Красота спасет мымр - Елена Логунова

Проходными дворами я пересекла запруженный машинами и людьми центр города и внедрилась в тихий тупичок, главной достопримечательностью которого были художественно размалеванные стены. Дизайном тупика занимались самодеятельные художники, работающие в модной современной манере «граффити». Творцам было лет по пятнадцать, и рисовали они не за деньги, а из любви к искусству и вдохновляющей их радиостанции с бодрящим названием «Тротил». Станция была новой, но уже снискала популярность у подростков, разновозрастных любителей экстрима и всяческих асоциальных личностей. Вагончик, в котором помещалась вся студия взрывоопасного радио, уютно притулился к стеночке в глубине тупика.

– Избушка, избушка, стань ко мне передом, к лесу задом! – поднявшись по ступенькам к двери и не обнаружив ни звонка, ни кольца-стучалки, ни какого-либо иного сигнального приспособления, громко прокричала я.

– А мы всегда только передом! – распахнув дверь, весело объявил Гоша Грохотулин. – Задом к народу пусть наши конкуренты становятся!

– Скрытый смысл этого программного заявления от меня ускользает, – сообщила я, входя в крохотный «предбанник», наполовину занятый столом с компьютером.

– Я хотел сказать, что мы, в отличие от наших конкурентов, всегда активны и никогда – пассивны! – объяснил Гоша.

– Вот всегда у тебя, Гошка, так: ляпнешь что-нибудь, а потом начинаешь подводить под сказанное философскую базу! – вынырнув из-за компьютера, посетовал лысый юноша самой демонической наружности: красноглазый и острозубый.

– Привет, Ромео! – сказала я.

Рома Чашкин предпочитает, чтобы его именовали, как шекспировского героя. Он и впрямь постоянно сохнет от любви, только предмет его обожания меняется вместе с каждой новой фазой луны. Внешне Чашкин больше смахивает на юного Дракулу, чем на героя-любовника, но он очень обаятельный, и джульетты, как правило, отвечают ему взаимностью. Рубиновый цвет Ромкиных очей в значительной степени вызван хроническим ночным недосыпанием, ибо Чашкин, как положено настоящему Ромео, каждой новой подружке демонстрирует жгучий итальянский темперамент. Впрочем, я подозреваю, что красные глаза имеют и другую причину: сдается мне, что Ромка – альбинос! Брови и ресницы у него белесые, а вот насчет волос на голове ничего не могу сказать, ибо Ромео Чашкин в свои двадцать пять лыс, как бильярдный шар.

– Сами понимаете – гормоны! – значительно говорит он сам, объясняя этот феномен.

Никто не понимает, но все удерживаются от насмешек. Ромка вызывает симпатию даже у цепных волкодавов.

– Братцы-кролики! – воскликнула я, заглянув в красные глаза Ромео. – Вы оба здесь? А кто в эфире остался?

Гоша и Ромео – совладельцы радиостанции «Тротил» и ее основная рабочая сила. Восьмичасовой ежедневный эфир они делят по-братски и ведут по очереди. При этом манера вещать у ребят разная: Гоша – это такое до отвращения жизнерадостное и бесшабашное трепло, а Ромео интеллектуален, ироничен и – по настроению – романтичен. Общий у них только плей-лист.

– В эфире у нас нынче Джу-уля! – насмешливо поглядев на компаньона, пропел Гоша.

– Очередная Джульетта? – сочувственно спросила я у Ромки.

– Она не очередная! Она единственная и неповторимая! – с жаром вскричал Ромео.

– Они у тебя все неповторимые и все – единственные! – заржал Гоша. – Впрочем, Джулька – отличная девчонка и не бездарь, из нее получится отличный диджей.

– Джулька? – повторила я.

– Это звучит, как собачья кличка, да? – сокрушенно вздохнул Чашкин. – Я лично называю ее Жюли – на французский манер.

– А как девушку зовут по паспорту? – спросила я.

– Будешь смеяться! Так и зовут: Джульетта! – засмеялся Гоша.

– А фамилия у нее такая же оригинальная? – спросила я, вспомнив своих новых знакомых – Аполлона Ивановича Синебородова и Афанасия Драгонского-Суржикова.

– Незабудкина она, – мрачно поведал Ромео.

– Джульетта Незабудкина? Звучит неплохо, – одобрила я. – Но на месте этой девушки я была бы особенно разборчива в связях. А то угораздит ее выйти замуж за какого-нибудь…

– Кашкина! – развеселый Гоша заплакал от смеха.

– Хватит уже ржать, Гошка, ты меня отвлекаешь! – оборвал его сердитый Ромео.

– Ромашка злится, потому что никак не может отправить электронную почту, – нисколько не смутившись, объяснил мне Гоша. – Еще бы! Натолкал в письмо на четыре мегабайта Джулькиных фоток, а наша слабосильная электронка такие увесистые бандероли не берет!

Я сочувственно поглядела на спятившего от любви Ромео и потянула Гошу в сторонку. Впрочем, скромные размеры помещения не позволили нам отдалиться от Чашкина с непокорным ему компьютером больше, чем на метр.

Из угла периодически доносился исполненный ненависти крик «Сволочь!!!», сопровождающий неравную борьбу человека с почтовым сервером. Чтобы не отвлекать Ромео от военных действий, я максимально понизила голос и прошептала в вытянувшееся от внимания ухо Грохотулина:

– Гоша, я принесла тебе текст нашего гимна. Думаю, если ты споешь его под фанеру, это будет куда более эффектно, чем просто громкая читка. Только прошу не портить мое произведение хилой озвучкой, текст – просто бомба, так что с тебя – эквивалент.

– У нас с тобой есть общий гимн? – весельчак с намеком заморгал мне двумя глазами сразу. – Что-нибудь вроде «Союз нерушимый Елены и Гоши сплотила навеки халтура, гип-гип!»?

– Да здравствует созданный мною, хорошей, дебильно-торжественный мебельный гимн! – на лету поймав подачу, срифмовала я.

И сама себе поаплодировала: так мне понравился этот экспромт.

– Супер! – Гоша посмотрел на меня с уважением и тоже пару раз хлопнул в ладоши. – Спиши слова!

– В другой раз, – ответила я. – Пока вернемся к нашим общим заказчикам-мебельщикам. Я написала для них текст гимна – как просили, на мотив хита из «Семнадцати мгновений весны». Вот тебе листочек со словами, возлагаю на тебя высокую ответственность вдохновенно озвучить это бессмертное произведение заказчику. Кстати, если Аполлон Иванович выразит желание сразу же расплатиться за проделанную нами работу, не препятствуй ему. Можешь и мои пятьдесят баксов получить, я после у тебя заберу.

– Юстас – Алексу: задание понял! Приложу все силы и оправдаю ваше доверие! Будет тебе эквивалент – тротиловый! – Гоша отсалютовал мне бумажкой.

– Тогда я пошла, – я помахала ручкой Гоше и вполне искренне сказала скрежещущему вампирскими клыками Ромео: – Желаю счастья в личной жизни!

Гоша сделал милый книксен, а Ромка не ответил, из чего я сделала вывод, что Джульетта Незабудкина любвеобильным Чашкиным пока еще не покорена. Мне даже захотелось взглянуть на эту стойкую девушку, но я решила, что сделаю это в другой раз. Меня ждал ремонт, который я нынче вынуждена была пустить на самотек, отчего чувствовала себя неуютно.

Две машины «Скорой помощи», гуськом выехавшие из нашего жилого квартала, меня немного встревожили, но я была уверена, что не имею к этому никакого отношения. Однако эта уверенность поколебалась, когда у своего дома я увидела фургончик спасателей, а в подъезде – группу возбужденно гомонящих соседей.

– Что случилось? – спросила я ближайшую тетку, мельком подумав, что зря заикалась о своем желании получить тротиловый эквивалент. Уж не накаркала ли? – Дом заминировали?

– Ой! – бессодержательно воскликнула соседка, сторонясь с моей дороги.

Я шагнула к своей двери. Она была распахнута настежь, и сразу за ней пламенела квадратная спина, облаченная в оранжевую куртку с надписью «Служба спасения».

– Что случилось?! – на три тона выше повторила я, бросаясь на эту оранжевую спину, как корова на красную тряпку тореро.

– Ты, кор-рова! – в тему обругал меня спасатель, чудом удержавшись на краю открытой ямы в прихожей. – Куда прешь?

– Туда, – простив грубияну оскорбление, ответила я и махнула пакетом в направлении комнаты, где лежали чьи-то посторонние тела.

Пакет вырвался из моей руки и улетел, кувыркаясь, в комнату, где с грохотом упал на пол.

– Слава богу! – воскликнула я, поняв, что ни в кого не попала.

В пакете лежал кирпич, который я походя прихватила на ближайшей стройке, кстати вспомнив, что плотник упоминал о необходимости нарастить кирпичные колонны.

– За что славим Господа нашего? – обернувшись ко мне, весело спросил молодой парень с такими рыжими волосами, что рядом с ними форменная оранжевая куртка казалась тусклой, как мир глазами дальтоника.

– Стасик! – обрадовалась я, узнав знакомого. – Что вы тут делаете?

– Мы – спасаем, а вы? – спросил в ответ рыжий спасатель.

– А я тут живу! – ответила я.

Почему-то это сообщение вызвало в рядах присутствующих бурное оживление. Зашевелились даже лежащие на полу.