Герои в красных галстуках (сборник) - Валентин Столяров

С молоком матери впитала в себя маленькая Шура пафос фронтовой героики, любовь к Советской Родине и преклонение перед героями гражданской войны. Она рано начала играть в войну. Разумеется, с мальчишками, так как девчонки, ее ровесницы с улицы Кирсановской, в этом ничего не понимали. Ее любимыми книгами были книги о Буденном и Ворошилове.

А как гордилась Шура, когда в шестом классе сдала норму на значок «Юный ворошиловский стрелок»! Многие мальчишки завидовали ей. Потом на городских соревнованиях стрелков она заняла второе место среди девочек, уступив первенство лишь десятикласснице из соседней школы.

Этому успеху способствовали систематические тренировки в осоавиахимовском тире. Отец Шуры работал начальником отдела боевой подготовки Борисоглебской городской организации Осоавиахима. Дочь часто вместе с отцом отправлялась в тир, летом целыми днями пропадала в военизированном лагере за городом. Там же, в лагере, Шура в 1939 году окончила и школу верховой езды.

— Лихо скачет твоя дочь, не девчонка, а прямо сорванец! — говорили Худякову.

— Пусть привыкает, в жизни все пригодится, — отвечал Александр Тимофеевич. Он очень сожалел, что у него нет сына, и, наверное, поэтому видел в дочери продолжение самого себя, своей любви к военному делу. Анастасия Алексеевна не мешала мужу воспитывать дочь на мальчишеский манер. Она даже привыкла к тому, что муж часто называл дочку не по имени, а мальчишечьей кличкой — Седой.

Шура и впрямь походила на мальчишку. Худенькая, голенастая, с копной коротких светлых волос.

Когда десятиклассники с Кирсановской организовали уличную футбольную команду, место в воротах прочно заняла Шура. Она была отличным вратарем.

— Нет, в этой девчонке бесенок сидит! — удивлялись жители Кирсановской, наблюдая, как Шура хватко берет трудные мячи.

Но чем бы ни увлекалась Шура, мечтала она о том, чтобы стать учительницей. Может быть, поэтому в ее взаимоотношениях со сверстниками все чаще стала проскальзывать разумная сдержанность. Не командуя, не требуя, она умела удержать подругу или товарища от дурного поступка. Часто выступала в роли репетитора, помогая соклассникам наверстать упущенное.

Шура успешно кончила семилетку, перешла в восьмой класс. На душе было радостно. Сколько интересного ожидало ее в предстоящие летние каникулы 1941 года!

Но прежде всего футбол. Ребята с улицы Кирпичной грозились разнести в пух и прах команду с Кирсановской. Надо было не подкачать. В тот воскресный день, когда была назначена генеральная тренировка, пришла весть о войне. Борисоглебск замер от неожиданности. Потом забурлил митингами, очерядями у призывных пунктов, толпами провожающих эшелоны на вокзале. Повсюду гремели песни. В основном, это были песни гражданской войны, те самые, которые так любил отец.

Война заставила Шуру забыть об играх и развлечениях. Многие школьники тогда повзрослели в один день.

Шура и ее подруга Катя Осипова поступили на курсы медицинских сестер. Курсы были ускоренными. Тогда все было ускоренным, требующим огромного напряжения. Практику проходили в госпитале. Он размещался в здании школы, где еще недавно учились девочки. Теперь вместо парт в классах стояли больничные койки, а подружки учились ухаживать за ранеными.

Спеша на дежурство, Шура шептала стихи, которые сами собой рождались в голове, складывались в строчки!

Теперь в Литве, в бою кровавомОтец мне снится по ночам.И я спешу, спешу к солдатам.Попавшим в госпитали к нам…

Обучение на курсах подходило к концу. Предстояли зачетные экзамены. Военврач Вановская, в распоряжение которой прибыли Шура и Катя, привела их в одну из палат, указала на раненого, сказала:

— Выходите его, будем считать, что выдержали экзамен. Для вас это первое боевое задание.

Раненый, молодой смуглолицый парень лет девятнадцати, был весь в бинтах и без сознания. Его звали Гусейн Омаров.

День и ночь попеременно дежурили около Гусейна юные медицинские сестры. Кормили и поили с ложечки. Часть продуктов приносили из дому. Медленно возвращался к жизни боец Омаров.

Наконец наступил самый радостный день. Придя на смену, Шура столкнулась с Катей в коридоре, и та первым долгом сообщила:

— А наш Гусенок сегодня улыбнулся.

Обнявшись, они побежали в палату. Гусейн Омаров широко улыбнулся, увидев своих спасительниц..

Трудный экзамен был выдержан. Шура и Катя получили документы, их назначили сестрами в хирургическое отделение.

Шуре пришлось работать с главным хирургом госпиталя известным борисоглебским врачом Зарщиковым. Он был знаком с семьей Худяковых и поэтому удивился, увидев среди своих помощников Шуру.

— Узнаю Худяковых, — сказал он. Потом спросил: — А крови не побоишься? У нас тут иногда такие операции случаются, что даже санитары-мужчины падают в обморок.

— Не побоюсь, Александр Федорович, я ведь уже прешла практику.

— Ну, ну…

Первая операция, в которой Шуре пришлось участвовать, оказалась не из легких. Раненому ампутировали ногу. Вместе с другими медсестрами Шуре пришлось зажимать кровеносные сосуды, подавать инструменты, а потом и держать ту самую ногу, которую отпиливал хирург. Это было страшно. Шуре казалось, что врач пилит ее собственную ногу, временами она даже ощущала адскую боль. Хотелось закричать, бросить все и убежать. Но не закричала, не убежала. До конца выдержала. Так выдержала, что Александр Федорович потом удивленно сказал:

— Ты сама не знаешь, какой ты молодец. С такими нервами тебе надо быть хирургом. Окончишь школу, обязательно иди в медицинский институт.

Школа. Несмотря на войну, все, кому положено, снова сели за парты. Шура училась в восьмом классе, а вечерами дежурила в госпитале. Она все успевала. Особенно теперь, когда пришла весточка от отца. Он был в Воронеже и сообщил, что назначен начальником штаба добровольческого коммунистического полка. Как Шуре хотелось сейчас быть рядом с ним! Он мог бы лучше других объяснить, почему наши войска отступают.

А войне не видно было конца. После зимнего наступления наших войск, в котором отличился и Воронежский добровольческий полк, фронт на какое-то время остановился под Курском. Но летом 1942 года он снова пришел в движение. С трудом сдерживая врага, наши войска откатывались к Дону. Шли ожесточенные бои у Воронежа, Лисок. Немецкие самолеты бомбили Поворино и Борисоглебск. Шуре казалось, что все бомбардировщики летят через их дом, может быть, вот-вот сбросят на него свой смертоносный груз.

В один из дней около дома Худяковых остановился грузовик. Работник райвоенкомата сообщил о срочной эвакуации всех в глубь страны.

Так Шура оказалась в Чкаловской области. Эвакуированные сразу же включились в работу. Была страдная пора, шла уборка хлебов. Вместе с женщинами Шура вязала снопы, складывала крестцы. Многое умела эта девчонка в свои неполные шестнадцать лет. А вот вязать снопы никогда не приходилось. Пришлось учиться у колхозниц. Наука не сложная, суть дела поняла быстро. Только уж очень тяжелы были снопы. Трудились от темна до темна. Спали как убитые, часто тут же в поле. А чуть займется зорька, все начиналось сначала. Шура не отставала, не позволяла себе отставать от взрослых, хотя было очень трудно. Исцарапанными в кровь руками она вязала и вязала снопы. Фронт требовал не только оружия, но и хлеба. И этот Шурин хлеб тоже попадет туда. И пусть каждый сноп будет ее вкладом в дело победы, пусть он, как снаряд, разит фашистов.

Сводки с фронта были тревожными. Упорные бои шли не только на Верхнем Дону. Враг уже подходил к Волге у Сталинграда. Шура сожалела, что волею обстоятельства оказалась в глубоком тылу и теперь вряд ли сможет попасть на фронт.

О том, что на фронте страшно, она не раз слышала от раненых, видела, как война калечит людей. Но почему же для нее должны быть исключения, разве она не такой же советский человек? Вся Родина, весь народ, все лучшие его сыновья и дочери сейчас там, на фронте. Память о замечательных ребятах с Кирсановской улицы жжет сердце, не дает покоя.

Гремят бои за Севастополь.На дне морском Алеша спит.А в это время на рассветеПод танков лязг и пулей свистНаш Валя заживо горит.В лесах Карельских у лафетаДруг Юра замертво лежит…

Нет, она тоже должна быть там, где сейчас решается судьба страны, а значит, и ее личная судьба.

В это время сюда прибыл на отдых и пополнение стрелковый полк. Шуре удалось попасть в штаб дивизии. Когда полковник Докучаев узнал, что она дочь Худякова, с которым пришлось быть соседями в боях под Курском, он решил поддержать намерение Шуры пойти на фронт.

И стала Шура готовиться в дальнюю дорогу. А пока помогала при санчасти, училась тому, что потребуется в бою.