Предпоследняя правда - Филип Дик

Реакция будет очень сильной. Верн Линдблом будет долго заниматься самокопанием, но потом, скорее всего, согласится с ним. А может быть, даже поможет ему придумать, как предупредить Рансибла — не оставив следов, по которым агенты Броуза смогут обнаружить утечку информации. И не только агенты Броуза, но и лучшие частные сыщики Фоута — фоутмены, — работающие с ними рука об руку. С другой стороны…

С другой стороны, надо смотреть правде в глаза. Правда состоит в том, что Верн Линдблом — янсмен. В первую очередь по натуре. Реакция будет сильной: он донесет на Адамса. Агенты Броуза, не теряя времени, явятся на виллу Джозефа Адамса и прикончат его.

Все очень просто.

И нет никакого способа узнать, какое решение в конце концов примет его закадычный друг Линдблом — в отличие от Броуза, Адамс не может обратиться за помощью в Инсти тут прикладных психологических исследований и заказать прогноз.

Остается только ждать. И молиться.

А молитвы, с горечью подумал он, перестали исполняться двадцать лет назад — еще до начала войны.

— Я записываю разговор, сэр, — произнес дежурный специалист частной полицейской корпорации «Вебстер Фоут лимитед», скрючившийся в тесной кабинке, и его ауд-устройство передало фразу в штаб-квартиру в Лондоне.

— Тема, которую мы обсуждали? — послышался далекий голос Вебстера Фоута.

— Похоже на то.

— Хорошо. Ты знаешь, кто хочет связаться с Луисом Рансиблом. Позаботься о том, чтобы он это сделал.

— Мне очень жаль, сэр, но…

— Постарайся. Используй то, что под рушю, и не ищи себе другое, — голос Вебстера Фоута звучал повелительно. Это означало: все, что сказано в данный момент, следует понимать как приказ.

— Есть, мистер Фоут. КМР.

— Разумеется, — сказал Вебстер Фоут. — «Как можно раньше».

В Лондоне повесили трубку.

Дежурный специалист «Вебстер Фоут Лимитед» немедленно вернулся к своей аппаратуре, следящей и записывающей. Она была экономно настроена на минимальное усиление, которое обеспечивало приемлемый уровень звуковоспроизведения. Потом внимательно проверил видеозапись и убедился, что за время аудиоконтакта с шефом ничего не упустил. Сейчас не тот момент, когда позволяется что-то упускать.

Он просто не имел права.

Глава 7

Все это время блистательная речь, написанная от руки, лежала в дипломате Джозефа Адамса.

Линдблом остался в кабинете. Он дрожащими руками закурил сигарету, давая понять, что не готов продолжать разговор — по крайней мере, в данный момент.

Ему хватило того, что произошло. Он не ушел лишь потому, что сил уйти не было.

— Знаешь, — заметил Адамс — он уселся за стол, открыл дипломат и вытащил исписанные листки, — ты вполне можешь меня сдать.

— Знаю, — пробормотал Линдблом.

Адамс встал и подошел к двери.

— Это я загоню в вак. Потом загрузим модулятор, запишем пленку и забудем про нее. Теперь то, что мы обозвали «новым проектом», — фальшивые инопланетные артефакты, из-за которых человека посадят за решетку. Человека, который всю жизнь обеспечивал приличным жильем…

— Кстати, нацисты, — перебил его Линдблом, — тоже не записывали приказы, которые касались «окончательного решения» — уничтожения евреев. Все только устно. От начальника — подчиненному, на словах и только с глазу на глаз.

— Как насчет кофе? — предложил Адамс.

Линдблом пожал плечами.

— Черт подери! Они решили, что это Рансибл. Кто мы такие, чтобы с этим спорить? Дай волю фантазии, покажи мне хоть кого-то, кому выгодно нести эту благую весть в убежища?

— С удовольствием, — ответил Адамс. Он видел, что Линдблом не на шутку обескуражен. — Это может быть кто-то из бывших «термитов» — в рансибловских жилкомпах их тысячи. Достаточно, чтобы в бункер вернулся всего один человек. Допустим, его не поймали ни агенты Броуза, ни фоутмены. Из этого убежища информацию передали в другое — ну, и далее по цепочке.

— Ага, — вяло кивнул Линдблом. — Конечно. Почему бы и нет? Только вот кто его пустит обратно? Может быть, он «светится»? Или подцепил эту… как мы ее обозвали? Ах да, «пакетную чумку». Да они прикончили бы его на месте. Потому что они верят всей белиберде, которую мы скармливаем им по ТВ, блин. Семь дней в неделю и еще дважды в месяц в ночь на воскресенье — для профилактики. Поверь, этот человек покажется им живой бомбой. Да, ты еще кое-чего не знаешь. Бывает полезно время от времени подкормить людей Фоута — а взамен вовремя узнавать последние новости. Так вот, «термиты» узнали об истинном положении дел наверху не от кого-то из своих знакомых. Не от человека, который вернулся с поверхности.

— Ладно, допустим. «Термит» не может вернуться в «термитник». Значит…

— По кабелю.

Это прозвучало как гром среди ясного неба. С секунду Адамс тупо пялился на Линдблома, пытаясь переварить эту информацию.

— Вот именно, — подтвердил макетчик. — По телевизору. Всего минута, и сигнал был очень слабым. Но этого хватило.

— Боже правый! — прошептал Адамс. Их же там миллионы. А если кто-нибудь подключится к главному кабелю — основному, единственному центральному кабелю, соединяющему Эстес-Парк со всеми существующими убежищами? На что это будет похоже? Земля разверзнется, и миллионы людей, которые пятнадцать лет провели в заточении под землей и все это время верили, что у них над головами радиоактивная пустыня, взрывы ракет, бактерии, руины и сражающиеся армии, выйдут на поверхность. Системе владений будет нанесен смертельный удар, и колоссальный парк, над которым он пролетал дважды в день, снова превратится в густонаселенную страну. Конечно, плотность населения не достигнет довоенной, но приблизится к ней. Снова появятся дороги. И города.

И — в конце концов — разразится новая война.

В том-то все и дело. Именно массы подбили своих лидеров на войну — как в Зап-Деме, так и в Нар-Деме. Но, как только массы оказались внизу, в герметичных убежищах, правящая элита Востока и Запада получила возможность заключить сделку. Как ни странно, это вовсе не было их заслугой — ни Броуза, ни генерала Хольта, который в то время был главнокомандующим силами Зап-Дема, ни маршала Харензанного, главнокомандующего советскими Вооруженными силами. Но и Хольт, и Харензанный прекрасно понимали, в какой момент нужно выпустить ракеты — что они и сделали. И прекрасно поняли, что настало время прекратить боевые действия. Не прояви они этого благоразумия, мир был бы невозможен — но за этим сотрудничеством двух высших военачальников стояло кое-что еще. Что-то, представлявшееся Адамсу более чем реальным, хотя и странным — и глубоко трогательным.