Нулевая гравитация. Сборник сатирических рассказов - Вуди Аллен

о жире. Теперь Вурм должен решить, жениться ли ему на медсестре Вакстрэп или на Ингрид Штик-Флейш. Он выбирает свою первую, потому что все три предыдущих мужа баронессы погибли в результате подозрительных несчастных случаев, а он отказывается соглашаться на такое при подписании брачного договора. В восторге от перспективы новой жизни, Вурм мчится, делая операцию, спасает Готли и преподносит медсестре Вакстрэп сюрприз в виде бриллианта стоимостью в миллион долларов размером с дверную ручку. Когда она указывает на то, что это действительно дверная ручка, он понимает, что переплатил. Обезумевший от своей новой страсти, доктор представляет жизнь в роскоши с Моной Вакстрэп. Все, что остается сделать Вурму, – это забрать свой выигрыш, арендовать частный самолет и улететь с ней на Карибский остров, где он впервые влюбился в нее издалека. Она отдыхала там со своим тогдашним мужем, французским кинорежиссером Жаном-Клодом Тупе. Красивая молодая блондинка любила нырять в воду со скал и ударилась головой. Вурм, будучи хирургом, предложил ампутацию. Эти двое завели разговор, который перерос в интрижку прямо под носом у ее мужа, но обнаружили, что под его носом недостаточно места, чтобы вытянуться, хотя это было единственным тенистым местом на острове. И теперь, два года спустя, Вурм был готов избавить себя от неверной Вендетты и взять в жены новую невесту.

Хоть он и поклялся у алтаря быть с ней в болезни и здравии, в богатстве и в бедности, в горе и в радости, раввин ни разу не упоминал о жире.

Но погодите, что же это? Вурм в полном замешательстве, потому что он не может найти лотерейный билет. Он лихорадочно обыскивает свои брюки. Куда он его положил? Внезапно он понимает. Чтобы не рисковать и не оставлять драгоценный билет в своем шкафчике в раздевалке, пока он был в операционной, он держал его зажатым в ладони, в безопасности в тугой резиновой хирургической перчатке на руке. Затем, подобно тем шести тысячам врачей ежегодно, которые оставляют следы внутри своих пациентов во время операций, он по забывчивости забыл свою перчатку внутри Готли вместе с выигрышным лотерейным билетом. Не говоря уже о его «Ролексе» и ключах от пляжного домика. Готли с подозрением проверяет свои рентгеновские снимки и видит выигрышный билет. Он предлагает разделить призовые деньги пополам, и Вурм начинает операцию. Теперь мы подошли к кульминационному моменту моральной дилеммы. Вурм понимает, что, если Готли не переживет операцию, все деньги достанутся ему. Думая об этом, он кладет бомбу замедленного действия внутрь парня и зашивает его. Укоризненный хор ругает Вурма, напоминая ему о клятве Гиппократа, которая запрещает использование взрывчатки при проведении полостных операций. Пораженный раскаянием (здесь, я думаю, совесть Вурма будет сидеть у него на плече, побуждая его прислушаться к доброте в своем сердце, хотя для этого нам нужен будет крошечный актер), доктор наконец убирает бомбу, прежде чем она успевает взорваться, и Готли выживает. И когда зрители думают, что все позади, судьба, капризный кукловод, дергающий за наши ниточки, проворачивает свой финальный трюк. Вурм узнает, что медсестра Вакстрэп неправильно прочитала номера и билет не стоит ничего. Медсестра показывает свое истинное лицо, бросает доктора, утверждая, что она всегда будет его любить, но сейчас ей нужен запрет на приближение.

Готли, находясь под чарами анестезии, наконец, видит во сне, для чего можно использовать мелочи, и в будущем с успехом продает их, зарабатывает миллионы и женится на Палестрине. Вурм, без ума влюбленный в медсестру Вакстрэп, в конце оказывается с ее сестрой-близнецом, считая это отличной альтернативой.

Конечно, есть некоторые незаконченные детали, и мне еще предстоит решить, что Готли увидел во сне, и чем являются эти мелочи. Но я думаю, что несколько недель, проведенных на Карибском острове, – как раз то, что нужно, чтобы пощекотать мое вдохновение, особенно в компании одной из тех девушек в купальнике с обложки Sports Illustrated. Если я прав, Бродвей, жди меня.

Конфуций сказал: «Дай мне передохнуть»

Эмоционально истощенный выбором между экзотическим «Муравьи взбираются на дерево» и «Столетним яйцом», когда официант нетерпеливо откашлялся, я испытал приступ паники и трусливо побежал обратно к своему старому другу, «Цыпленку генерала Цо». Почувствовав облегчение, хотя все еще учащенно дыша, я устроился поудобнее, чтобы медленно потягивать белое вино и ожидать своего верного боевого коня. Только когда классическое блюдо было подано на стол, меня захлестнула новая волна беспокойства, и я пришел к резкому осознанию, что для вкусного угощения, заказанного бесчисленное количество раз, мне действительно не хватало необходимых знаний. Я помнил, что генерал Цо был великим героем, но что насчет деталей, касающихся курицы? Был ли он фон Клаузевицем[65], но при этом неудавшимся шеф-поваром? Была ли птица тайно обучена проникать в стан врага и откладывать заминированное яйцо, чтобы взорвать гарнизон? Или, возможно, только лапы использовались каким-то седым шаманом, чтобы предсказать наиболее благоприятный день для генерала для выступления против царских войск Российской Империи? Сделав пометку в своем блокноте, чтобы тщательно изучить этот вопрос, когда в следующий раз Земля, Солнце и Луна выстроятся в линию, я проглотил свою порцию. Не могу не представить краткий обмен каллиграфически выведенными записками, которые я взял на себя смелость перевести.

[выдержка из писем]

Достопочтенный Министр Пэ,

Я возглавил славные армии Императора для защиты нации, отразил грозные орды, подавил разрушительные мятежи, принес несказанную славу его прославленному трону своими завоеваниями и полагаю, что желание моих соотечественников почтить меня не должно стать сюрпризом. И хотя я не ищу личной дани уважения, моей первой идеей по данному вопросу был скромный парад в мою честь: музыка, горящие факелы, улицы, усыпанные лепестками цветущего лотоса, и, по хлопку в ладоши, мириады соловьев начинают петь, когда я проезжаю сквозь толпу в открытой карете. Мадам Цо, не склонная к публичности, внесла более сдержанное предложение: простую статую из мрамора или лазурита, изображающую вашего покорного слугу верхом на коне, монумент, гордо расположенный в месте почитания в непосредственной близости от дворца. И хотя любого из двух вышеперечисленных сценариев было бы более чем достаточно, чтобы выразить благодарность нации за мою невероятную доблесть, я должен сказать, что был слегка ошеломлен, узнав о решении почтить мои достижения, назвав блюдо из курицы в мою честь. Сначала я подумал, что это, возможно, шутка моих подчиненных, склонных к баловству, но, когда я услышал, что меня будут включать