комоде.

— Нет, сэр, не полагается.

Но отмычку он все же оставил. Чего не сделаешь ради чаевых за сорок лет работы в гостинице! Впрочем, и двадцать лет работы сыщиком тоже не проходят бесследно.

Я спустился по пожарной лестнице и вошел в номер 323. Такая же комната, как моя: стандартные ванна, кровать с торшером, комод, письменный стол у окна, плетеная подставка для чемоданов. И еще — гнетущая атмосфера несчастья и остановившегося времени.

Дверцы комода были распахнуты, с пустой полки одиноко свешивался нейлоновый чулок со спущенной петлей. В стенном шкафу, пол которого был усыпан дустом от мышей, висели лишь витые проволочные плечики. На полке в ванной я обнаружил рассыпанную пудру и зеленую склянку с таблеткой аспирина на дне. Полотенца были еще влажные.

За кроватью я нашел корзину для мусора, забитую скомканными газетами и салфетками с пятнами розовой помады. Рядом с корзиной на полу стояла бутылка, на донышке которой плескались остатки виски.

Я вытащил из корзины газеты и просмотрел их. Развернув самый свежий, двухдневной давности номер «Пчелы из Сакраменто», я обратил внимание, что в колонке объявлений было обведено карандашом сообщение о том, что на следующий день в гавань Сан-Франциско прибывает «Президент Джексон» — как видно, Кэтрин Уичерли с нетерпением ждала возвращения мужа.

И о дочери она, судя по всему, тоже не забывала, ибо, когда я встал с кровати, свет от торшера упал на окно, и я увидел какую-то надпись на пыльном стекле. Окно выходило в переулок, напротив подымалась глухая кирпичная стена, на фоне которой нацарапанное крупными буквами слово «Феба» казалось выбитым на надгробии.

От темного окна повеяло неизвестностью, мне стало как-то не по себе, учащенно забилось сердце, но тут отдававшееся в ушах сердцебиение потонуло в шуме лифта, который зарокотал в недрах здания, словно проснувшийся вулкан.

Я закрыл дверь бывшего номера бывшей миссис Уичерли и со всех ног помчался наверх по пожарной лестнице, чтобы не отстать от лифта — такого же нерасторопного и старого, как и подымавшийся в нем швейцар. Когда Джерри Дингмен постучал в дверь, я уже был на месте.

В руках он держал бутылку пива.

— Что делается внизу? — спросил я.

— Все тихо. Я сказал миссис Силвадо, что вы хотите пива, а то бы она меня не отпустила. За пивом пришлось идти в соседний бар — это обойдется вам в лишние пятьдесят центов, мистер. — При этом он посмотрел на меня с такой нескрываемой тревогой, как будто от пятидесяти центов зависела вся его дальнейшая жизнь.

— Хорошо.

Он облегченно вздохнул.

— Ничего не поделаешь, надо с пивом завязывать. — Джерри поставил бутылку на комод и вороватым движением спрятал в карман отмычку. — А вы пиво любите?

— Конечно. Я с тобой поделюсь.

— Мне нельзя.

— Пустяки. Садись. Сейчас стакан принесу.

Швейцар сделал неуверенный шаг вперед и со вздохом присел на краешек кровати. Я принес из ванны стакан, налил ему пива, а сам отхлебнул прямо из бутылки.

— Вы, помнится, о чем-то еще меня спрашивали. Забыл только, о чем, — сказал старик, смахнув пену с небритого подбородка.

— У меня мало времени. Я хочу выехать в «Гасиенду» до поднятия разводного моста.

— Да нет там никакого моста, мистер Уичерли. Там ведь реки и в помине нет. Вот площадка для гольфа — есть. Своя собственная. И аэродром — тоже свой. Все свое. У них там все есть. Хорошее пиво. — И он громко причмокнул, захмелев от первого же глотка.

— Ты собирался рассказать мне о других посетителях.

— Посетителе, — поправил он. — Да, был еще один. Он и до этого пару раз к ней приходил.

— До чего «до этого»?

— До вчерашнего дня, когда у них скандал вышел. Мне даже послышалось, что он ей пару пощечин влепил. Я уж думал полицию вызвать, но миссис Силвадо была против. Если, говорит, всякий раз, когда гости между собой отношения выясняют, полицию вызывать, то от этих легавых отбою не будет. И то сказать, скандал продолжался недолго.

— Кто у нее был?

— Имени его я не знаю. — Он почесал свою плешивую голову. — Высокий, одет с иголочки. Все время улыбается. Но глаза его мне не понравились.

— Чем?

— Сам не знаю. На меня он смотрел сверху вниз — как будто я шелудивый пес какой, а он — сам господь бог. Нос у него вздернутый, водит им, словно что-то вынюхивает. — Чтобы изобразить курносый нос, Джерри нажал пальцем на кончик своего длинного вислого носа.