Французский жених, или Рейтинг одиноких мужчин - Екатерина Гринева

Никогда, никогда я не испытывала оргазма с Пашей. Но обсуждать это с ним я даже не могла. Считалось, что у нас все в порядке. Мы были современными любовниками – без долгих слов и прелюдий, – жившими в ритме суматошного мегаполиса с минимумом взаимных обязательств и с чувством некоего выполненного долга. Женатому мужчине полагается иметь любовницу, чтобы чувствовать себя в тонусе и не закисляться. Иногда мне в голову приходила смешная мысль, что я была для Паши неким долгом, который он старательно исполнял раз в неделю, а иногда и реже.

Даже слово «оргазм» как-то не вязалось с рыжим Пашей, озабоченным своей женой с претензиями и тещей-стервой.

Сейчас же я впервые вознеслась к потрясающим вершинам, о которых раньше имела лишь очень смутное представление. Мое тело вздрогнуло, словно оттягивая неминуемый момент, я подалась вперед, и внезапно мощный удар расколол всю мою жизнь на до и после. И каким-то уцелевшим краешком сознания я вдруг поняла, что теперь ничего никогда не будет так, как было раньше. Даже если бы я и очень этого захотела.

Я лежала под ним, совершенно обессилевшая, раздавленная, выпотрошенная до полного изнеможения, и мне хотелось, чтобы меня подхватили на руки и убаюкали, прижали к груди…

– Нетяжело? – прошептал он мне на ухо.

– Нет. Приятно.

Он поцеловал меня в закрытый глаз, и я вздрогнула. Мои глаза открывались медленно-медленно. Я словно возвращалась откуда-то издалека – и мне казалось, что теперь все станет по-другому. Не так, как это было час или два тому назад. Новая жизнь начиналась сегодня и сейчас. И я была готова к ней.

Андре поднялся и вновь пошел в душ. Я перекатилась на другой край кровати и потянулась. Затем вскочила и, обмотавшись простыней, подошла к окну. Париж стихал, огни по-прежнему сияли, но общий настрой города был уже не празднично-вечерним, а интимно-домашним. Наверное, парижане сейчас сидят по домам и смотрят телевизор, вечерние ток-шоу. Интересно, а у них есть ток-шоу наподобие нашего «Пусть говорят», где задействованы сплошь брошенные матери и беглые отцы, обсуждаются инцесты, валютные проститутки, семейные и любовные многоугольники; одни углы и никаких выходов. Или у них все – другое? Не такое нервно-взвинченное, тоскливо-обреченное…

Он подошел ко мне со спины.

– Что ты там увидела?

– Ничего. Просто смотрю.

– Давай спать, – голос его прозвучал резко, и я обернулась.

Он дернул плечами, пошел к кровати, лег и закурил, пуская в воздух колечки дыма.

Я легла рядом и посмотрела сначала в потолок, потом на него.

– И что лучше? Я или потолок?

Я рассмеялась:

– Одинаково хороши.

– Ну… – протянул он. – Я могу и обидеться. Ты об этом подумала?

– Еще нет. Дай мне сигарету.

Я никогда не курила раньше, но сейчас, непонятно почему, – захотелось.

– Бери. – Андре протянул мне пачку. Эти длинные ухоженные пальцы с коротко подстриженными ногтями.

– Дай мне свою, – тихо попросила я и, не дождавшись ответа, взяла сигарету из его рук.

Мне хотелось курить его сигарету с крепким ароматом, которой он касался своими пальцами.

Я ожидала очередной насмешки, но ее не последовало.

Затянувшись, я с непривычки закашлялась.

Он взял другую сигарету и чиркнул зажигалкой.

– Ты останешься?

– На ночь? – уточнил он, словно были и другие толкования моего вопроса.

– Да, – кивнула я.

– Останусь… Я ужасно устал и хочу спать. – Он решительно загасил сигарету в стеклянной пепельнице и повернулся ко мне спиной. – Спи! – донеслось до меня.

Курить в одиночку мне не хотелось. Я тоже потушила сигарету и посмотрела на его спину – гордая упрямая спина. Я прижалась к ней, но спина недовольно шевельнулась, и я отодвинулась. Мне показалось, что он уснул, а ко мне сон не шел, мне было непонятно: почему надо спать, когда он рядом? Я провела пальцем по его спине – медленно-медленно, и замерла, испугавшись, что вот сейчас он повернется ко мне и отругает за то, что я его разбудила.

Дыхание Андре было ровным и глубоким; лежа рядом с ним, я ощущала какое-то удивительное спокойствие – впервые после смерти Гени я была не одна. Мне не хотелось спать, мне хотелось пить кофе и бродить по Парижу до изнеможения, а потом снова лечь в постель. С ним. И заниматься любовью, или просто спать, или лежать, как я лежала сейчас, прислушиваясь к его дыханию.

Внезапно я ужаснулась тому, что скоро наступит утро и принесет с собой много вопросов и мало ответов, и он уйдет. А я? Что я буду делать без него? Мне нужно лететь в Антибы, и еще год назад, да что там год – несколько месяцев тому назад подобная необходимость вызвала бы у меня бурю восторгов, ахов и охов. Но не сейчас… Сейчас, если честно, мне было все равно. Мне не хотелось удаляться от него. Он будет в Париже, а я в Антибах. И, значит, Антибы подлежали немедленному умалению в моем сознании.

Я проснулась – и сразу повернула голову вправо. Его не было! В голову ударило: он ушел, оставив меня одну, и даже не попрощался! Но потом я увидела его пальто, так и висевшее на спинке стула, и прочую одежду, сваленную там же, и с облегчением вздохнула – он здесь, рядом.

Он с кем-то тихо разговаривал в ванной…

Я встала и почему-то воровато, стараясь производить как можно меньше шума, подошла к двери. Она распахнулась.

– Привет! – улыбнулась я.

– Доброе утро! – Он наклонил голову набок и испытующе посмотрел на меня.

– Что-то случилось?

– А что должно случиться?

– Ты разговаривал по телефону.

– И что, я не могу говорить по телефону?

– Так рано?

– Между прочим, – он посмотрел на свои часы, – уже одиннадцать. Разве это рано? И мне нравится, что сегодня на тебе нет простыни.

Я прикрыла грудь руками. Потом опустила руки вниз. Его глаза скользили по мне, буквально проникая под кожу, и от его взгляда ее начинало покалывать.

– Очаровательно смущаешься! Как девочка. Я просто тронут.

Ситуация была дурацкая. Он выключил телефон и протянул ко мне руку.

– Придется мне ненадолго задержаться…

На этот раз все было по-другому. Он действовал осторожно, неторопливо, словно у нас впереди была уйма времени и ничто не торопило нас, поэтому мы могли спокойно наслаждаться каждой минутой. Он не спускал с меня глаз, словно стремился проникнуть в самые потаенные уголки моего сознания и понять: о чем я думаю и что чувствую? Мне ужасно хотелось, чтобы он приник ко мне долгим поцелуем и прошептал что-нибудь дурашливо-нежное или ласковое. Но Андре молчал. И это молчание проводило между нами границу. Я хотела дать себе волю, промурлыкать разные милые глупости, и уже открыла рот, как вдруг подумала, что это будет выглядеть глупо и нелепо, он меня не так поймет и снова посмеется надо мной в своем фирменно-насмешливом стиле.

– Андре!.. – Я запнулась, сглотнула и наткнулась взором на его мрачный взгляд.

– Что? – тихо выдохнул он.

– Ничего…

Последний вплеск-выдох, мы лежали молча, прерывисто дыша, и я приникла к нему и потерлась макушкой о его шею.

– Тебе было хорошо? – его голос прозвучал как-то суховато-отстраненно.

– Ну да! Зачем спрашивать! – Я вскочила и побежала в ванную, включила воду в душе, но мыться мне не хотелось. Мне хотелось совсем другого – чтобы на моей коже остался его запах, сохранились прикосновения рук. Мельком я посмотрела на себя в зеркало: щеки горели, глаза подернулись влажной пеленой. Я прижала ладони к щекам… Выключила воду, обмоталась полотенцем и вышла из ванной.

Андре лежал на кровати и курил.

– Вышла?

Он яростно раздавил сигарету в пепельнице и сердито сверкнул глазами. Вскочил с кровати и прошел мимо меня, прихватив со стула свои вещи.

Мое сердце упало: я что-то сделала не так? Чем-то невольно обидела его? Но чем?

Я быстро оделась и застелила кровать. Он вышел из ванной, полностью одетый, и, не глядя на меня, взял свою барсетку.

– Ты уходишь? – мой голос упал.

– Да. Я же говорил – дела.

– Да. Но… я думала, что мы с тобой хотя бы позавтракаем вместе.

– Я бы с удовольствием. Но… – для большей убедительности он развел руки в стороны.

Как же сильно мне хотелось запульнуть в него тяжелым предметом или выругаться! Но леди должна сохранять «лицо» и «спинку». Хотя на черта мне сейчас и лицо, и спинка, если я не могу дать волю своим эмоциям?! Андре смотрел на меня серьезно, сердито. Я подняла голову и встряхнула волосами.

– Сожалею… Я испортил твои планы? – его голос явно возвращался к привычным насмешливым интонациям.

– Ничуть. У меня тоже дела. Я же приехала сюда не развлекаться, а в командировку.

– И куда?

– Я говорила тебе: в Антибы. Разве ты не помнишь?

– Запамятовал. Столько дел, событий…

Он же просто издевается напоследок надо мной! Я застыла, открыв рот от нахлынувшей обиды. Мне почему-то казалось, что он на прощание обхватит меня и закружит по комнате, скажет, что я – самая-самая! Даст слово, что обязательно позвонит, и вскоре мы снова встретимся, и у нас будет еще ночь и целый день с завтраком и обедом, и длинный вечер – такой сиренево-лиловый, вкусно пахнущий дождем и круассанами.