Психе. Экзистенциально-психологический анализ психического. Патопсихология. Экзистенциально-психологический анализ - Николай Михайлович Ильин

Симптомы «дежа вю и жаме вю» обязательны в картине острого состояния.

Отчужденность, зависимость, управляемость, как экзистенциалы, доминируют в поле сознания, создавая эффект несвободы, отчуждая источник своих мыслей и действий от своей сущности. Индивидуальное бытие теряет свою центрированность в категории заботы. «Я» как субъект происходящего интравертируется в свою сущность с потерей персоналогической способности осознавать свободу в управлении деятельностью, как субъект происходящего в бытийности. Теряя уверенность в собственной идентичности индивид становится «наблюдателем собственного поведения и собственной речи.

Потеря осмысленности, с потерей желаемого будущего, изменяет субъективное течение времени. Индивид замыкается в настоящем.

Наступает феномен кризиса, как реакция на блокаду пути к подлинному бытию. Dasein как трансценденция (по Л. Бинсвангеру), теряет единство горизонта времени. Прошлое как заброшенность утрачивает, и как крайний вариант, отрицает настоящее. В поле сознания устанавливается Хаос.

Бытие-в-мире все более заполняется иллюзорными образами фантазий воображения прежнего опыта – псевдореминисценциями.

Вспышка ирреальности как следствие недостаточности перцепции внешнего мира приводят к эффекту умножения и столкновения пространственно- временных схем в наличном сознании и образованию патопсихологических феноменов нарушений психосенсорного синтеза, иллюзий узнавания.

Инсайт – внутренний взгляд о себе и мире. Это атрибут самосознания, поля сознания. Это комлекс- эффект, который является атрибутом осознания «Я», как личности, отражает запросы бытия сущности в диалоге, обращен на сохранение единства сущности. Достоинство диалога в амбивалентности.

Условно, первый уровень – знаковость представления присутствия в миропроекте, констатация обыденности и витальности, как экзистирующей сущности. Этот уровень онтологичен и фундаментален, по сути, индицирует сущность в её самости, не несёт в себе вектора временности,так как принадлежит настоящему в поле сознания. Знаковость представления присутствия – самоговорение, есть осознание причастности как присутствия «моей сущности» в представлении «мирности», то есть того что есть, и того что «Ничто». Этот феномен понимается как имманентная мирность и наполняет поле сознания индивида.

Этот принцип, основанный на конгруентности и определяющий целостность и идентичность трансценденции, ляжет в понимании патопсихологии психических нарушений.

Другой уровень внутреннего голоса – голос совести, онтологический ответ экзистирующей сущности на иерархию ценностей.

Голос совести феноменологический атрибут Я и его императив и имманентно в поле сознания ундулирует в зависимости от трансценденции экзистенции.

При отчуждении от бытийности, как интенциональный акт миропроекта становится атрибутом «других», таких как Ты или Он или Они, оставаясь в поле собственного осознавания. Модусы отчуждения сущности, ради потенциала бытия «Мы», вступают в систему отношений и зависимости, которые определяются категориями психического. Изменение уровня отношений и зависимости, как угроза бытийной сущности в ситуации экзистенциального стресса, сопровождается голосом, как осознанным императивом Воли на угрозу целостности. Для освобождения бытийного смысла сущего и экзистирования, развернутого в его феноменальном основесоставе возможен диалог.

В ситуации экзистенциального стресса онтологические атрибуты диалогизма, такие как антогонизм и амбивалентность создают феномены нового уровня.

Голос совести как атрибут Я «присваивается» оппонентом экзистенциального криза – Ты, Он или Они. Я в поле сознания относится на периферию, теряя связь и зависимость от самости. Создается угроза сущности и её целостности.

Амбивалентность в потере личностного участия в диалоге совести,

отчуждении от самости в поле сознания приводит к императивному влиянию оппонента в диалоге, потери волевого контроля в принятии решений, с элементами бредовой оценки отношений, которые относятся к патопсихологическим нарушениям.

В этой ситуации экзистенциал присутствия обнаруживает себя зов заботы со

своими атрибутами – экзистенциальной тревогой, совестью и чувством вины.

Совесть, как согласованность и соответствие между собственной сущностью и ценностями в данной ситуации, вступает в диалог со свободой, которая теряет аутентичность, как смысл существования, потерей будущего.

Зов совести как онтологический феномен зовет индивидуум к самому себе, к его сущности, а с другой стороны к присутствию как бытие-в-мире как трансценденция, через навязчивые сомнения и тревогу в мирности. Компоненты этих феноменов также составляют патопсихологические расстройства.

Обсессии, экзистенциальная тревога, диалогизм это атрибуты экзистенциальной сущности как экзистенциал, трансцендируя в амбивалентности присутствуют в экзистенциальном бытии.

Индивидуальная аутентичность с внутренней свободой присутствия и автономностью бытия в индивидуальном пространстве это интенциональный способ бытия в мире, как Person, который представляет экзистенциал сущности в психическом бытии во взаимоотношениях, деятельности, бытийности.

Самоидентификация как самоутверждение сознательной сущности онтологически как категория оформляет одиночество, как категорию сущности, когда её наполненность в экзистенции должно соответствовать психическому первообразу. Но экзистенциальный анализ отрицает полную возможность такого соответствия из-за психодинамической конструкции бытия-в-мире. Категория одиночества в ситуации экзистенциального криза на фоне первичного аффекта приобретает в экзистенциальном сознании фактор нарушенного присутствия – стагнации самости с бытием, что в психическом бытии становится определяющим фактором многих патопсихологических феноменов. Индивид, находясь в диалоге с другими индивидами, через их экзистенциалы, ища согласия и находясь в зависимости общения, испытывает сомнения, которые становятся потребностями – как навязчивости. Они как осознаваемое опасение потерять контроль над ценностями бытия и смыслом бытия-в-мире. Навязчивые сомнения как имманентные качества экзистенции в ситуации экзистенциального криза, в замкнутом экзистенциальном пространствепереосмысливаются негативными фабулами тревоги и страха ипроецируются в сознании как патопсихологические бредовые идеи разного спектра и значения.

Баланс бытийствующей сущности и бытия-в-мире абсолютное условие ундулирования экзистенциального сознания тонуса Dasein.

Возможные формы дистонических расстройств, представлены крайними вариантами:

Гиперформа – прошлое и будущее центростремительно направлено к настоящему . Бытие занимает всё поле сознания, сущность индивида доминирует через самость без категорий совести, сомнений подменяются условностями сиюминутности. Самосознание, как запрошенность временностью, как отношение к самому себе доминирует в бытийности, изменяя индивидуальное сознание ценностями обыденности. Смысл жизни ограничивается витальными потребностями насущного. Психическое бытие подчиняется системе отношений, но без личного бытия. Самодистанциирование, как и взаимная осознаваемость в поле сознания заметно снижается. Пространственно-временные категории ограничены сиюминутности и ситуации мирности настоящего. Психическая бытийность представлена стрессовыми ситуациями, межличностными конфликтами, инстинктивными мотивами.

Гипоформа – сдвиг феноменологической представленности в метафизическом пространстве. Основное – это снижение тонуса экзистенциальной жизни бытия-в-мире. Вектор времени направлен в прошлое. Начинается процесс переосмысления основных ценностей с замыканием индивидуального пространства, как результат пересмотра

присутствия смыслов. Происходит инверсия отношения к фактичности в самосознании – с «обращением настоящего в прошлое». Диалог голоса совести, свобода как атрибут смысла жизни занимает всё поле сознания и сопровождается феноменом тревоги и навязчивыми повторениями.

Парадоксально, но в этот период острого переживания angst он находит себя в мире. Мир в его повседневной привычности отступает от человека. Тревога обнажает присутствие индивида в мире. Но этот мир напонен аффектом тревожной странности, как Нечто внушающее страх, потому что оно неродное, а далее враждебное и т.д и т.п.

Это чуждое исходит из общего состояния ангедонии – беспросветного состояния полного безразличия. Феномен деперсонализации на начальных этапах озвучен в самосознании индивида, но под тяжестью нарастающего распада интенциональности теряет свою актуальность.

*

По мнению Р. Мея возможно блокирование экзистенциального функционирования. Наглядным примером экзистенциального