Маятник - Степан Вартанов

Некоторое время его слушатели потерянно молчали.

— Это что было? — нахмурилась мама. — Это был великий и могучий язык милицейских отчетов? Переведешь?

— Какая книга? — прямо спросил Ромка.

— Ах да. Забыл сказать. «Трудно быть богом».

— Это не… — начала было мама, но затем замолчала, задумавшись. — А ведь и верно, — сказала она после паузы. — Что-то здесь есть.

— Я так и сказал, — усмехнулся папа.

— А что за два важных момента? — нетерпеливо спросил Ромка. — Ну, ты говорил, что один есть, а другого нет?

— Ага. Нет чувства, что это твой дом.

Папа покосился на телевизор, где, по всем признакам, «Спартак» уже должен был продолжить начатый в первом тайме разгром дорогих немецких гостей, явно собираясь провожать их до самого Берлина, дабы водрузить над рейхстагом красно-белый флаг с ромбиком и буквой «С», вздохнул и, решив, видимо, что воспитание сына важнее, продолжил:

— Румата этот, то есть Антон, он любит людей. Он вообще показан нормальным здешним ботаником, только с мечом. Ему их жалко. Ему не нравится драться. То есть Стругацкие не пытались привлечь тебя, о юный читатель, сценами мордобоя.

— Это первое отличие? — уточнил Ромка.

— Нет, — сказал папа. — То есть это тоже отличие, но оно больше говорит о том, как и для кого они пишут… А по делу… Первое отличие в том, что Румата ненавидит Арканар.

— А… ага, — только и сказал Ромка. — Да. Точно. И что?

— И глядя, как горит этот ненавистный ему город, он не чувствует, что жгут его дом. Понимаешь? А вот когда попаданец видит, как зондеркоманда собирается сжечь деревню в Белоруссии, то ему сложнее абстрагироваться… Ты ведь знаешь такое слово?

— Знаю, — буркнул Ромка. — Все равно хорошая книжка.

— Опять ты ничего не понял. Книжка хорошая. И там по ходу надо было сделать так, чтобы герой мог смотреть на события со стороны. Так что возможность абстрагироваться — это не минус, а плюс. И вполне возможно, Стругацкие специально так сделали.

— Ага. И он все равно съехал с катушек.

— Я бы сказал: встал на катушки, — пожал плечами папа. — Все зависит от точки зрения.

— Ага. А второе?

— Что — второе?

— Отличие?

— Ну, это ты мог бы и сам. Румата ду-ма-ет. Нравственный выбор, то-се. А попаданцы действуют по шаблону.

— Мы об этом уже говорили, — осторожно сказал Ромка. — Я сказал, что так и надо, если родина. А ты… или мама, вы меня уже запутали, короче, кто-то сказал, что в жизни да, а в книге нет.

— Потому что иначе — это не книга, а текст. Мама права.

— Все равно не понял.

— Ладно, — вздохнул папа. — Я тебе сейчас расскажу сюжет книжки. Про попаданцев. Обобщенный. Готов?

— Если недолго.

— Недолго, — с сожалением произнес папа. — Как раз футбол кончится. Значит, так. В книге рассказывается о приключениях твоего, хотя нет, скорее все-таки моего современника, молодого человека, по имени… Ну, скажем, Ганс.

— Как?!

— Не шуми. Ганс. Нормальное немецкое имя. Дальше рассказывать в деталях, или сам подставишь?

— Сам, — буркнул Ромка. Кажется, он начал понимать.

— Как он занимался рукопашным боем, интересовался историей, техникой, последней войной… Подолгу беседовал со своим дедушкой — ветераном спецназа…

— Ой, — сказал Ромка, а мама хмыкнула.

— Как попал в Польшу, а там его ударило молнией… ну, или пивной кружкой. Или нет, с летающей тарелки сбросили бутылку из-под кока-колы и прямо ему по голове. Короче, способов много. Вообще, по-моему, только ударом в пах переноситься еще не пробовали. Значит, так и сделаем. Прекрасная полячка бьет его ногой в пах, и он попадает в сорок первый год. Прямо в боевое расположение немецкой части, на польской границе, за день до войны. А что? Нормально так…

Ромка честно попытался представить себе реакцию немцев, когда перед ними, на плацу, во время подъема флага, возникает из ниоткуда скрюченная, закрывающая руками промежность и орущая фигура попаданца.

— Хороший ход, — согласился он, пытаясь изобразить Боярского из «Трех мушкетеров». — Сильный.

— Ну так, мы же тоже книжки читаем, — довольно сказал папа. — Ну вот. Дальше он проявляет чудеса отваги, уничтожая партизан, предсказывает ходы противника (историю-то он учил хорошо), его переводят в гестапо, потом в Германию… Он беседуете Гитлером, рассказывает ему про атомную бомбу, и…

— Да понял я, понял.

— И весь мир принимает идеи фашизма, потому что видит, как это хорошо и как фашизм раз за разом побеждает… И в финале к звездам устремляется корабль со свастикой на борту. Что морщишься?

— Да так. Противно.

— А вот немецкому мальчику может понравиться. Понимаешь разницу теперь? Между текстом — и литературой?

— Да, — сказал Ромка. — Понимаю.

— И когда тебе дают книгу, в которой наши побеждают во всем мире за счет того, что попаданец помог им натырить чужих технологий и объявить их своими…

— То, по сути, у нашего народа уже нет права гордиться такой победой, — продолжила мама. — Причем все это провернули у тебя прямо перед носом.

— Угу, — сказал Ромка. — Странно, что я не заметил.

— Ничего странного, — возразила мама. — Это психология. Когда ты читаешь фантастику, ты с самого начала готов к тому, что это всего лишь сказка. И даже не пытаешься мыслить критически.

— И еще раз, угу.

А про попаданцев он все равно потом читал, но только про честных. Про тех, которые не пытались менять мир, играя краплеными картами. И читал много.

Вот только — права была мама — попаданческая литература оказалась сказкой и ни к чему его не подготовила. Ни к тому, что на его, Ромкиных, сверхспособностях кто-то сэкономит, ни к тому, что на все обучение отведено будет меньше года… В особенности к этому. Как жить и что делать в условиях жуткого цейтнота, когда каждая минута — это минута потерянная?

Он посмотрел на часы — механического уродца, стоящего на полке у окна. Механический-то он, может, и механический, только вот завода не требует. Магия. Либо слуги заводят, когда он, Ромка, выходит. Одно из двух. В любом случае до обеда было двадцать пять минут.

— Мне нужна помощь, — произнес Ромка в пространство.

— К услугам Высокого Лорда. — Визиты механических слуг выглядели жутковато — они не появлялись, как поначалу предположил Ромка, они собирались из деталей, а вот детали-то эти как раз появлялись из ничего. Дабы щадить нервы Высокого Лорда, слуги обычно возникали у Ромки за спиной, но это — если не вертеть головой.

Объяснение, по которому предпочтение отдавалось сборке на месте, было простым — сложно было лишь сообразить, как извлечь эту информацию из магического библиотечного ассиста. Дело было в том, что телепортация — штука весьма и весьма дорогостоящая в смысле энергозатрат. Для мастера, да и то не для всякого. Требовалась концентрация, требовался ритуал — одним словом, недаром наследника клана Рысь везли в Школу на лодке, которая телепортировала из одного стационарного портала в другой, а не прямо со взлетного поля. Здесь это называлось — прокалывать Завесу.