Отдаленные последствия. Том 1 - Маринина Александра

– Засада, – уныло повторил капитан Дзюба.

Любому следователю и оперативнику прекрасно известна разница между преступлениями, которые нужно «как бы раскрыть», и преступлениями, которые действительно должны быть раскрыты. В работе по первой категории требуются сотрудники умные, опытные и управляемые – одним словом, такие, которые найдут то, что необходимо для результата, а на то, что мешает решению поставленной задачи, закроют глаза. Где надо – не увидят, не услышат, подделают, грязь подотрут, факты передернут. Работать по «как бы раскрытию» непросто, тут нужны навыки, аккуратность, осторожность, определенная доля цинизма и беспринципности, а также, что очень важно, лояльность.

Если же преступление действительно хотят раскрыть, а виновного – вычислить и выловить, то с подбором сотрудников обычно бывает несколько легче. Такие факторы, как лояльность, беспринципность и аккуратность, решающей роли уже не играют, поэтому на дело можно ставить и демонстративно непокорных опытных стариков, отказывающихся выполнять приказы, и совсем молодых ребят, только-только прикрутивших на погоны лейтенантские звездочки. Они еще не успели обнюхать территорию, обжиться на ней, присоединиться к той или иной группе коллег и найти свою кормушку, и есть надежда, что хотя бы часть рабочего времени они потратят все-таки на раскрытие преступления, а не только на решение проблем, связанных с крышеванием и зарабатыванием денег. Да, опыта у них нет, и агентуры тоже нет, но голова и ноги-то на месте, а этими инструментами тоже можно кое-что добыть.

– Кузьмич, как думаешь, можно дареному коню в зубы посмотреть? – спросил Сташис, заглянув к Зарубину.

– Из чьей конюшни? – вяло поинтересовался временно исполняющий обязанности.

– Из Восточной. Из Юго-Западной парни уже четыре недели работают, результатов – ноль, но и косяков вроде нет. Окружение Чекчурина они отработали на совесть. Никаких оснований их менять. Мы с Дзюбой план написали, там столько всего…

– Ну и?

– Молодые и резвые нужны, неиспорченные, чтоб не только одно бабло перед глазами и не фантики от руководства. Кузьмич, я понимаю: дело на контроле в главке, и оттуда будут требовать, чтобы работали самые ушлые и опытные, тем более там семья Чекчурина давит на все кнопки, но вот ей же богу…

– Да понял я, понял, – Зарубин неожиданно улыбнулся. – Ты считаешь, что твоих мозгов вполне достаточно, а остальные пусть бегают рабочими лошадками, правильно?

– Неправильно, – сердито откликнулся Антон. – Мозги в первую очередь Ромкины, такой обширный план получился только благодаря его способности фантазировать. Ты сам посмотри. Такой план не стыдно на самом верху показывать. Но выполнять-то его кто будет, а, Кузьмич? Мы с Ромкой? Нас только двое. На ребят с Юго-Запада надежда, честно сказать, слабовата. Ну будь человеком, поговори с Восточным, пусть молодняк нам отрядят. Я в Восточном начинал, могу и сам позвонить кое-кому, но через твою голову не положено.

– Посиди, – скупо бросил Зарубин и придвинул к себе план, который Антон положил на стол.

Сташис присел в неудобное полукресло и приготовился терпеливо ждать. Но мысли о работе постоянно съезжали куда-то в сторону, освобождая место для тревоги за детей. Наверное, оттого, что в течение последних часов так много было рассуждений о дорожно-транспортных происшествиях, Антон не мог теперь сосредоточиться ни на чем, кроме страха за Василису и Степку. Вася каждый день гоняет на мотоцикле со своим Толиком, а Степка такой тихий, задумчивый, весь погруженный в себя, забывает посмотреть по сторонам, когда переходит дорогу… Перед глазами то и дело вставали страшные картины: вот Степка идет по улице, в ушах беспроводные наушники, в руке телефон, от которого парнишка не отрывает глаз, сын подходит к пешеходному переходу, делает шаг на мостовую, не взглянув налево и не слыша рева приближающегося на большой скорости автомобиля… Или Васька сидит на заднем сиденье мотоцикла, крепко обнимает своего бойфренда, что-то говорит ему в ухо, тот не слышит, чуть поворачивает голову, просит повторить, отвлекается и… Нет, нельзя о таком думать, и представлять такое тоже нельзя! Но как же страшно… Наверное, всем родителям страшно, двадцать четыре часа в сутки, и выхода никакого нет. Невозможно запереть детей дома и разрешать выходить только в сопровождении проверенных и сознательных взрослых. И вообще, дети – они же всегда дети, хоть им пять лет, хоть пятьдесят, и терять ребенка одинаково больно и непереносимо вне зависимости от того, младенец он, подросток или взрослый. А взрослого дома не запрешь и охрану к нему не приставишь. Бытовые заботы и тяготы – сущая мелочь и вообще ничто по сравнению с тревогой, круглосуточно разъедающей родительское сердце на протяжении всей жизни, начиная с момента рождения ребенка и до самой смерти одного из них. Господи, какой кошмар все эти мысли! Одного из них. Кого? Спасибо, если родителя. А если нет? Только став одиноким отцом, Антон Сташис начал понимать свою маму. Однажды он встал ночью в туалет и увидел, что мама сидит на кухне и улыбается каким-то своим мыслям.

– Мам, ты чего? – спросил двенадцатилетний Антон. – Почему ты не спишь?

– Я наслаждаюсь, – тихо ответила мама, не переставая улыбаться.

Конец ознакомительного фрагмента.