Герои в красных галстуках (сборник) - Валентин Столяров

Нет, она тоже должна быть там, где сейчас решается судьба страны, а значит, и ее личная судьба.

В это время сюда прибыл на отдых и пополнение стрелковый полк. Шуре удалось попасть в штаб дивизии. Когда полковник Докучаев узнал, что она дочь Худякова, с которым пришлось быть соседями в боях под Курском, он решил поддержать намерение Шуры пойти на фронт.

И стала Шура готовиться в дальнюю дорогу. А пока помогала при санчасти, училась тому, что потребуется в бою.

Уже поговаривали о скорой отправке на фронт, когда в дом Худяковых постучался гость. Он привез от отца гостинцы и письмо. Новость была приятной. Но вместе с тем пришла и неожиданность. Александр Тимофеевич, узнав о намерении дочери уехать на фронт и понимая, что удержать ее от этого шага не возможно, приглашал ее в свою бригаду. (Воронежский полк в это время был переформирован во 2-ю гвардейскую механизированную бригаду, а дивизия — в 1-й гвардейский механизированный корпус.)

Как быть? Шура уже считала себя зачисленной в 7-ю гвардейскую дивизию полковника Докучаева, а тут отец зовет к себе. Это означало, что на фронте придется быть под его присмотром, иметь какие-то поблажки по службе. С другой стороны, не хотелось обижать отца. Ведь служил же в Воронежском полку Миша Вайцеховский вместе со своим отцом Михаилом Емельяновичем. После гибели полковника Вайцеховского Миша остался в семье добровольцев-воронежцев. А если что случится с Шуриным отцом, кто будет рядом с ним? Выходило так, что Шуре надо ехать во 2-ю механизированную бригаду. С этими думами она и отправилась к полковнику Докучаеву.

— Мой совет такой: езжай к отцу, — сказал тот.

Судьба Шуры была решена.

Попав в бригаду, Шура быстро перезнакомилась со многими гвардейцами. Она была человек общительный. Ей понравилась боевая семья отца.

На другой день бригада двинулась ближе к линии фронта. Он гудел где-то недалеко. Наступление наших войск было в разгаре. Уже прочно была заперта под Сталинградом фашистская группировка генерала Паулюса, а другие вражеские войска откатывались на запад и юг. В бой готовились вступить свежие соединения Советской Армии.

16 декабря 1942 года началось наступление частей Юго-Западного и Воронежского фронтов. По врагу наносили еще один мощный удар. Наши дивизии прорвали фронт противника на Дону от Верхнего Мамона до Серафимовича. 17 декабря в бой вступили бригады 1-го гвардейского механизированного корпуса.

Автоматчик гвардии рядовая Шура Худякова находилась при штабе в составе охраны комбрига. Следуя за отцом, она впервые увидела поле боя. Это было что-то невообразимое. Мерзлые глыбы земли, выброшенные взрывами снарядов и бомб, повсюду чернели на снегу. Там и тут стояли подбитые танки, машины, орудия. И куда ни глянь — трупы. От всего этого мороз пробегал по коже.

А орудия стреляли все громче и злее. Там, где падали снаряды, вздымались огненные фонтаны. Но что больше всего удивило Шуру — это горящие танки. Никогда она не предполагала, что так может пылать металл, прочнейшая броня.

— Чудачка! — пояснил напарник Шуры автоматчик Володя Чаплыгин. — Ведь в танках полно горючего, масла, снарядов, патронов. Вот все это горит и рвется.

Страшны костры на поле боя. Но еще страшнее, когда под ногами колышется земля, когда рядом с тобой рвутся мины и снаряды. На первых порах Шура падала на землю от всякого близкого разрыва. Потом поняла, что прятаться надо не от каждого снаряда, а только от «своего», того, осколки которого могут угрожать тебе. На войне, как и в любом деле, знания закрепляются практикой. Шура тоже постигала фронтовую жизнь. И была хорошей ученицей. Ловкость, выносливость, сообразительность — важнейшие качества бойца. А у нее они были.

Тяжелый бой разгорелся за совхоз «Челюскин». Гитлеровцы вцепились в высоту мертвой хваткой, оказывали яростное сопротивление. Но личное присутствие комбрига на переднем крае, его руководство подразделениями, потерявшими командиров, способствовали успеху. Враг был разбит.

Усталый, в разорванном маскировочном халате, шел Александр Тимофеевич по траншее, только что отбитой у фашистов. Шура испугалась, увидев на лице отца кровь. В кровавых пятнах был и маскхалат.

— Ты ранен? — кинулась к отцу Шура.

Да, отец был ранен в голову. Это была легкая царапина, о которой и говорить не стоило. А кровь на халате — это кровь Григория Куприенко. Он первым услышал звук приближающейся мины. Предупреждать Худякова было поздно. Лейтенант сильным толчком сбил комбрига на землю и сам упал на него. Множество осколков рядом разорвавшейся мины впилось в тело адъютанта. Он погиб, спасая командира.

Так Шура узнала цену войскового товарищества, цену любви подчиненных к командиру. Таковы законы войны. Таково требование присяги. И когда отец, склонив голову, долго молча сидел за столиком в своем блиндаже, когда штабные работники разговаривали только шепотом, она поняла, как тяжело ему, как он сожалеет о гибели адъютанта.

Бои шли днем и ночью. Бригада гвардии полковника Худякова брала станицы Боковскую, Верхнеобливскую, ряд других населенных пунктов Ростовской области. Потом началась Луганщина. Фашисты особенно цепко держались за Донбасс, однако под напором гвардейцев-руссияновцев вынуждены были отступать.

В те напряженные боевые дни у автоматчика Худяковой много было работы. То она охраняла командный пункт, то бежала в подразделение, чтобы передать приказание или пакет, то мчалась на своем быстроногом сером Зайке с донесением в штаб корпуса. Верхом она ездила лихо. И хотя Зайка был с норовом, ему приходилось подчиняться юной наезднице. А однажды он даже очень помог Шуре.

На войне — сто дорог. В них и опытный шофер запутается. А Зайка, между прочим, никогда не сбивался с пути. Видно, помогал ему природный инстинкт.

Шуре поручили доставить боевое донесение генералу Руссиянову. Штаб корпуса только что переместился на новое место, и разыскать его было не так просто. Одним словом, случилось так, что Шура чуть не заблудилась. А Зайка тянул повод в другом направлении. Шура доверилась ему. И умная лошадь не подвела.

Когда подсохли дороги, Шура научилась водить «виллис». И тоже ездила лихо, как и на Зайке.

Как-то во время затишья, когда части корпуса стояли на отдыхе, проводилось тактическое учение. По ходу учения танки должны были прорваться к батальону капитана Лишенко. А комбат не знал об этом. Генерал Руссиянов забеспокоился, как бы танки на самом деле не подавили мотострелков. Надо было быстро предупредить Лишенко. Но прямой дороги к нему не было, а ехать в объезд — опоздаешь.

На раздумья не было времени. Шура крепко вцепилась в баранку и с места рванула машину. Через крутую балку, еще через одну проскочила мигом. Потом начался такой крутой подъем, что мотор стал задыхаться.

— Тяни, родной, тяни! — кричала Шура, будто мотор мог услышать ее и понять. Шура заставила машину взобраться на непривычную для нее крутизну. Капитан Лишенко был вовремя предупрежден. Когда к батальону подошли танки, мотострелки уже сидели в окопах. Беды не произошло.

Обратно можно было не спешить. Но Шура решила ехать не кружным путем, а снова напрямую. «Если взобралась на крутизну, то и спуститься с нее должна», — сказала она себе. И спустилась, хотя «виллису» такая задача была почти не под силу.

— Ну, комбриг, у тебя не дочь, а сорвиголова, сказал генерал Худякову. — Ее, наверное, надо перевести из автоматчиков в шоферы.

— Я давно прошу об этом комбрига, — сказал заместитель по технической части гвардии подполковник Чеверда. — Шоферов не хватает, а она водит машину отлично.

— А мы хотели ее определить в пулеметчики, — заметил комбат капитан Пичугин. Он сам учил Шуру стрельбе из «максима» и был доволен ее успехами.

— Не в шоферы, не в пулеметчики, а в снайперы меня надо перевести, — подала голос Шура и тут же спряталась за спину Руссиянова, заметив строгий взгляд отца. У нее уже давно идет разговор с отцом на эту тему. Он категорически возражает. Пришлось без его ведома обратиться к генералу. Узнав об этом, Александр Тимофеевич отправил дочь на гауптвахту.

Так и пришлось Шуре Худяковой оставаться автоматчицей. Когда в боях на Северском Донце в роте автоматчиков погиб комсорг, его место заняла гвардии рядовая Худякова.

В то время бригаде пришлось вести тяжелые бои.

У села Боровая фронт на некоторое время задержался. Гитлеровцы воспользовались этим и стали засылать в наш тыл лазутчиков. Автоматчикам пришлось образовать заслон позади своих боевых цепей, чтобы не пропустить вражеских диверсантов.

Как-то раз Шура, закончив дежурство в своем секторе, пошла с докладом к комбригу. В комнате находились представители штаба армии во главе с генералом. Шура растерялась от неожиданности, но тут же пришла в себе.

— Товарищ генерал, разрешите обратиться к гвардии полковнику Худякову?