Победивший судьбу. Виталий Абалаков и его команда. - Владимир Кизель

Первый выход ― к подножью вершины (4700 м) на заброску грузов, просмотр и выбор дальнейшего пути. Палатки расставлены, и неожиданно подбегает оставленный в базовом лагере пес Спартак, который приблудился к нам по дороге из селения Оттук. Как нашел преданный пес путь между трещин разорванного ледника ― загадка.

Нижняя часть маршрута просмотрена. Но начинает идти снег ― две ночи снегопада, он продолжается ― ясно, что надо спускаться вниз. Вверх мы шли четыре часа с тяжелыми рюкзаками, а вниз с пустыми ― девять часов, снег нападал выше колен самым рослым, еле-еле удается уговорить Виталия идти последним. Вершина предупреждает!

Короткий отдых в базовом лагере. Повар Андрей просвещает нас: «надо кажное утро выпивать 2 сырых яйца и кружку пива ― зробысся як лев, и… только подавай», за неимением помянутого совет остается втуне.

Следующий выход ― подноска нового груза до 5300 м ― здесь роем пещеру, закладываем туда груз. Памятуя бурю, завалившую снегом палатки казахской группы в прошлом году, решено использовать, опробованную еще на Безенгийской стене, тактику пещер ― это снижает общий темп, но дает гарантию безопасности (ситуация особая после аварий ― не надо советского Нанга-Парбат!). Пусть медленнее, но наверняка ― при любой буре можно быстро укрыться. И при современном снаряжении эта тактика, наверное, не устарела.

Мы спешим, это место кажется лавиноопасным (мы еще не знаем, что в 1960 г. здесь сметет лавиной всю группу К. Кузьмина и погибнут 10 человек). Роются пещеры на 5800 м, 6300 м, одни роют, другие подносят грузы. До 5600 м нас провожали те, кто не шли дальше, и верный пес Спартак ― он ушел вниз только потому, что начал слепнуть, очки привязать отказывался. Атмосфера команды подействовала и на «примкнувших» ― за все время не было ни конфликтов, ни обид при отборе.

Спуск, еще короткий отдых в лагере, обсуждение плана и, наконец, штурм вершины.

Поведут разведку Абалаков и Гусак, остальных поведет автор (Аркин, Буданов, Клецко, Леонов, Тур, Филимонов, Усенов, Мусаев). Простудился Боровиков ― это большая потеря. Еще тяжелая потеря ― выпал Ануфриков, он перетрудился при съемках фильма (поэтому кинокамера передается автору). Не пойдет и Гера Аграновский ― сильно обгорело лицо от солнца.

 В пещере 6300 м все соединились, но отчаянная пурга держит нас здесь два дня. В пещере тепло, идет соревнование поваров ― Клецко и Буданова, при неистощимом юморе Гусака и Аркина не скучно.

Я приглядываюсь к Уралу Усенову: крепко сбитый, выносливый, с богатой биографией ― был лесорубом, моряком, шахтером, есть легкий блатной налёт, но приходится восхищаться его мужеством и волей к победе (в 1949 г. его снесло лавиной, в прошлом году ― он единственный из казахской группы, нашедший моральную силу спуститься (ослеп, потеряв очки, на леднике провалился в трещину и случайно был спасен), и идет с нами снова.

Сембай Мусаев ― простой крепыш со спрятанным глубоко самолюбием, шахтер из Караганды.

Невольно вспоминаются прежние аварии, но мы еще не знаем, что в 59-м в бурю погибнут четверо, в 60-м ― сразу десять, в 61-м не вернутся еще трое… Вершина суровая.

На третий день можно идти до места, где намечена пещера 6500 м, основной штурмовой лагерь. Особых технических трудностей нет. Абалаков и Гусак идут выбирать место для нее и место следующей пещеры ― базы для окончательного броска, остальные роют пещеру и челноком подносят продукты. Снова днёвка из-за непогоды. На следующий день поднимаемся на 7000 м, начинаем рыть пещеру, но Тянь-Шань не сдался, снова желтеет воздух и налетает буря. Скорее вниз до 6500 м. Автору очень нужны кадры людей в буране, но на просьбы выждать до особо сильного порыва идущие отвечают непечатно… В пещере «комфорт», много продуктов и горючего, здесь тепло, читается томик рассказов О'Генри, угодившего из Нью-Иорка в сердце Небесных гор. Снова соревнуются повара ― котлеты Клецко соперничают с яичницей Буданова. У дружных бывалых людей всегда найдется шутка или соленый рассказ. Два дня пережидаем бушующую бурю, но, наконец, наступает хорошая погода, хороший прогноз передан снизу ― быстро поднимаемся на 7000 м, доделываем пещеру, с середины дня уже блаженствуем в спальных мешках, поминая добром смешливую заботливую швею фабрики спортинвентаря, заставлявшую мужиков по три раза влезать в мешки ― удобно ли? Опять работают повара. Поминаем добром мрачного зав. складом. Узнав, куда мы идем, шепнул: «возьмите те консервы, они получше, только начальству молчок!». Поминаем добрым словом и усталого чумазого шахтера из поселка Оттук, пожелавшего нам: «На гора, ребята!».

Но разговоры сегодня особенно не ладятся, каждый внутренне подтягивается перед атакой.

Наутро солнечный день с поземкой, ветер, изорванный в клочья о скалы, минус 25 градусов. Идем вверх! Местами обледенелые участки склона. Абалаков впереди… Порой связки теряют друг друга из вида за снежной пылью, налегая грудью на ветер, но вот и гребень! Скалистый вершинный гребень уходит далеко в обе стороны, снежные карнизы. Доходим до высшей точки, она недалеко, обычная процедура фото- и кино-съемок с флагом «Спартака», закладка записки в вершинный тур (нашу записку снял с вершины К. Кузьмин в 1961 г.). Видны китайские склоны, виден, ура!, ниже ― Хан-Тенгри!

С благодарностью думаем о наших товарищах внизу, на чьих плечах вынесено многое и которые, верно, следят за нами. Наверное, с тревогой смотрит на снежные вихри над вершиной и оглядывает горизонт метеоролог Саша Боровиков, которого нам так здесь не хватает, болеет за нас и наш старый товарищ, друг Миша Ануфриков… Мы еще не прочувствовали свою победу ― это придет позже, на отдыхе внизу. Пока, как всегда, скорее вниз до очередной бури.

Пройден путь вниз, мы подходим к лагерю ― сейчас за скальным гребешком скроется Победа… Не сговариваясь, сбрасываем рюкзаки ― последний взгляд на вершину. Поднялся легкий туман, видна только самая вершина.

Хотя туман одел вершину в свое холодное кольцо,Полно по-прежнему величья ее суровое лицо.

Но смотрят только десять, одинадцатый ― Абалаков ― смотрит на стоящий впереди Хан-Тенгри в закатном солнце. Он видит себя, молодого, сильного, уверенного в тот далекий 1936 год ― он победил его дважды, он сквитался с ним, поднялся выше него. И все мы, обернувшись к нему, думаем о той железной воле к победе, что привела его сюда наперекор всему.