Последыш - Александр Холин

И ещё: никогда не снимай с шеи Эгисхъяльм, – Белецкий указал на диковинный брелок, который он надел на шею девушке перед пробным путешествием. – Я уже говорил, что эта ладанка обладает способностью переноситься с тобой во времени. Она возникнет на теле твоего двойника, когда ты поселишься в нём, поэтому нельзя допустить, чтобы твой двойник снял с шеи ладанку. Иначе ты тоже можешь не вернуться.

– Я уже запомнила, – девушка перебила Белецкого. – Там внутри есть мизерный пузырёчек, в котором ровно одна чайная ложечка этой же изумрудной жидкости. Если возникнет срочная необходимость возвращения, то следует любым способом заставить двойника проглотить эликсир. Лучше всего выплеснуть пузырёк в рюмку с вином, чашку с чаем или соком. Тогда в ту же секунду я окажусь там, откуда началось путешествие. Так?

– Так, – удовлетворённо кивнул Иннокентий Васильевич. – Запомни это, потому что повторять некому будет. Моё время подходит, и скоро я просто исчезну. Помнишь, мы уже говорили об этом?

Поскольку Саша подавлено молчала, внутренне сопротивляясь, то ли грядущему расставанию, то ли тому, что непроизвольно назвала его милым по возвращении, Иннокентий Васильевич попытался не останавливаться и не зацикливаться на ожидаемом грядущем. Он уже узнал, что связь меж кольцами времени существует. Только что узнала об этом и его подружка, а это значит, приобретённую сдвоенную силу нельзя растерять в сгустках времени.

Ванга подарила в своё время Белецкому прекрасный мостик, по которому перебраться можно куда угодно. Вот только неизвестными пока оставались все тонкости путешествия между кольцами времени, но познавание обычно приходит почти всегда эмпирическим путём. Поэтому грядущее расставание не сможет разлучить их навсегда. Иннокентий Васильевич точно усвоил все неадекватные прыжки времени, которые не могли отнять у человека жизни, дарованной Богом. Стоило только научиться перемещаться по кольцам времени и находить своих двойников. В чужом теле можно прожить другую жизнь, но стоит ли? Ведь все связи во временных пространствах тоже существуют не просто так. Догадывалась об этом и Шурочка, только она ещё не успела привыкнуть к расставаниям. Что поделаешь, необычное всегда воспринимается с трудом. Но ничего случайного в этом мире не случается, значит надо научиться перешагивать через случайности или вообще их не замечать.

Глава 4

Время.

Спираль времени.

Измерение, снующее туда-сюда по Вселенной. Да, есть оно. Существует. Но зачем? Зачем ограничивает жизнь какими-то вечными рамками, зачем сводит людей и тут же разлучает? Зачем показывает частицу благодатного счастья и тут же отнимает?

Разве настоящий смысл существования только в том, чтобы, переступая со ступени на ступень, преодолевать какие-то препятствия, жизненные рогатки, решать важные и не очень проблемы? Зачем нужна такая лестница? Зачем нужна такая жизнь? Кому не опостылит существование, ежели человек всё же находит свою половину, как птица, у которой отрастает второе крыло, и тут же должен, обязан согласиться с потерей?

Ведь только тогда птица сможет взлететь, взмыть в поднебесье, только тогда она сможет окинуть землю внимательным глазом с высоты своего полёта, когда оба крыла поднимают её над всем сущим, помогают ощутить полёт, осознать всю его красоту и величие.

Но вдруг Фемида беспощадно обрывает, обламывает одно крыло и птица бесконечно падает в бездонную пропасть. Это тоже полет, но при нём почему-то возникает сакральное желание: упав на дно, разбиться в лепёшку, рассыпаться тысячью частиц по многослойному телу земли, чтобы никогда больше не изведывать проклятый соблазн полёта.

Только дна в пропасти нет, и как будто бы не было никогда. Полёт остаётся, но какой?! Существование ради существования? Правда, земные твари пытаются и здесь отыскать смысл: одни существуют, чтобы всё-таки начать жить и, в конечном счёте, начинают, а другие так и существуют, чтобы существовать. Одни работают, чтобы жить, а другие живут ради того, чтоб работать, не давая себе роздыху. Причём, если и свалится на кого мизерный кусочек счастья – это тут же отнимается Высшими или Низшими силами.

Шуре казалось, что такое безвыходное положение есть только в России, что весь остальной мир живёт пляша и поя, не изведав горечь потери, не познав печаль расставания. Девушка потеряла счёт времени, уже несколько дней бездумно, безвыходно шляясь по квартире Иннокентия Васильевича.

Собственно, квартира была теперь уже её личной, поскольку хозяин, как и обещал, оставил ей всё это в наследство. Весь вопрос заключался в другом: а надо ли? Зачем квартира, зачем эти бесценные книги, да и машина времени зачем, если рядом нет того, с кем можно поделиться сокровенными мыслями, спросить совета, помощи или самой оказывать какую-то помощь?

Шурочка не могла отвязаться от мысли – почему же всё так происходит именно с ней? Неужели на преодоление жизненных рогаток обречены все белые вороны, каковой девочка считала себя с рождения. Ведь остальной мир живёт, радуется и не замечает неприятностей, а тем более несчастий, свалившихся на голову. Почему в этом мире кому-то постоянно приходится страдать, а кому-то кушать шоколадки?

Сейчас девушка снова вспомнила, как безотрадно всё получилось, и слёзы снова подступили к горлу.

Иннокентий Васильевич дождался как-то вечером свою подружку, впорхнувшую к нему как обычно с сияющими от встречи глазами. Сашенька тысячу раз так появлялась в квартире Белецкого, и каждая встреча была бурной радостью для обоих. Но на этот раз, то ли меж пальцев встретившихся рук, то ли в зеркальном отражении глаз проскочила какая-то необычная искорка. Шура вдруг почувствовала пробежавшую по телу волну упоительной дрожи.

С ней такого ещё никогда не случалось и девушка непроизвольно, даже как-то автоматически прижалась всем телом к стоящему рядом Иннокентию Васильевичу. Он, естественно, тоже почувствовал электрический шок и мотнул головой, пытаясь сбросить оцепенение, но от этого трудно было избавиться. Тем более, рядом находилась его маленькая подружка, от которой исходил запах мускуса, перемешанный с летучим ароматом гиацинта, а этот летучий вкус мутил разум, заставлял подчиняться безропотно и всеобъемлюще.

Шура тоже чувствовала удивительный лёгкий запах, разливающийся от тела мужчины, и ей почему-то безумно захотелось поцеловать своего друга. Он был совсем, совсем рядом, только девушка была ниже ростом и не могла впиться желанным поцелуем в мужские губы. Она всё-таки исполнила своё желание, нанесла поцелуйную рану, но только в шею.

От неожиданности мужчина обмяк, то есть таял на глазах, готовый расплыться лужей по паркету. Но вдруг неожиданный водопад сакрального бешенства настолько охватил его, что Шура с удивлением и мурлыкающей радостью почувствовала на своём теле тысячу тысяч поцелуев, которые Иннокентий Васильевич, может быть, уже не раз мечтал подарить Сашеньке, да всё как-то не решался.