Шалость: сборник рассказов о любви - Анна Владимировна Рожкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Готовишься?
– Ну да, вот поступать решил.
– И куда? – поинтересовалась она.
– В Москву, – с гордостью произнес я.
И когда она успела так вымахать? Еще прошлым летом бегала по деревне с ободранными коленками. А тут прям девушка, в платье голубое вырядилась. А ей идет. К голубым глазам подходит. И к волосам цвета спелой пшеницы. Я с удивлением разглядывал Настину ладную фигурку, приятные глазу округлости, изящные кисти рук. Вся она такая плавная, томная, неторопливая, как текущая у ног речка. Заметив мой изучающий взгляд, девушка вспыхнула, отвела глаза. И мне сразу неловко стало. «Чё вылупился, чурбан неотесанный?»
– Ты, Коленька, готовься, я отвлекать не буду.
– Да ты не отвлекаешь, – но она уже исчезла, так же незаметно, как появилась. Даже веточка под ногами не хрустнула.
А вечером мать за чаем обронила:
– Настя к Любке приехала, – и смотрит так пристально, как я на Настю недавно.
– Угу, – буркнул я, уставившись в чашку с чаем.
– Ты бы пригляделся. Девка-то скромная, работящая, хорошей женой будет. Да и по тебе какой год сохнет, – сказала мать, моя посуду.
Сохнет? По мне? В памяти всплыло милое лицо в обрамлении светлых волос, наивные глаза цвета неба, голубой сарафан, ластящийся к тоненькой фигурке. И жарко без чая стало. С девчонками у меня дальше дерганий за косичку, да поцелуя одноклассницы в щечку на день рождения дело не шло. Стеснялся я их. Краснел, заикался, робел, пытался спрятать свои огрубевшие от постоянной работы руки.
На следующий день я уже ждал ее появления. Начну учить, а потом вспомню ее «Коленька» и все из головы вылетает. Пришла. Стали мы каждый день видеться, болтать. И общие темы у нас нашлись, и интересы. Кажется я, как говорили у нас в школе, «втрескался». Ждал каждой встречи, а потом всю ночь ворочался, каждое сказанное ей слово перебирал, словно драгоценности какие. Так и лето пролетело. Назавтра Наське в город возвращаться, занятия через неделю начинаются.
– Ну, прощай, Коленька, я тут тебе адрес чиркнула. Пиши, если что, – протянула мне учебник с накарябанным на первой странице адресом.
– Угу, – я и так-то не мастак разговоры разговаривать, а тут комок в горле вообще дара речи лишил. Отвел от ее лица глаза, чтобы не видеть. Так легче. Взял протянутый учебник. А Настенька на цыпочки встала, хотела поцеловать на прощание. Тут уж я не растерялся. Она хотела отстраниться, да я не дал. Обхватил руками, впился в губы. До темна оторваться друг от друга не могли. Настю проводил и долго у калитки стоял, смотрел на ее освещенное окно. Домой летел, как на крыльях, громко пел, что-то выкрикивал, щеки горели, кровь бурлила. Какой уж там сон? Утром Наська уехала, увезя с собой мой покой.
Спустя неделю начались занятия в школе, ребята вернулись вытянувшиеся, загорелые. Взахлеб о каникулах рассказывали. Кто на море ездил, кто в другой город, а одна наша одноклассница аж в самой Турции побывала. Мы ее слушали, открыв рот. Вот это да! В общем, жизнь вошла в колею. Настеньку я и не думал забывать, но успокоился немного. Писал ей исправно, рассказывал свои впечатления от учебы, о Турции. Она отвечала.
Так пролетел год. Я готовился к отъезду, волновался ужасно. Мать Зорьку продала. Никогда не видел ее плачущей, а тут прижалась к коровьей морде щекой и разревелась, хотя отдавала-то в соседнюю деревню:
– Ну, Зоренька, кормилица наша, прощай.
На деньги с продажи справили мне в Туапсе куртку новую теплую, ботинки, пару рубашек, да билет на поезд.
Встал затемно, волновался, ждал, когда к Москве подъезжать будем. Стоял, прижавшись носом к стеклу в тамбуре.
– Поспал бы еще, сынок, я бы разбудила, – зевая, произнесла усталая проводница «за пятьдесят».
– Спасибо, посмотреть на Москву хочу, пропустить боюсь.
– Да на шо там смотреть? Наглядишься еще, глаза б мои ее не видели, – беззлобно махнула она рукой и заспешила по проходу, трубя во всю мощь легких:
– Подъем, подъем, к Москве подъезжаем.
Показались первые дома, а потом замелькали все чаще, все плотнее жались друг к другу. В первых робких лучах солнца вспыхнули золотом купола.
– Красота, – ахнул я.
Поезд все ехал и ехал, а Москва все не кончалась, такая она огромная. Вышел из вагона, и оглох и ослеп. Отродясь столько народу не видывал, да все галдят, кричат, руками машут, приезжих встречают. Я встал, как вкопанный, пока меня сзади другие пассажиры подталкивать не стали.
– Чё встал посреди дороги? – проворчал кто-то позади.
Но тут я увидел в толпе дядю Федора, маминого дальнего родственника.
– Коля, Коля, – кричал он, подзывая меня рукой.
Я замахал в ответ и, выдохнув, начал проталкиваться к нему.
– Привет, дядь Федь, – мы пожали друг другу руки.
За обычным в таких случаях разговором: «Как добрался, да как мать», дошли до дяди Фединого старенького «жигуленка». Пока ехали домой, я не отрывался от окна. Сидел, раскрыв рот. Высоченные здания, широченные проспекты, а людей, людей…
– Да ты не боись, Колян, пообвыкнешься, – словно прочитал мои мысли дядя Федя.
На следующее утро, вооружившись картой метрополитена (ух, словечко-то какое, с первого раза и не выговоришь), отправился подавать документы в вуз. Не все ж дяде Феде меня возить, пора и самому привыкать. До института две пересадки. Поминутно останавливался, спрашивал дорогу, боялся заблудиться. Кто-то охотно помогал, а некоторые вовсе игнорировали. Чудно. Проходят мимо, кажись, не видят. У нас в деревне за такое вломили бы по первое число. А тут как так и надо. В общем, насилу добрался. Да, как назло, в обеденный перерыв попал. Пришлось ждать, не ехать же назад. Сел на лавочку, хорошо, ветерок обдувает, солнышко пригревает. И так захотелось назад в деревню, аж невмоготу. Там щас пацаны на великах гоняют, Наська к бабушке приехала. Но не сдаваться же, стиснул зубы и вперед.
Ну, вот и экзамены позади. Время за подготовкой пролетело незаметно, пол июля минуло. Волнуясь, ищу свою фамилию в списке поступивших, вытягивая шею, чтобы прочитать за спинами других абитуриентов. Уф, есть. Ура! Ура! Вприпрыжку побежал на телеграф, отбил матери телеграмму: «Поступил тчк все хорошо тчк». А Наське она уж сама догадается передать. Время до начала занятий еще есть, домой бы рвануть, но денег на билет нет. Работу искать надо, вот что, не на шее же у родственников сидеть. Общежитие обещали дать только к началу учебного года, поэтому придется пока родню стеснять. А у них квартирка маленькая, не развернуться, самих – четверо, да еще я. К концу июля нашел работу посыльного. Повезло так повезло, весь
