Полукровка - Тимур Туров

Боярина трясло. В глазах стояла смертная тоска и страх пред лютой смертию. Кат, что сам трепетал пред князем, к провинившемуся боярину устремился с поспешностью, достойной лучшей челяди. Кучко лишь вобрал голову в плечи и стиснул в дрожащих пальцах странного вида обережку – круглую бляху с хитрым символом, начертанным одной линией.

Через минуту двор наполнился криками боли. Любопытные людишки дали деру. Князь смотрел на мучения боярина с мрачным удовлетворением. Потом принялся морщиться. А как крики стали невыносимыми, поспешил прочь.

Боярин Кучко орал до хрипу. Потом связки стали сдавать, да и дух нечестивого боярина уже торопился покинуть бренное тело и устремиться на Божий суд, откуда путь ему был один – ко вратам ада. Но кат свое дело знал справно. И муки боярские продолжались.

Недюжие магические способности спасали боярина многократно, но только не в этот раз. Несмотря на всю свою силу, маг не мог избежать страданий, которым подвергалось тело. Он был занят тем, чтобы не отдать то, что дороже жизни, врагам. И от беспомощности своей телесной страдал в разы сильнее душою.

К ночи князю доложили, что боярин Кучко дух испустил, но прежде бормотал что-то, словно Господа и светлого князя поминал.

Поминал боярин и в самом деле князя Юрия. Причем не только князя, но и весь его род до седьмого колена. Только слова были не светлыми хвалебными, а черными и паскудными. И еще кричал он нечто совсем непонятное о некоем «грязном облаке», что на источники ляжет...

Юрий о том не узнал. Напротив, услыхав о «покаянии» и кончине нехристя возроптавшего, успокоился и на радостях от такого повиновения пащенков Кучковичей велел взять с собой. Взяли. Приняли в услужение.

Это дело князю Юрию, по смерти прозванному Долгоруким, аукнулось черным днем. Не стоило князю слушать наветы да верить поклепу на боярина. Хоть в деревнях по реке Москве, что Кучко принадлежали, и поклонялись богам прежней веры, а слова гадкого, на которое осерчал князь Юрий, боярин не говорил.

Незачем было чародею недобрым словом поминать князя, который не то что в магах разбору не имел, а и о волхвовании не ведал вовсе. Никогда бы не связался маг с простым, хоть и власть имущим смертным. Всегда бы договорился. Вот только князь слушать ничего не хотел. И последний вопрос, что мучил умирающего боярина, в одно слово умещался: «Кто?»

Кто тот скрытый враг, что, используя князя Ростово-Суздальского и великого князя Киевского, отобрал его владения и попытался отбить у него два мощных, необычно близко расположенных источника, что находились на холмах у реки Москвы?

И хоть князь Юрий завладел землями боярина и заложил на тех землях город, он так никогда и не узнал о той мощи, что попала в его руки. Город еще долго звался Кучковым, затем сменил имя, прозвался Москвой.

А потомки боярина-мага Степана Ивановича Кучко потери не забыли и не простили. Нет, не те сыновья Кучко, коих князь Юрий взял в Суздаль. И не дочь боярина Улита, на которой женил своего сына Андрея, прозванного Боголюбским. Были у опального боярина и другие отпрыски, не отмеченные в летописях и памяти людской, но имевшие свою собственную память, более крепкую, нежели у потомков, что ушли с Ростово-Суздальским Долгоруким, многое к рукам прибравшим...

На кухне пахло крепким свежесваренным кофе. Мама стояла у плиты и жарила глазунью. Папа по традиции листал какую-то распечатку и хмурился.

– Доброе утро, – приветствовал их Володя. – Мам, извини. Я вчера задержался, и с фотографиями не вышло. Сегодня в десять дома, как штык. И все тебе покажу.

Он уселся к столу. Мама неуловимым движением стряхнула яичницу со сковороды на тарелку. Всегда удивлялся, как у нее так получается жарить яичницу, что та не только не пригорает, но скользит по сковороде.

– Хорошо?

Мама подошла к столу, поставила перед ним тарелку. Кивнула:

– Хорошо.

Володя украдкой посмотрел на папу. Тот сидел, уткнувшись в чужую диссертацию, или что там у него, и делал вид, что ничего не замечает. Но по довольному лицу было видно – ни одно слово мимо его ушей не прошло.

– Пап, – позвал Володя. – А ты знаешь, кто такой Кучка?

Тот оторвался от распечатки и в крайнем удивлении приподнял бровь.

– Кучко? Ты имеешь в виду боярина Степана Ивановича Кучко?

Володя кивнул и налег на яичницу.

– Был по преданию такой суздальский боярин. Владел деревнями, расположенными на Москве-реке. А чего ты вдруг им заинтересовался? Не замечал за тобой страсти к истории.

– Так... – пожал плечами Володя. – А что с ним стало?

– Был казнен Юрием Долгоруким. По одной из версий князь велел убить его за грубость и присвоил себе его земли. По другой – виной всему жена боярина, на которую князь глаз положил. Об этом писал Татищев. Вообще там много легенд, хочешь, возьми почитай Забелина. Он вполне доступно все это расписывает.

Володя задумчиво покачал головой, отставляя пустую тарелку, и пригубил кофе. Забелина читать не хотелось. Вообще, зачем читать кучу нудятины, когда рядом сидит папа-историк, способный дать выжимку?

– Ты говоришь – легенды, – сказал он. – А на самом деле как было?

– А на самом деле никто не знает, – ответил папа. – Может, все это миф? Кучко появляется в поздних летописях. В ранних его не было. Только Кучковичи – то есть дети Кучко. Эти прославились заговором против князя Андрея Боголюбского – сына Долгорукого. Так что, возможно, никакого Кучко вообще не было.

– Был, – уверенно заявил Володя.

Папа посмотрел на него странно и повторил вопрос:

– И все-таки с чего ты вдруг им заинтересовался?

Володя отвел взгляд и одним глотком допил чашку.

– Этот Кучко мне всю ночь снился, – признался он.

Казненный боярин не давал покоя до обеда. Володя гнал от себя мысли о чудном сновидении. Пытался записывать лекции, но сбивался. Мысли все время возвращались к казни, случившейся сотни лет назад. Он попытался читать книжку под столом, но строчки плясали перед глазами, растряхивая смысл. В конечном итоге пришлось вернуться к автоматическому конспектированию лекции.

На перемене за стол рядом плюхнулся Андрюха.

– Вовик, пиво пьем?

Володя помотал головой.

– Ну, пошли хоть без пива, – предложил Потапкин. – Пофоткаешь.

– Извини, сегодня никак.

– Зануда, – подвел итог Андрюха и ретировался.

Володя не стал спорить, но высидеть последнюю пару не смог. Сбежал. Чем немало удивил Потапкина. А удивительного ничего не было. Его ждали.

С Олей он встретился на «Пушкинской». Они выпили кофе в кофейне возле метро и пошли гулять по бульварам. Историю про отца Ольга выслушала с пониманием, которого не хватало самому Володе.