Французский жених, или Рейтинг одиноких мужчин - Екатерина Гринева

– И куда?

– Я говорила тебе: в Антибы. Разве ты не помнишь?

– Запамятовал. Столько дел, событий…

Он же просто издевается напоследок надо мной! Я застыла, открыв рот от нахлынувшей обиды. Мне почему-то казалось, что он на прощание обхватит меня и закружит по комнате, скажет, что я – самая-самая! Даст слово, что обязательно позвонит, и вскоре мы снова встретимся, и у нас будет еще ночь и целый день с завтраком и обедом, и длинный вечер – такой сиренево-лиловый, вкусно пахнущий дождем и круассанами.

Ничего этого быть не может.

«Я что, – мелькнуло в моей голове, – для него – девочка на одну ночь? И как я переживу этот кошмар? И зачем мне вообще жить?» Я бестолково переминалась с ноги на ногу и смотрела на него во все глаза, едва сдерживаясь, чтобы не зареветь.

«Спинка» и «лицо»…

Губы мои растянулись в кривой улыбке:

– Было приятно провести время…

У меня был такой безукоризненно-светский тон, что он, похоже, развеселился.

– Взаимно.

Он уже стоял у двери. Он стремительно исчезал из моей жизни. Еще секунда – и он скроется за дверью, а я останусь здесь. Без него. Еще чуть-чуть, и я вцеплюсь в его рукав и попрошу его не уходить. Интересно, под каким предлогом я сумела бы задержать его?

В моей душе все визжало, царапалось и кричало от обиды и боли. Но я лишь качнула головой:

– Всего хорошего.

– О’кей.

И тут я сорвалась:

– Вы… наглый хам! И какого черта вы подкарауливали меня в Люксембургском саду, да еще и повели потом в кафе? Желаю вам провалиться куда-нибудь и больше никогда, никогда не попадаться мне на глаза! Вы все поняли?!

Спина слегка шевельнулась. Мне ужасно хотелось припасть к ней, прижаться покрепче…

– Всего хорошего, – невозмутимо раздалось в ответ на мою тираду.

Дверь захлопнулась. Я почувствовала себя глубоко несчастной, и теперь, когда меня никто не видел и я могла не заботиться о своем внешнем виде, дала волю слезам. Мои плечи вздрагивали; я сидела в кресле и ревела, хлюпая носом. Я-то думала, что зацепила его, а получилось, что потеряла! Я – девочка по вызову, бабочка на одну ночь, женщина, о которую можно вытереть ноги. Он потешил свое мужское эго и ушел, уже позабыв обо мне… И что мне с этим делать?

Зазвонил мой телефон. Это оказался Паша.

– Ты не забыла, что завтра едешь в Антибы?

– Нет.

– Хорошо. Запиши координаты человека, с которым ты будешь контактировать.

Я судорожно достала листок из сумки.

– Жду.

– Пермяк Роман Александрович. Это помощник Колпачевского. Он тебя и встретит в Антибах согласно нашей с ним договоренности.

– А если не встретит?

– Дотопаешь сама, ножками. Командировочные тебе зачем выписали? Наймешь машину и подъедешь к вилле. Остановишься в любом трехзвездочном отеле.

Когда надо, Паша бывает напористым и не терпит никаких возражений.

– Поняла.

– Как дела? – запоздало спохватился шеф.

– Нормально.

– Вот и ладненько.

Паша повесил трубку. Я сидела в ступоре и смотрела в одну точку на полу. От недавней лучезарной эйфории не осталось и следа. Я окончательно опозорилась перед Андре Валасьеном, и теперь он смеется надо мной. И над моим поведением.

На прощание он не сказал мне ни слова – никаких расплывчатых обещаний и туманных намеков. Он, видимо, просто поставил точку над «i» в наших хилых отношениях, решив, что хватит с него такого – вытирать сопли распустившейся барышне.

Здоровая злость окатила меня девятым валом. Я рассердилась так, что у меня даже застучали зубы. Я не буду больше терзаться и думать о нем! Я вычеркну его из своей жизни раз и навсегда, как будто ничего и не было! «А что было-то, – хихикнул кто-то внутри меня. – Разговор в самолете, встреча в Люксембургском саду, ужин в кафе и одна случайная ночь? Негусто, пани, негусто… А вы уже, кажется, губу раскатали?»

Я застонала и прижала ладонь ко лбу. Именно – губу раскатала! Я почему-то без всяких на то оснований решила, что между нами что-то есть, и поэтому судила о его словах и поступках исключительно с этой точки зрения.

Рассказать об этом, например, какому-нибудь знакомому мужику, так тот бы просто хмыкнул и повертел пальцем у виска – обычный одноразовый секс! Суточно-командировочный. Скажи спасибо, что он тебя пожалел и в кафе сводил. А ты…

Вспоминать обо всем этом было просто ужасно. И его недоумевающий взгляд в ответ на мое предложение остаться на ночь, и мои непонятные нападки на него, и детское поведение – я вешалась ему на шею без каких-либо оправданий с моей стороны. Не иначе как капля быдлянской крови напортачила, а это все маменька с ее осветителем.

Впрочем, мне нужно выкинуть все произошедшее из головы и сосредоточиться на завтрашнем деле – на поездке в Антибы. И на моем разговоре с Колпачевским. Это – моя работа, меня впервые отправили в загранпоездку, и я должна не опозориться, а быть на высоте. А всяких Андре Валасьенов вычеркнуть из памяти к чертям собачьим!

Всю вторую половину дня я провела в прогулках по городу. Вернулась в отель еще до наступления вечера, мне нужно было выспаться. Меня ждали Антибы и коллекция Колпачевского. И Пашино задание.

Антиб – прелестный городок, похожий на ласточкино гнездо, прилепившееся к скалам. Я взяла в Париже машину. Мы ехали по удобной трассе, и я все время нервничала и посматривала на часы. Помощник Колпачевского, которому я позвонила перед выездом из Парижа, разговаривал со мной сухо, как будто я в чем-то перед ним провинилась. Он сказал, что в двенадцать часов меня ждут на вилле.

Я погоняла шофера энергичными возгласами. Он почти признал меня «своей» и весело улыбался, когда я выражала нетерпение. Похоже, его ничем невозможно было пронять, и на меня он смотрел, как на экзотическую обезьянку – веселую и забавную.

Мы на огромной скорости въехали, буквально впечатались в центральную площадь Антиб, и покатили на мыс – к виллам, которые возвышались над морем, укрывшись в тени деревьев.

Несмотря на февраль, погода была по-московскому весенней. Где-то плюс десять. Теплее, чем в Париже, а главное, не было дождя – небо ясное, по-летнему пронзительно-синее, с хвостатыми облаками-кометами на горизонте. Я решила уточнить адрес и перезвонила Пермяку. Тот сказал, где повернуть. Я передала его слова шоферу, и вскоре мы уже тормозили перед бело-розовыми воротами.

– Вас встретят?

– Да, – рассеянно сказала я. Нужно перезвонить Пермяку. Но тут мой телефон испустил звонкую трель.

– Алло! Я сейчас выйду.

Только теперь я увидела, что ворота снабжены системой видеонаблюдения.

Шофер выгрузил мой чемоданчик из багажника, я рассчиталась с ним, машина газанула, сдав назад, развернулась и покатила по гладкой дороге прочь от виллы.

Из ворот вышел молодой человек в черном костюме, похожий на банковского клерка. Пухлощекий, с уже обозначившимся вторым подбородком, в правой руке он держал рацию – в таком положении, словно собирался метнуть ее в кого-нибудь.

– Кристина Браускните-Добржевская?

– Да.

– Проходите.

Он сказал что-то в рацию, дверь открылась, и мы оказались на дорожке, ведущей к дому, двухэтажному белому особняку.

Он подхватил мой чемодан, я шла за ним, вцепившись в свою сумку.

– Вас ждет Роман Александрович, – не поворачиваясь ко мне, сообщил пухлощекий. – Внизу, – уточнил он.

Мы миновали бассейн, лазурной каплей впечатавшийся в зелено-изумрудную лужайку, и подошли к широкой лестнице, обрамленной двумя львами, гривасто-кудлатыми, на мощных лапах. Один лев словно привстал, другой лежал, положив каменную морду на каменные же лапы.

Мы поднялись по лестнице. Я уже начала думать, что этот загадочный Пермяк так никогда лично и не объявится, но тут увидела, что на верхней площадке стоит какой-то мужчина, тоже в черном костюме. «Униформа у них, что ли, такая?» – с удивлением подумала я. Но на удивление у меня уже не было времени, потому что до конца лестницы оставалось всего лишь несколько ступенек. Он смотрел на меня сверху вниз. Метр девяносто, не меньше, ну и рост!

Он был очень худой, лет сорока, с кисло-желчным выражением лица и немного перекошенным ртом, отчего казалось, что он постоянно ухмыляется.

Мой сопровожатый поставил чемодан, и его отпустили кивком головы. Худой великан сказал, как выплюнул:

– Пермяк Роман Александрович.

– Кристина…

– Знаю, – прервал он меня. Очевидно, услышать мою длинную фамилию ему было бы невмоготу. – Кристина Яновна, будете жить здесь, на вилле.

Я невольно открыла рот: Паша мне ни о чем подобном не сказал – волгоградская теща, что ли, ему все мозги отшибла?

– Мне сказали, что я должна остановиться в отеле.

На мои слова он никак не отреагировал, видимо, посчитал, что это окажется ниже его достоинства.

– Пройдемте в зал. Там и поговорим.

– А мой чемодан?

Он снисходительно посмотрел на меня:

– Оставьте здесь. Его… – он, видимо, хотел сказать «подберут», но выдал более удобоваримый вариант: – возьмут.