Шахидка с голубыми глазами - Андрей Дышев

Он торопливо поедал орешки и запивал их чаем. В это время, чуть скрипнув, приоткрылась дверь, и показалось круглое лицо хозяйки.

– Яна Ненаглядкина – это девочка, которая снимала квартиру по соседству с нами, – скороговоркой произнесла старушка. – Помнишь, ты ей в стенку стучал, чтобы она музыку сделала потише?

– Ах да, припоминаю! – кивнул профессор и сделал рукой движение, словно отогнал от себя муху. Старушка послушно прикрыла дверь. Профессор вздохнул и покачал головой. – Вот же глупое существо! Сказал же: не надо подслушивать!

Я пытался по глазам профессора выяснить, понял ли он, откуда Яна могла узнать о грозящей ему опасности. Но очки, отражая солнечный свет, казались зеркальными и были непроницаемыми. К тому же профессор решительно направился к двери и резко толкнул ее. Раздался глухой удар. Профессор закрыл дверь и принялся ходить вокруг стола, сунув руки в карманы брюк.

– Не пойму, – бормотал он. – Яна Ненаглядкина просит тебя предупредить меня об опасности… А откуда она об этом знает?

Я пожал плечами.

Профессор выглядел озадаченным, как если бы ему задали элементарную на первый взгляд задачку, но вот решить ее никак не удавалось.

– Ты знаком с Яной? – снова спросил профессор, глядя куда-то вниз, будто я валялся на полу между книг. – Где ты ее видел?

– Нет, с ней я не знаком. И встречался с ней всего один раз… – Тут я почувствовал, что начинаю нервничать и уже не могу сдержать раздражение. – Послушайте, профессор! Какая разница, знаю я Ненаглядкину или нет, где я ее видел и сколько ей лет! Повторяю еще раз: вам грозит беда. Утверждать это у меня предостаточно оснований. Сейчас вы должны копаться в памяти и вычислять людей, от которых может исходить угроза. Есть ли у вас враги? Кто они? Почему они готовят преступление? Вот вопросы, от которых зависит ваша жизнь!

Профессор несколько стушевался, изобразил на лице смятую улыбку и замахал руками:

– Да о чем ты говоришь, дорогой юноша! Какие враги? Откуда у старого и доброго профессора Веллса могут быть враги?

Дверь снова скрипнула.

– Лембит, не спорь с молодым человеком… – раздался за моей спиной голос старушки, и в дверь, шелестя страницами, снова полетела книга.

– Все, – тихо, но твердо сказал профессор, подошел ко мне, взял под локоть и подвел к окну, подальше от двери. – Откровенность за откровенность. Я тоже не хочу, чтобы со мной играли втемную. Отвечай коротко и по существу заданного вопроса: где и при каких обстоятельствах ты разговаривал с этой… как ее там… с Яной Ненаглядкиной?

Я вздохнул.

– Вы что-нибудь слышали о реабилитационном центре «Возрождение»? – спросил я.

– Потише, пожалуйста, – шепнул профессор и покосился на дверь. – Как ты говоришь? «Возрождение»? Ничего не слышал. Подобных центров, которые выжимают из населения деньги, на Побережье расплодилось несчетное количество. Что это? Приют для бывших зэков?

– Нет, это что-то вроде психиатрической лечебницы. Там лечатся те, кто пытался покончить с собой. Ваша бывшая соседка Яна Ненаглядкина проходит там курс лечения.

– А разве она пыталась покончить с собой? – пробормотал профессор, но никакого сострадания на его лице не отразилось. Что ему до бывшей соседки, образ которой почти не сохранился в его памяти. Он нахмурился, покачал головой и пробормотал: – Черт знает что! Такая молодая, а уже берет на душу смертный грех… Ну, бог с ней! И как же ты встретился с ней?

– Два дня назад я случайно оказался в этом центре, – продолжал я, переходя к самой трудной части объяснения.

– Вот как? – профессор вскинул брови и посмотрел на меня, как мне показалось, с брезгливым сожалением. – Тоже пытался отправиться на тот свет?

Я отрицательно покрутил головой и перешел на шепот:

– Меня привезли туда по ошибке. Врачи решили, что… В общем, это все не относится к делу. Я не захотел ночевать в этом центре и стал искать выход. Так получилось, что я оказался на втором этаже…

Орешки закончились, но профессор этого не заметил, потянулся к блюдцу и опрокинул его.

– Так, – монотонным голосом говорил он, кивая головой, словно подтверждая, что я отвечаю правильно. – На втором этаже… Дальше что?

– И там встретил Яну…

– Где там? – с некоторым раздражением перебил профессор. – На лестничной площадке? В коридоре? В палате? В дамской уборной?

Менторская дотошность продрала меня до самых печенок, но я смиренно ответил:

– В коридоре. И там она мне сказала…

– Дословно! – снова перебил профессор. – Что сказала?

– Она сказала: «Передайте профессору, чтобы отменил поездку и никуда не выезжал. Это смертельно опасно для него».

– Только и всего?

– Разве этого недостаточно?

Профессор нахмурил лоб и принялся щелкать пальцами по обложке Толкового словаря Даля.

– Кто-нибудь, кроме тебя, мог слышать эти слова? – спросил он после недолгого молчания.

– Нет. В это время в коридоре никого больше не было.

Профессор снова помолчал.

– Значит, она больше ничего тебе не сказала? – подвел он итог.

– Больше ничего.

– И не разъяснила, какая опасность мне угрожает?

– Не разъяснила.

– А ты как думаешь, какая опасность мне угрожает?

– Понятия не имею! – не слишком вежливо ответил я. – Для того я к вам и пришел, чтобы разобраться в этом. Поймите, мне больше ничего не известно. Только вы можете разобраться, кто и почему вам угрожает.

Профессор взял стакан в руки, заглянул в него и поставил на место. Затем поднял на меня испытующий взгляд.

– В самом деле? – недоверчиво спросил он. – Ты действительно не знаешь, какую опасность имела в виду Ненаглядкина?

– В самом деле, – произнес я, чувствуя, что моему терпению приходит конец.

– Что ж ты даже не поинтересовался?

Он начал действовать мне на нервы. Я стиснул зубы и процедил:

– Вы правы… Мне снова придется посетить этот центр и выяснить у Яны, что она имела в виду.

Профессор шлепнул ладонью по томику практической психологии, уставился в окно и тихонько замурлыкал какой-то легкомысленный мотивчик.

– А зачем тебе это надо? – спросил он, не оборачиваясь. – Ты меня предупредил. Спасибо. Я обязательно прислушаюсь к твоим советам… Сколько я тебе должен?

Я не сдержался и крепко схватил профессора за запястье. Глядя ему в глаза, я жестко произнес:

– Вы должны мне слишком много, у вас денег не хватит расплатиться! Из-за того, что мне стало известно о готовящемся на вас покушении, меня трижды пытались убить! Стреляли из трех видов оружия! И наверняка будут стрелять снова и снова, до тех пор, пока не всадят мне в лоб пулю. Но мне этого не хочется, профессор! К чему мне из-за ваших проблем нырять в могилу? Совсем ни к чему. И у меня теперь нет другого выхода, как искать ваших недоброжелателей, потому что они стали и моими недоброжелателями тоже. И я буду искать их всеми возможными способами и с тем упорством, с каким защищал бы свою жизнь.

Профессор терпеливо дослушал мою гневную тираду до конца, и лишь потом высвободил свою руку. Потирая запястье, он некоторое время молчал и хмуро смотрел на несвежие концы бинта, выглядывающие из-под рукава моей рубашки.

– Я не знал, что дело приняло такой оборот, – наконец сказал он. – Трижды стреляли? Чудовищно… Конечно, я косвенно виноват перед тобой. Хотя не понимаю, как мог бы уберечь тебя… Конечно, конечно, я обязан тебе помочь… Дай мне только сосредоточиться. Что же я могу для тебя сделать?

– Если вы ответите на мои вопросы, то поможете не только мне, но и себе.

– Да, это так. Конечно, конечно… Задавай вопросы. Спрашивай. Любые вопросы! Я буду откровенен.

– Куда вы собираетесь ехать?

Должно быть, я произнес эти слова излишне громко, и любопытная хозяйка не преминула напомнить о себе. Скрипнула дверь.

– В Испанию, – за профессора ответила старушка.

Профессора даже передернуло. Он шумно задышал, его ноздри напряглись, как у коня, который только что проскакал несколько километров наметом.

– М-да, конечно, в Испанию, – подтвердил он. – Конечно. Куда ж еще? Если об этом знает бабушка Кюлли, то скоро будет знать все Побережье, а не только какая-то там Ненаглядкина.

– Я рассказала Яночке об этом еще месяц назад, – в дверную щель оправдывалась хозяйка, не рискуя зайти в кабинет. – Была чудная погода, мы стояли на балконах – каждая на своем – и говорили о курортах Средиземноморья. Яночка мечтала побывать в Италии. Она просто бредит художниками эпохи итальянского возрождения и поэзией Данте. И я, коль зашла речь о Средиземноморье, сказала, что в Италии ты был раз пять, а в Испании раза три, и вот скоро снова поедешь.

– Уйди с глаз моих долой! – процедил профессор и, как только дверь захлопнулась, с укором посмотрел на меня: – Я же просил тебя говорить шепотом. Что ты орешь, как на митинге в защиту прав глухонемых?

Я извинился, сел на подоконник, чтобы быть ближе к профессору, и задал следующий вопрос: