Маракотова бездна - Артур Конан Дойль

— Пока я играю им на гармонике, ничего подобного не произойдет, — самодовольно ухмыльнулся уверенный в собственном успехе Билл. — Кажется, они уже так привыкли к этому, что не смогут обойтись без меня и моих песенок.

Подводные жители оказались добрыми, жизнерадостными людьми; жить с ними легко и приятно, но случаются минуты грусти, когда сердце неудержимо рвется домой, в утраченные родные края, а перед глазами возникают то милые квадратные дворики седого Оксфорда, то рослые вязы и знакомый кампус Гарварда. В первые дни подводного обитания утраченные места казались мне такими же далекими и недостижимыми, как лунный пейзаж, и только сейчас каким-то странным образом в душе проросла надежда когда-нибудь увидеть их снова.

Глава IV

Спустя несколько дней после нашего невольного появления в подводной стране любезные хозяева (или гуманные тюремщики: порой мы сомневались, как их называть) повели нас на прогулку по океанскому дну. Сопровождающих насчитывалось шестеро, включая вождя Мэнда. Мы собрались в том самом входном зале, куда впервые попали в день спасения, и теперь уже почувствовали себя в состоянии рассмотреть окружающее пространство более внимательно, чем прежде. Зал оказался очень большим — не меньше сотни футов в длину и ширину, — с низкими, поросшими водорослями, мокрыми стенами и тяжелым, давящим потолком. По периметру комнаты располагался длинный ряд помеченных какими-то странными значками крючков. Предполагаю, что значки подразумевали нумерацию. На каждом из крючков висел уже известный нам прозрачный балахон и пара обеспечивающих дыхание наплечных батарей. Древний пол из массивных каменных плит был истерт ногами множества поколений, а в углублениях, словно в лужицах, застыла никогда не просыхающая вода. Люминесцентные трубки под потолком обеспечивали яркий, хотя и рассеянный свет. Всех нас снова одели в прозрачные костюмы и снабдили прочными заостренными посохами из какого-то легкого металла. Затем прозвучал сигнал, и Мэнд приказал крепко схватиться за огибавший всю комнату поручень. Сам он и остальные сопровождающие немедленно поступили точно так же. Цель действия скоро стала очевидна: как только входная дверь медленно поднялась, океанская вода хлынула внутрь с такой непреодолимой силой, что если бы не поручень, наверняка сбила бы нас с ног. Впрочем, вода быстро достигла высокого уровня, и давление ослабло. Мэнд первым направился к двери, а спустя мгновенье мы снова оказались на океанском дне, причем дверь осталась открытой, чтобы при необходимости можно было в любой момент вернуться.

Глядя по сторонам в озаряющем подводную равнину холодном, мерцающем, призрачном свете, мы видели окружающее пространство в радиусе не меньше четверти мили.

Прежде всего нас поразило хорошо заметное на границе обзора яркое свечение. Именно туда направился наш предводитель, а все остальные вереницей потянулись вслед за ним. Из-за ощутимого сопротивления воды каждый шаг давался с трудом, поэтому продвигались мы медленно; к тому же ноги то и дело застревали в глубоком мягком иле. Однако вскоре мы увидели загадочный источник сияния. Им оказался тот самый аппарат, который так неудачно доставил нашу экспедицию в подводный мир. Металлическая спускаемая камера — последнее напоминание о земной жизни — по-прежнему держалась, все так же накренившись, на одном из возвышающихся куполов протяженного здания, а свет внутри по-прежнему продолжал гореть. Вода поднялась на три четверти высоты комнаты, однако наверху, где располагалось электрооборудование, сохранился обеспечивавший его бесперебойную работу воздух. Странно было видеть знакомый интерьер, где все — и скромная мебель, и инструменты — оставалось на своих местах, но в то же время свободно чувствовали себя несколько изрядного размера рыбин, похожих на гольянов. Один за другим мы проникли внутрь через люк: Маракот — чтобы спасти плававший на поверхности воды блокнот, а мы со Сканлэном — чтобы забрать кое-какие личные вещи. Вместе с парой соплеменников Мэнд последовал за нами, чтобы осмотреть аппарат изнутри. Особое внимание подводных жителей привлекли технические устройства: батометр, термометр и другие прикрепленные к стене измерительные приборы. Термометр мы сняли и забрали с собой. Научное сообщество с интересом узнает, что температура в самой глубокой океанской впадине, куда спускался человек, составляет сорок градусов по Фаренгейту: из-за химического процесса разложения донных наслоений здесь несколько теплее, чем в верхних слоях воды.

Судя по всему, предпринятая экспедиция имела целью не только упражнение в ходьбе по дну океана и знакомство с камерой. Оказалось, что мы вышли на охоту. Я то и дело замечал, как наши спутники резко опускали заостренные посохи и всякий раз добывали большую плоскую коричневую рыбу, очень похожую на тюрбо (палтуса). Надо сказать, что этот вид встречается здесь в изобилии, но так хитро прячется в иле, что заметить добычу способен только наметанный глаз. Скоро на поясе у каждого из местных жителей висело по две-три рыбы. Мы со Сканлэном быстро разгадали секрет удачной охоты и тоже поймали по паре штук, однако профессор Маракот шел, словно во сне, не уставая восхищаться океанскими красотами и произнося длинные эмоциональные монологи. Конечно, из-за защитных скафандров речь его не достигала нашего слуха, однако благодаря активной мимике и выразительной артикуляции смысл высказываний был ясен.

Поначалу ландшафт океанского дна производил впечатление утомительной монотонности, но скоро мы обнаружили, что серая равнина выглядит сильно изрезанной: глубинные потоки текли подобно рекам и разделяли поверхность на разнообразные участки. В мягком грунте образовались обнажившие русла каналы. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что дно каналов состоит из красной глины, представляющей основу всего существующего на дне океана. На поверхности глины были хорошо заметны белые предметы разнообразной величины. Сначала я принял их за ракушки, но, присмотревшись внимательно, понял, что это слуховые кости китов, а также зубы акул и других океанских чудовищ. Я поднял зуб, длина которого составляла не менее пятнадцати дюймов![2] Оставалось только благодарить судьбу за то, что гигант обитает в верхних слоях воды. Профессор Маракот определил, что зуб принадлежит огромной хищной касатке, известной также под именем «орка-гладиатор». Находка напомнила наблюдение Митчелла-Хеджеса: ученый писал, что на телах даже самых опасных из пойманных им акул присутствовали следы ран, свидетельствующие о встрече с еще более крупными и страшными, чем они сами, океанскими обитателями.

На меня произвела огромное впечатление одна характерная особенность подводного мира: я уже упоминал о постоянном холодном свечении, вызванном медленным фосфоресцирующим разложением огромных масс органической материи. Но в то же время в верхних слоях океана постоянно темно, словно ночью. В результате создается эффект тусклого зимнего дня с повисшей над землей тяжелой тучей. Из этого темного полога неизменно идет снег: мерцая на мрачном фоне, непрерывно опускаются крохотные белые частицы. Так