Страсть и притворство - Сьюзен Джи Хейно

Его кузен, вот как? Нет, лорд Гарри не упоминал о нем. Но у него не было для этого причины. Поскольку они всерьез не собирались жениться, то и обсуждать родственные связи не было смысла. А этот человек и вовсе не производил впечатления того, кого она хотела бы обсуждать, не говоря уже о том, чтобы знакомиться с ним.

Мария, видимо, испытывала такие же чувства. Зная предрасположенность Пенелопы к скандалам, она густо покраснела при появлении этого мужчины. Судя по тому, как он перевел взгляд с Пенелопы на Марию, джентльмен ожидал, что его представят. Но она не собиралась этого делать.

Тогда он представил свою спутницу.

— Это прелестная миссис Глэддинг, — сказал он как ни в чем не бывало.

Женщина протянула Пенелопе руку. Это выходило за рамки приличий. Неужели от нее ждали, что Пенелопа пожмет ее? Чтобы видели, как она на улице здоровается с замужней актрисой, гуляющей с джентльменом, имя которого явно не мистер Глэддинг? Боже правый, это даст пищу для сплетен еще более ужасных, чем катание в экипаже с лордом Гарри.

Она взглянула на Марию, но бедная девушка пребывала в таком шоке, что даже не смотрела в ее сторону. Мария и впрямь выглядела какой-то больной. Не хватало только, чтобы ее подругу вырвало на изысканные туфли миссис Глэдцинг.

В надежде отвлечься от этого, если такое вдруг случится, Пенелопа нехотя приняла руку актрисы и улыбнулась:

— Не ожидала встретиться с вами, миссис Глэддинг. Я видела вас на сцене.

Женщина выглядела польщенной.

— Благодарю вас, мисс Растмур. И пожалуйста, передайте поклон вашей невестке. Несколько лет назад нам довелось вместе работать.

Пенелопа кивнула. Если миссис Глэддинг работала с Джулией, то, должно быть, это было в далеком прошлом. Джулия покинула сцену пять лет назад, когда вышла замуж за Энтони. Хотя ее брат и счел возможным жениться на актрисе, вряд ли он одобрит ее знакомство с актрисой на уличном углу. Но раз эта неловкая встреча состоялась в результате ее связи с лордом Гарри, то могла бы послужить еще одной причиной для отправки Пенелопы в Египет. Возможно, дружба с этим неотесанным господином и его подругой окажет ей не такую уж скверную услугу.

— Я был чрезвычайно удивлен, когда услышал, что мой кузен, наконец, нашел себе достойную невесту, — сказал мистер Честертон. — Но, встретив вас, понял, что ничего удивительного в этом нет. Как мог Гаррис не стать рабом такой красавицы?

Фу, как только ее не стошнило от столь очевидной лести? Мистер Честертон — хоть и был довольно красив — не вызывал у нее особой симпатии. Он казался слишком дружелюбным и чересчур откровенно пялился на Марию, которой, похоже, нравился еще меньше. Родственники лорда Гарри оставляли желать лучшего, если манеры этого человека характеризовали клан в целом.

— Мне бы хотелось думать, что лорд Гарри — добровольный участник, а не раб чего бы там ни было, сэр, — резко заметила Пенелопа.

— О, я уверен, что добрая воля — наименьшее из его зол, мисс Растмур. С нетерпением жду встречи с ним и возможности поздравить с удачей. Я слишком хорошо знаю, как трудно найти стоящую жену.

— Если, конечно, не против прихватить чью-нибудь еще, — сказала Пенелопа, улыбаясь миссис Глэддинг.

Мистер Честертон нахмурился, а миссис Глэддинг рассмеялась.

— Мистер Честертон оказал мне любезность, сделав кое-что для мистера Глэддинга, — пояснила женщина с несколько большей живостью, чем следовало для правдоподобия. — Я заказала ему новый сюртук в качестве сюрприза, а поскольку у мистера Честертона почти такая же фигура, как у мистера Глэддинга, я попросила его прийти на примерку.

Да, конечно, как будто кто-нибудь поверит этой глупой сказке.

Но мистер Честертон, видимо, думал, что они поверят, и коротко кивнул:

— Это и вправду причина моего здесь присутствия. Глэддинги — мои старые друзья. Я лишь хочу помочь сделать сюрприз.

— Конечно, — сказала Пенелопа с горячностью под стать миссис Глэддинг. — Весьма любезно с вашей стороны. Как ты думаешь, Мария? Мистер Честертон — образец любезности?

— Да, похоже на то, — согласилась Мария, хотя выражение ее лица свидетельствовало об обратном.

Но прежде чем Пенелопа получила возможность узнать что-либо еще о мистере Честертоне и его замужней спутнице, как им снова помешали. На этот раз тетя Клара, родная тетка Марии. Тетя Клара еще меньше обрадовалась мистеру Честертону, чем Пенелопа.

— Мария! Немедленно идем со мной! — сказала женщина, появившись рядом с ними со своей горничной, буквально увешанной свертками.

Мария тотчас послушалась, и Пенелопа тоже. По какой-то причине это удивило тетю Клару.

— О, мисс Растмур, полагаю, раз мы вас сюда привезли, то должны доставить домой. Пожалуйста, поторопитесь.

Не медля ни минуты, тетя Клара резко повернулась и зашагала к ожидавшему экипажу. Мария и горничная засеменили следом. Едва кивнув новым знакомым, Пенелопа заспешила за ними. Весьма неловкая встреча закончилась еще более неловким уходом.

Пенелопа последовала за Марией в карету. Дамы хранили молчание. Тетя Клара немигающим взглядом смотрела поверх их голов. Мария уставилась на сложенные на коленях руки. Вот тебе и поговорили мило. Пенелопа стала смотреть в окно, гадая, что же такое произошло с момента ее вчерашнего обручения до нынешнего злосчастного эпизода. Неужели скандального поведения в парке оказалось достаточно, чтобы обидеть ближайших друзей?

Интересно, почему это мистер Честертон решил, что вправе обращаться к ней подобным образом на улице? К тому же не один, а в компании с известной актрисой? Допустим, у Пенелопы есть в семье актеры — Энтони спасибо, — но это же совсем другое.

При следующей встрече с лордом Гарри Пенелопа непременно выскажет ему все, что думает о его наглом кузене. Если, конечно, они еще увидятся. Она вдруг вспомнила, что он ничего на этот счет ей не сказал, не договорился о следующей встрече или совместной прогулке. Может, решил, что для обозначения ситуации вчерашней эскапады достаточно. Боже, он и вправду мог так думать.

Он превосходно сыграл свою роль, чтобы их приняли за пару. Улыбался, смеялся, ухаживал за ней, как настоящий жених. Не менее искусно сыграл он и другую роль, чтобы показать, как они и планировали, какой он отвратительный. Приехал на постыдно жалкой коляске, оскорбил одну из самых влиятельных светских матрон и… поцеловал ее, Пенелопу, при всем честном народе.

Поцеловал так, что она едва не лишилась чувств. И она позволила ему. Может, он и вправду решил, что сделал достаточно. Во всяком случае, общество, похоже, с этим согласно.