Алмазный Гепард (часть 1 и 2) - Слай Аллес

— Вы правы, — вздохнул я, чувствуя, что закапываю себя все глубже, — Это играл не человек, а точно настроенный тонкий механизм. Вот и все.

С новостью о компьютерах, я вряд ли бы попал в десятку.

— Знаете, Лэндо, — посмотрел он на меня своими чистыми глазами, — Это просто сводит меня с ума, но мне, наверное прийдется примириться с мыслью, что на подобном механизме мне вряд ли удастся сыграть?..

Мне очень тяжело это делать, но пришлось. Словно зачеркивая что-то важное, я мотнул головой. Лицо его потеряло живость и стало просто усталым лицом усталого человека. Он беззвучно откинулся на спинку сидения.

— Я наверное зря сделал, что вообще втянул вас в это дело, — чувствуя себя очень паршиво, хмуро сказал я.

Мне хотелось оказаться сейчас где-нибудь на другом конце света.

— Нет, — твердо произнес Моцарт, — Вы все правильно сделали. Ведь вам это подсказывало ваше сердце?

Поразмышляв секунду, я кивнул.

— Вы правы. Это действительно так.

Он видел меня словно насквозь.

Карета остановилась.

— Я сейчас… — Амадей сделал движение к дверце.

— Подождите! — тронул я его за предплечье. Он обернулся.

Секунду я колебался, но… Что-то, находящееся наверное глубже меня, сделало свой выбор.

— Я не могу сделать то, что вы просите, но я скоро уеду навсегда и… может быть… вы хотели бы прослушать мелодии еще раз?..

Глаза Амадея расширились и вдруг вспыхнули знакомым огнем.

— Конечно. Я был бы вам за это очень благодарен, — сверкнул он улыбкой.

12. Компьютерная музыка

Вот из такого материала и созданы сны!

Мы оказались в небольшой комнате, обставленной по последней моде ХVIII века. Амадей сделал приглашающий жест. Мы сели в просторные кресла, обитые сверху синим бархатом.

— Констанция уехала с детьми к матери. Слуги отпущены до утра.

— Прекрасно! — улыбнулся я и пригубил рюмку с ароматным коньяком, — Нам никто не помешает.

Компакт-плейер «Синтезес» стоял напротив, горделиво поблескивая клавишами и цветным пластиком. Он выглядел неким пришельцем среди средневековой мебели и газовых фонарей.

Я коснулся настройки. По панели забегали огоньки, переключая режимы. Я откинулся на спинку кресла, незаметно наблюдая за Амадеем.

Первые звуки музыкальных синтезаторов рассекли пространство комнаты. Веки Амадея затрепетали, а рот напряженно приоткрылся.

Эффект «ветра» сменился звучным щелчком. Тончайшие переливы и… мощная ритмичная музыка, подкрепленная феерическим набором электронных ударников, вихрем ворвалась в нас.

Воздух взорвался десятками сверхбыстрых аккордов, которые оттеняли множество звуков, не имеющих, пожалуй, названия в обычном языке. Но это было только начало. Через несколько мгновений вступила главная, классическая тема.

— Бах!., - скорее почувствовал, нежели услышал я голос молодого гения.

Да, это был великий предшественник, его, Амадея.

Несколько известных мотивов переплелись и, в конце концов, остался лишь один… Нежные звуки женского хора чудесным образом гармонировали с инструментами, рожденные компьютером, придавая всему сверхъестественную окраску.

Моцарт, напряженный, как струна, с порозовевшим лицом слушал, нет, внимал музыке, струящейся, а временами просто выплескивающейся из двух небольших акустик-систем «Cинтезеса». На его лице сияла солнечная улыбка…

У меня пронеслась мысль что этот человек просто живет музыкой, отдаваясь ей без остатка. Я увидел это, когда мы встретились еще впервые. Сейчас я вновь убедился в этом.

— Счастливый человек, — мелькнула у меня мысль.

Пожалуй, это было так.

Когда началась "Звездная симфония номер 40", Амадей встал и прошел к окну. Хрустальный звон разнесся в воздухе и Моцарт закрыл глаза беззвучно улыбаясь. Его пальцы делали быстрые движения, отбивая ритм.

Мелодия, пережившая несколько веков, а может и тысячелетий предстала сейчас в ином блеске. Космические эффекты, множественное эхо, скоростные удары, в том числе и сердца — компьютеры показали феерическую музыку и сделали все что смогли.

Это было фантастично!

Правда, что компьютеры без воображения человека? Я не мог отделаться от мысли, что все-таки основная красота заключалась в одном — Мелодии, сочиненной Моцартом. Что все остальное без этого невысокого, хрупкого юноши-мужчины со светлыми волосами и бледным лицом?..

Сейчас он был счастлив, как ребенок, наслаждающийся чем-то волшебным. Я был рад этому и не преувеличивал на свой счет. Таких как я на свете миллионы (впрочем, я, конечно, по своему достаточно уникален). Мне удалось хоть чем-то отплатить этому человеку из прошлого. Сознание этого факта приятно согревало мое грешное «эго»…

Диск окончился и «Синтезес» затих в ожидании следующих приказов.

— Это непередаваемо, истинный бог! — сказал Амадей, погруженный отчасти в свои мысли.

Я бесшумно поставил новый, последний диск. Моцарт повернулся лицом к окну и застыл в ожидании.

В самом конце он перевел взгляд на компакт-плейер и в момент, когда последние звуки растворились в вечерней, нет, уже ночной тишине, Амадей медленно подошел к устройству и вытащил диск, переливающийся радугой в неровном свете газовых фонарей.

Посмотрев несколько секунд на него, он протянул его мне.

— Спасибо, Лэндо, — произнес он усмехнувшись.

— Ничего особенного, Амадей, — с улыбкой взял я диск и пожал его протянутую руку.

13. Столкновение в ночи

Если требуется добиться максимальной эффективности, надо пользоваться своей силой открыто и честно.

Луна тысячу лет лила на Землю свое жидкое серебро. Тем же она занималась и сейчас, когда я подъехал к "Гордому петуху". Людей на улицах было мало. Случайно глянув на свое окно, я с удивлением заметил бледные тени. Кто-то с фонарем явно занимался обыском моей комнаты.

Мне это очень не понравилось, но это было не главное. Возник животрепещущий вопрос — куда бы, от греха подальше, спрятать систему?

Расплатившись с кучером, я постоял у входа, размышляя над новой проблемой. Потом мне пришла в голову хорошая мысль.

Сходив за Астором, я резво вскочил на него и прикрепил мешок к седлу. Прийдется делать обратный путь к самому безопасному местечку в этом времени. Лучше, чем в Конфетке, «Синтезес» вряд ли сохранится.

Спустя чуть более часа я вновь въехал в ворота Вены. К себе я спешить не хотел, поэтому свернул к дому фон Лайнетов и вскоре поравнялся с хрупкой фигуркой, в которой узнал Ирэн. Соскочив с коня, я подошел к ней.