Последыш - Александр Холин

Может, причиной этому послужила Сашенькина мама, которую тоже звали Шурой?

А икона «Богородица, воскрешающая Русь», которую написала мама-Шура, до сих пор хранится в старообрядческом храме Покрова Богородицы, что на Рогожской заставе.

Старообрядцы спасли икону, но не смогли спасти создавшую этот Святой образ. Да кто бы смог, если охоту на художницу устроили аггелы Сатаны? Сколько бабушка ни пыталась отыскать следы дочери, сколько не исколесила инстанций – ни к чему это не привело. Всё везде сводилось к давнему российскому правилу, так любимому когда-то Иосифом Виссарионовичем: есть человек – есть проблема, нет человека – нет проблемы.

Бабушка ничего и не узнала о судьбе дочки, но имя и фамилию внучки отставила такими же – Александра Ослиная или просто Ослиная Шура. Девочку в школе пытались также дразнить, как и маму Ишачихой, но она живо сумела всех поставить на место, то есть расставить по местам, поскольку Шурочка всегда слыла непременной заводилой, и с ней сверстники считались. Умеющую постоять за себя девочку, теперь просто обходили стороной. Белая ворона – что с неё возьмёшь?

С Белецким она познакомилась необычайно и даже как-то очень просто. Был жаркий апрель, необычное состояние для вечно серого асфальтового города, а в набитых людьми вагонах метрополитена – духота кромешная. Шурочка возвращалась тогда то ли с какого-то светского раута, то ли просто из театра, делясь впечатлениями со стоящей рядом подружкой. Но решила всё же снять спенсер и хоть немного избавиться от духоты.

Это было замечено Белецким до тех пор безучастно стоящим рядом с девушками.

– О! У вас великолепно получается публичное раздевание! – ухмыльнулся Иннокентий Васильевич. – Класс!

Шурочкины щёки мгновенно покрылись пунцовым румянцем, правда, она ничего не ответила. Вернее, не нашлась, что ответить.

– Нет-нет, продолжайте, пожалуйста, – снова лучезарно улыбнулся Белецкий. – Принародное раздевание вы исполняете бесподобно. Профессиональным стриптизёршам до вас – как до Луны пешком.

– Надо же, привязался! – буркнула Шурочкина подружка.

– Вовсе нет, – парировала Шура. – Мужчинка умеет оценить настоящую работу, на то он и мужчинка. Вероятно, и опыта ему не занимать, потому как близко знаком с работой профессиональных стриптизёрш.

Девочка специально сделала ударение на слове «работа», надеясь, что тонкий намёк попадёт в нужное пятно на многоумном мужском челе. Так и получилось.

Завязавшийся лёгкий флиртовой разговор заинтересовал почему-то обоих и закончился обменом телефонов.

Шурочка хотела было сочинить какой-нибудь несуществующий номер, но к своему собственному удивлению дала настоящий. Вот так совершенно из ничего и возникла эта настоящая дружба, переродившаяся в Любовь. Да, Шурочка уже не боялась признаться себе, что беспробудно влюбилась. Почему? За что? А разве можно сказать, зачем ветер дует? Почему угадывается след облаков на безоблачном небе? К чему летучие мысли гоняются за пустыми головами?

Многие мудрые и не очень мыслители старались объяснить это явление, прилепив к самому светлому и человеческому чувству какую-то бирку, постепенно переходящую в аксиому. Но разве можно объяснить необъяснимое? Унюхать непахучее? Взвесить невесомое?

Любовь либо налетает, как яркая штормовая волна, сметая на своём пути все остальные чувства, либо попросту отсутствует. И никак её не позовёшь, ничем не заманишь, особенно деньгами. Тогда-то человека и посещает подленькое сомнение: может быть, никакой любви, никогда на свете не было, и нет? Может быть, всё выдумывают романисты и словоблуды? А может быть, это чувство всегда было, есть и будет, только видит и чувствует его далеко не каждый?

Вот это последнее, уже много ближе к истине, но, не познав Любви, не познаешь той же истины и не поймёшь смысла жизни. Сашеньке в какой-то момент всё это стало более чем ясно, так что доказательств никаких не потребовалось. Истину никогда не надо доказывать, для каждого она своя, очень неповторимая.

Первое Сашино путешествие в гости к временной двойняшке на этом и закончилось. Шурочка снова оказалась в библиотеке Иннокентия Васильевича, в том же мягком кресле за столом, в той же позе. Белецкий мерил прерывистыми нервными шагами свободное пространство, волнуясь за исход эксперимента.

Сам он не раз уже совершал путешествия. Всё оканчивалось нормально, даже великолепно, только на этот раз в путешествие отправился самый дорогой для него человек. Вдруг что не так?! Ведь эксперимент не всегда и не с любым человеком должен заканчиваться благополучно.

Он всё-таки мимолётом пожалел, что поведал девушке о своеобразной машине времени, что поддался женским уговорам и отправил Шурочку неизвестно куда на встречу неизвестно с кем. Стоило ли так рисковать?! Ведь до самой немыслимой настоящей потери был только шаг, даже шажок, причём очень небольшой.

Иннокентий Васильевич почувствовал это во всей полноте, когда его подружка уже отбыла в непривычное путешествие. Вот он и бегал сейчас, кляня себя последними словами за тягу к экстремальным ситуациям.

– Я уже здесь, – отозвалась Саша на его тревожные мысли. – Сколько времени меня не было?

Иннокентий Васильевич кинулся к ней, забросал сходу десятками нужных и не очень вопросов, не давая девушке ответить ни на один. Тогда Шура просто взяла его за руку, другой рукой показала на строгий стул с высокой спинкой, и в непривычной, мигом свалившейся тишине, прозвучал её усталый, но спокойный голос:

– Всё хорошо. Всё очень даже хорошо, милый. Я начала знакомиться с одной из своих двойняшек и выхожу замуж…

– Что?! – ахнул Иннокентий Васильевич.

– Выхожу замуж, – повторила Шура. – То есть, моя двойняшка отдаётся в жёны Жилю де Лавалю, барону де Рэ, французскому маршалу.

– Синей Бороде? – опять ахнул хозяин квартиры. – И что только судьба нам не преподносит!

– Вы слышали о Жиле де Рэ? – удивилась девушка. – Почему вы назвали барона Синей Бородой? Ведь именно это прозвище пришло мне в голову в момент бракосочетания.

– Шила в мешке не утаишь, – усмехнулся Белецкий. – Значит, твоя двойняшка стала женой Синей Бороды, то есть, Синим Подбородком?

– Фу, Иннокентий Васильевич. No comilfo,[14] – поморщилась Шура. – Quell horreur.[15]

– Да к слову как-то пришлось, – стушевался тот. – Во всяком случае, вы, девочка моя, сможете узнать несколько необычных историй из жизни средневековых рыцарей и хранительниц домашнего очага монументальных замков. Тем более, что подлинной исторической биографии об этом человеке в архивах Гохрана мало. Может, у французов что завалялось, но архивариусы пока что благоразумно помалкивают. На свет выныривают всё больше домыслы, досочинения, догадки. Я буду очень рад, если общение с двойняшкой пойдёт вам обеим на пользу. На всякий случай запомни: чтобы оказаться в этом временном кольце, достаточно чайной ложечки эликсира и пяти полных поворотов ключа на часах временного измерения. Только не забудь столько же раз повернуть ключ на втором циферблате встречного времени, иначе можешь просто не вернуться назад.