Птица несчастья - Лада Валентиновна Кутузова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Папа, – Федор волновался, – быстрее!
Чудилось, что он не успеет, что надо поспешить, а отец не понимает нависшей над ним опасности, так и стоит в луже. Наконец, отец подал руку, Федор ухватился за нее и рывком вытянул отца из лужи. В этот момент посреди лужи опять вспучилась волна. Федор толкнул отца вглубь магазина, сам попятился, запнулся обо что-то и начал падать…
– Что кричишь? – Полкан толкнул в бок Федора, точнее лягнул.
Он возвышался над Федором и глядел с насмешкой, оттопырив нижнюю губу.
– Сон приснился, – ответил Федор.
– Снова Сирин вызволял? – Полкана приподнял бровь.
– Да нет, – ответил Федор. – Странное.
– Да тут все странное так-то, – заметил Полкан.
На завтрак были сваренные вкрутую яйца, предусмотрительно взятые Максимусом. Федор запивал их чаем, а сам размышлял, как лучше приступить к расспросам. Ничего не придумав, решил задать вопрос в лоб.
– Полкан, слушай, – начал он, – ты же должен знать дорогу к мертвой воде.
– Почему? – удивился тот.
– Ну ты же здесь живешь.
– И что? – Полкан пожал плечами. – Тебе же ясно сказали: каждый раз все по-новому.
– И для тебя?! – поразился Федор.
– Для всех, – подтвердил Полкан, – исключений нет.
– Надо же… – пробормотал Федор. – А я думал…
– И что ты еще думал? – подмигнул Полкан.
Федор помялся: спросить или нет? Сердце забилось так, будто Федор решил перебежать оживленную автотрассу.
– Слушайте! Ведь если бы Сирин спела песню, то все равно должно быть средство, чтобы спасти человека.
– О как! – протянул Полкан, а Максимус отвлекся от сборов.
– Ну да, – Федор решился: была не была! – Раз есть мертвая вода, обязана быть и живая. И если напоить такого человека живой водой…
Максимус, не проронив ни слова, забросил рюкзак за спину и зашагал вперед. Полкан последовал за ним, бросив напоследок:
– Ну ты и сказочник!
Федор шел позади, не отставая, но сохраняя дистанцию – нужно было все обмозговать. Он решил не обращать внимание на слова Полкана: ясно же, что тот сразу не расколется. Зато Федор бросил пробный камень и при случае сможет вернуться к разговору. Он вспомнил Сирин. Полкан сказал, что Федор пошел на зов. Но никакого зова он не помнил, да и не шел никуда: просто, раз, и очутился в другом месте. Главное, как он провернул все это в темноте, непонятно. Ну звезды, ну луна – все же не то освещение, чтобы в ночи бродить.
А Федор даже Сирин разглядеть смог: какая-то хищная красота. И убийственная, как позже выяснилось. Еще немного, и было бы поздно, а он даже родителям не позвонил, а ведь мог зайти в Ферапонтово на телеграф и сообщить, что добрался. В голову не пришло! А потом все завертелось, как карусель, и мысли о родителях из головы выдуло.
Федор споткнулся о торчащий корень, потерял равновесие и чуть не грохнулся. Нужно под ноги смотреть, а не глазеть по сторонам. Тем более, и глядеть не на что: лес как лес, совершенно обычный. Даже удивительно: место аномальное, живут тут существа сказочные, а деревья совершенно рядовые, как возле дачи. Нет, чтобы на ветках серебряные листья росли, или драгоценные камни вокруг валялись.
Слева что-то белело, и Федор отвлекся от раздумий. Он вытянул шею, чтобы лучше разглядеть предмет, и обнаружил статую горниста. Тот стоял на пьедестале, подперев бок одной рукой и прижав горн к губам другой.
– Полкан, смотри! – не выдержал Федор. – Пионер! Как он здесь оказался?
– А-а, – без малейшего интереса произнес Полкан. – Переправился, значит. Теперь и другие потянутся.
– Странно все же, – Федор обернулся, чтобы еще раз посмотреть на горниста. – Как он по мосту прошел? Он и ходить не может. Да и сгорел бы, наверное.
– Ты это, Федя, у ученых спроси. Пусть они объяснят, а я парень простой, – ушел от ответа Полкан, Максимус по-прежнему молчал.
Хотя Федор и считал себя спортивным человеком, но через четыре часа темп, заданный Максимусом, начал утомлять. Хотелось отдохнуть хотя бы немного, да и перекусить не мешало. Словно в ответ на его мысли Максимус сказал:
– Надо выйти к воде, там и остановимся. Да и запас воды сделать не помешает.
Они прошли немного, как вдруг послышалось пение:
«Цветики-цветочки,
Ягоды-грибочки».
Голос срывался на высоких нотах: обладатель его не отличался певческим талантом. Полкан замер, Максимус тоже остановился на мгновение, а затем они, не сговариваясь, бросились на звук песни. Федор последовал за спутниками. Они выбрались на поляну, где плела венок из васильков птице-женщина. Она была пониже Сирин, светлые волосы острижены по плечи, перья отливали рыжиной, как у курицы-рябы. Федор всмотрелся в ее лицо: оно казалось безмятежным, как у ребенка, и добрым. Птице-женщина чему-то улыбалась.
Федор насторожился:
– А это кто? Еще одна Сирин? Или, как ее, Гамаюн или Алконост?
В отличие от Сирин у этой имелись руки, которые странно смотрелись на птичьем теле.
– А ты начитанный, оказывается, – деланно удивился Полкан.
Максимус шагнул вперед, поднял руку и приветствовал птице-женщину:
– Привет, Оля!
Глава двенадцатая. Счастливка
Максим не видел Олю лет пять, наверное. Она была из тех обитателей Заручья, к кому Максим относился с симпатией: блаженная дурочка, к тому же безвредная. Да и остальные ходоки думали так же: обидеть ее, все равно, что обделить ребенка. Считалось: встретить Олю – к удаче.
– Что делаешь? – поинтересовался он.
Она повертела венок в руках и водрузила на голову. Синие васильки шли к ее легким, как пух, волосам цвета соломы.
– Вас жду, – ответила Оля.
– Нас? – удивился Максим. – А откуда ты знаешь…? – начал говорить и оборвал себя. Понятно, откуда: Федора почувствовала.
Оля снова улыбнулась:
– Дайте я на вас посмотрю. Какие вы все красивые. И мальчик с вами… Тебя как зовут? – обратилась она к Федору.
Тот смутился, но ответил:
– Федя.
– Феденька! – вплеснула руками Оля. – Какое милое имя. Тебе идет.
– С-спасибо, – с запинкой ответил Федор.
А Оля подошла ближе и заглянула ему в лицо.
– Какой славный! Как хорошо, что я вас встретила.
Ее губ коснулась мечтательная улыбка.
– Мы тоже рады, – произнес Максим. – Гуляешь? Или идешь куда?
– Да, – кивнула Оля, – иду – с вами.
– Э-э, – замялся Максим: он не знал, как отреагировать.
Сперва Полкан огорошил, что проводит ходоков, теперь Оля. Что на них нашло? Или кто? Максим покосился на Федора. А тот ничего не подозревает, да и откуда. Ведь это его первая вылазка в
