КАНИКУЛЫ В АРИЗОНЕ - Аннетт БРОДЕРИК

– Неужели я сейчас услышу, что ты девственник?

Его чуть не задушил приступ смеха.

– О нет, боюсь, что нет.

– Так я и думала. У большинства тридцатишестилетних авантюристов, которых я знала, были те же проблемы.

Как она может шутить, если все так серьезно? Ну да, ведь она понятия не имеет, о чем речь.

– И скольких же тридцатишестилетних авантюристов ты знала? – пробормотал он, не в силах устоять перед соблазном еще одного поцелуя. Он пытался не думать о том, как замечательно соразмерны их тела. Какой-то миллиметр отделял их от последней, от самой последней черты.

Отвечая на его поцелуй, она умудрилась прошептать:

– Несколько дюжин, это уж точно. Сейчас даже не припомню имен.

– Вот как… Боже, какая ты сладкая, и я так хочу тебя…

– Но боишься, что мне будет больно, да? Не бойся. Раз я решилась, все в порядке.

– Пейдж, я должен тебе кое-что сказать. Пока ты не узнаешь, я не могу…

От его тона она наконец-то насторожилась. Заметила, что он собран и напряжен. Всю ее ленивую истому как рукой сняло.

– Ты о чем?

– О нашем знакомстве, Пейдж. Мы познакомились в день катастрофы. Ты наняла мой самолет до Флагстафа, потому что получила известие, что твой отец.., болен. Но мы, к сожалению, не долетели.

Он ощутил, как напряглись все мышцы ее тела, и перекатился на бок, неотрывно глядя на нее. Мириады чувств проносились по ее лицу. Как бы он хотел защитить ее от них! Но было слишком поздно.

Пейдж одолевала зарождающаяся в голове боль. Со всех сторон вперебивку наваливались мысли, обрывки воспоминаний. Хок сказал, что они вообще не были знакомы. Он сказал, что она просто наняла его самолет, чтобы лететь к отцу. Он сказал, что…

Пейдж вскочила и бросилась за своей одеждой. Судорожно напяливая ее, она не смотрела на мужчину, который по-прежнему лежал там, где она его оставила, словно бы не сознавая своей наготы.

Одевшись, она заговорила, все еще не глядя на него.

– Значит, все это жалкий фарс. Мы не только не женаты, но даже и не знакомы.

– Это не так, Пейдж. Мы не были знакомы, когда ты заказывала самолет, но ты видишь – нам хватило нескольких дней, чтобы узнать друг друга. Я никому не рассказывал о себе столько, сколько тебе.

Она наконец с усилием подняла на него глаза, и ее передернуло. Он и не собирался прикрывать себя – живое напоминание о том, что чуть было не случилось.

– Ты не соизволишь одеться?

Тон был ледяной, и у него упало сердце. Она отреагировала, как и следовало ожидать, самым худшим образом.

– Пейдж, по-моему, нам надо поговорить.

– О чем? О том, какого дурака я сваляла? Вот уж избавь. Я все прекрасно понимаю. Полоумная старая дева встречает мужчину своей мечты и воображает, что она за ним замужем. Это оправдывает весь ее бред, не так ли? Я уверена, что ты с трудом удерживался, чтобы не рассмеяться мне в лицо.

– Смеяться мне и в голову не приходило, Пейдж. Я влюбился.

– Ну, довольно! Оставим эту пластинку. Я уже все поняла. Единственное, что мне надо знать, – это зачем я полетела во Флагстаф. Ты говоришь, мой отец заболел. Но отец никогда не болеет.

Хок успел уже натянуть «левисы», сунуть ноги в мокасины и причесаться пятерней. Но когда он подошел к Пейдж, она резко отступила назад. Он остановился, положив руки на пояс.

– Ты сказала мне, что у твоего отца был сердечный приступ и что тебе надо спешно к нему.

Пейдж чуть не потеряла сознание и опустилась на камень, где до этого лежала ее одежда. Она восприняла эту новость как свежую и испытала шок во второй раз.

– Сердечный приступ…

– Да.

– И ты держал меня все время здесь, когда я должна была быть с отцом! Ее голос срывался от гнева. Он развел руками.

– Сама видишь, у меня нет ковра-самолета, чтобы вызволить тебя отсюда.

– А почему мы не пошли пешком?

– Я считал, что тебе надо как следует окрепнуть. Это не шутка – переход через горы… И потом я не терял надежды, что нас найдут.

Оглядев лощину, Пейдж в исступлении бросила:

– Ты же индеец. Почему ты не посылал дымовые сигналы?

– Очень забавно.

– Мне не до забав. Мне надо придумать, как выбраться отсюда.

– А чем, интересно, я занимался все это время? – спросил он.

– Соблазнял меня.

Они скрестили глаза – в ярости, в обиде, в отчаянии. Их рай исчез, унеся с собой все мечты о будущем.

Хок долго молчал, прежде чем произнести:

– Если бы я хотел соблазнить тебя, Пейдж, у нас не было бы сейчас этого разговора. Я бы не остановился на полпути. – Его рот скривился в сардонической усмешке. – И ты уж точно не сделала бы ничего, чтобы остановить меня.

Он повернулся и ушел вверх по ручью, в горы.

Глава 8

Пейдж не помнила, как она вернулась в лагерь, села у палатки. У их палатки. Они провели вместе несколько ночей, несколько ночей в объятиях друг друга, когда она не понимала, что удерживает его.

Теперь она поняла.

Боль разрасталась, грозя поглотить ее всю. Болела каждая клеточка тела и бил озноб, как при малярии.

Шок. У меня шок. Мой отец болен. Мое замужество – обман.

Никакого Хока больше не было в ее жизни. Не было – и не будет. Хок – это просто мираж, который длился дольше обычного.

Он не воспользовался ситуацией. А мог. Он знал это, и я знала. И тем не менее… Она разрыдалась. Как я посмотрю ему в глаза? Притвориться, что ничего не изменилось? Но все пошло кувырком. Больше уже ничего не будет.

Я не должна больше его видеть. Я просто не могу.

Пейдж огляделась. Вспомнила все, что усвоила из его уроков за эту неделю. Хок говорил ей, что если уходить отсюда, то вниз по ручью. А она не слушала. Не хотела уходить. Она не знала про отца.

Прошу тебя, папа, не умирай. Ты мне так " нужен. Сейчас – больше, чем когда-либо!

Необходимость что-то предпринять заставила ее подтянуться, вывела из прострации. Надо было добраться до отца и надо было бежать от Хока. Поднявшись на ноги, она нашла взглядом ручей. Куда он течет, она не знала, но сейчас это было неважно. Важно было одно: уйти отсюда. Она и подумать не могла о том, чтобы снова ночевать в палатке.

Как только решение было принято, Пейдж, не теряя времени, собрала кое-какую провизию, взяла запасное одеяло и переоделась в длинные брюки. Она плотно закатала свой скарб в одеяло и привязала его веревками к спине. Получилось довольно громоздко, зато руки оставались свободными. Потом она по солнцу попыталась определить время. За полдень перевалило давно, но, по ее расчетам, до сумерек оставалось еще несколько часов. Может быть, за это время ей удастся выйти к людям. Все лучше, чем сидеть тут и ждать Хока.

Три-четыре часа спустя Пейдж уже сомневалась, правильно ли поступила. Она разгорячилась, устала и проголодалась, а идти было все труднее. Ручей покинул приветливую долину и с пугающей скоростью понесся между гигантскими валунами и обломками скал. Берег стал непроходимым, и, продираясь сквозь заросли, она боялась отклониться в сторону и потерять из виду русло, свою единственную путеводную нить.