Егерь: назад в СССР - Алекс Рудин

Кабаны!

Я мгновенно вскинул ружьё. Но стрелять не стал, просто наблюдал за кабанами поверх ствола.

Пока звери бежали к лесу, я постарался пересчитать их. Секача я видел хорошо. Это был здоровый кабан, весом килограммов под двести. Несколько раз над овсом мелькнули спины взрослых свиней. Их было не меньше двух.

Подсвинков и поросят видно не было. Только овёс колыхался там, где они бежали. Да капли падали со стеблей, оставляя в овсе тёмную дорожку.

Хорошее стадо, большое. И подпустили на выстрел — значит, не сильно и пуганые.

Кабаны в последний раз мелькнули тёмными пятнами на опушке и скрылись в лесу.

Минуты через три я был на опушке. Прислушался — из мокрого леса не доносилось ни звука. Даже птицы примолкли, не пели.

В густой грязи отчётливо отпечатались следы. Вот крупные копыта — это секач. Вот чуть поменьше — это свиньи. Я внимательно разглядел следы и убедился, что свиней три, а не две.

А вот отпечатки маленьких копыт — это поросята. Их было много, следы мешались друг с другом.

Поле от леса отделяла глубокая канава. Вода в канаве была взбаламучена кабаньими копытами.

Я прошёл вдоль опушки и нашёл место, где кабаны вышли из леса. Ага, в самом углу поля.

Неподалёку на четырёх столбах, надёжно вкопанных в землю, стояла охотничья вышка. Увидев её, я обрадовался — одной заботой меньше. Теперь-то я смогу организовать гостям охоту по всем правилам.

На всякий случай, попробовал вышку рукой — не шатается. Лестница была сбита из толстых еловых жердей. Ступеньки приколочены крепко, на совесть. Да ещё и дополнительно притянуты стальной проволокой.

Я влез на вышку и осмотрелся. Овсяное поле было как на ладони. Ближе к деревне тянулись картофельные поля и совхозный луг, на котором деревенские часто пасли своих коров и коз. Дальше, за лугом, я увидел маленькие, словно игрушечные домики, окружённые берёзами и тополями.

Черёмуховка.

На вышке была устроена скамеечка из широкой доски. Я присел — обзор оставался великолепным. Гостям будет удобно. Лишь бы друг другу не помешали. Впрочем, это не моё дело.

Странно. Я совсем недавно в Черёмуховке, а уже чувствую эти места своими. Впрочем, это недалеко от истины — до моего родного города отсюда всего около тридцати километров.

И тут меня словно молнией ударило. В той, прежней жизни я успел привыкнуть к одиночеству. Но в этой жизни у Андрея наверняка должна быть семья.

У Андрея? Нет, теперь уже у меня.

Скорее всего, они живут в Волхове. И очень удивляются, почему Андрей не едет. Ведь он наверняка позвонил им, или написал и рассказал, что будет проходить практику неподалёку.

Чёрт! Вчера за мыслями о гостях я так и забыл заглянуть в паспорт и посмотреть свой домашний адрес!

Порыв ветра качнул макушки деревьев и сбросил мне за шиворот горсть холодных капель. Спасибо большое!

Я решил, что в ближайшее время обязательно поеду в Волхов. Надо выяснить всё про свою семью. Да, это может быть чертовски странно — встретиться с незнакомыми людьми, которые считают тебя своим родным и близким человеком. Но я просто обязан сделать это для Андрея.

А ещё я очень хотел увидеть свою семью, настоящую. Ту, которая была в моей прежней жизни.

Маму, отца, младшую сестрёнку. И себя, если уж на то пошло.

Увидеть, и хотя бы со стороны снова приобщиться к тому беззаботному счастью. Не так долго ему осталось длиться.

Здешний «я» сейчас переходит в седьмой класс и ведёт себя, как настоящий оболтус. Бегает за Олей Сергеевой. Учится на тройки, несмотря на прекрасные способности. Просто ему лень и некогда делать домашние задания. Лучше уж курить с пацанами на чердаках.

Я знаю, что в восьмом классе он возьмёт себя в руки. Закончит год без троек и переведётся в девятый. Всерьёз нацелится поступить в институт.

Но ещё через год у отца обнаружится рак лёгких. И начнутся девять месяцев адских мучений, беготни по врачам, больниц. Безуспешная операция. И долгое умирание дома, когда уже ничего нельзя сделать. Только слушать стоны, хрипы и крики боли.

После похорон он вместо института уйдёт прямиком в армию. А когда вернётся — устроится на работу. Потому, что на материну зарплату втроём не прожить. Какой уж тут институт?

Первый брак, не слишком удачный. Она будет замечательной хозяйственной девочкой, тихой и скромной. А ему ещё будет хотеться чего-то большего. Будут поиски себя вперемешку с пьянками. Обида на жизнь, которая никак не хочет складываться.

И так и не будет детей.

Семья треснет по швам и незаметно расползётся.

Развод.

А потом лихие девяностые. На железной дороге станут задерживать зарплату. И он ринется в Питер — искать возможности. Помыкается полуголодным пару лет — по стройкам и шабашкам. Потом выучится на водителя и устроится в троллейбусный парк. Перестанет искать добра от добра. Доживёт до пенсии, то сходясь с женщинами, то снова расходясь.

Так и кончится жизнь.

Ничего! Я найду его и вправлю ему мозги. И буду рядом, когда будет тяжело. Поддержу и помогу выбрать дорогу получше. Научу быть добрее к людям и требовательнее к себе.

Сделаю всё, чтоб он прожил жизнь лучше, чем я.

Не в силах усидеть на месте, я вскочил со скамейки. Вышка чуть скрипнула, но даже не покачнулась. С ближайшей ёлки, испуганно стрекоча, шарахнулась сорока.

Я спустился вниз. Напился холодной воды из канавы, плеснул в лицо.

Ладно. Сегодняшнему дню — сегодняшние заботы.

До обеда я обошёл все картофельные поля, которые примыкали к деревне. Картошка ещё только зацветала, но кабаны уже начали подрывать её. Я обнаружил несколько выходов, и это были не те животные, которых я спугнул на овсах.

Кабана на участке было, действительно, много. Видно, в предыдущие годы егерь и местные охотники хорошо поработали над увеличением его численности. Возле некоторых выходов тоже стояли охотничьи вышки. Старый егерь хорошо знал свой участок.

Я решил выбить из Тимофеева лицензии по максимуму, чего бы мне это ни стоило.

Да и совхозные поля целее будут.

С этой мыслью я нарезал несколько берёзовых веников и вернулся в деревню.

Подумав, отбросил дурацкую гордыню и сходил-таки в магазин за водкой. Взял две бутылки, зачем-то объяснив Лиде, что это для начальства.

Что я, не понимаю, что ли? — улыбнулась продавщица и достала из-под прилавка трёхлитровую банку солёных огурцов.

— Возьми, пригодится!

На мой вопрос о деньгах она только махнула рукой.

— Да