Лучшие мысли и изречения древних в одном томе - Константин Душенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Наставления о государственных делах», 17
Государственный муж обязан считать предпочтительнее поражение от сограждан, нежели победу ценой насилия и урона для городских установлений.
«Наставления о государственных делах», 19
Умение повелевать и умение повиноваться связаны между собою. ‹…› При демократическом устройстве человек недолгое время приказывает, но всю остальную жизнь слушается.
«Наставления о государственных делах», 21
Благороднейшее и полезнейшее искусство – повиноваться тому, кто над тобой законно поставлен, даже если ему по случайности недостает могущества и славы. Принято же на сцене, чтобы актер для первых ролей, будь то хоть сам Феодор или Пол, представал перед исполнителем третьих ролей как служитель и почтительно к нему обращался, если у того венец и скипетр.
«Наставления о государственных делах», 21
* Кто способен извлекать корысть из общественных дел, способен и на окрадывание могил.
«Наставления о государственных делах», 26
Ни на одну из трехсот статуй [тирана] Деметрия Фалерского не успела сесть ни ржавчина, ни грязь, потому что все они были уничтожены еще при его жизни.
«Наставления о государственных делах», 27
Говорят, что погубил народ тот, кто первым его подкупил; ‹…› толпа теряет свою силу, когда ставит себя в зависимость от подачек. Но подкупающим стоит поразмыслить над тем, что себя они тоже губят, когда тщатся ценой великих затрат приобрести продажную славу и этим делают толпу уверенной и дерзкой, ибо ей кажется, что в ее власти что угодно дать и что угодно взять.
«Наставления о государственных делах», 29
* * *Болтуны никого не слышат, ибо сами говорят беспрерывно.
«О болтливости», 1
Два главнейших и величайших [блага] – слушать и быть выслушану. Ни того ни другого не дано болтунам, и даже в самой страсти своей терпят они неудачу. ‹…› Они жаждут слушателей, но не находят их, напротив: всякий от болтуна бежит без оглядки.
«О болтливости», 2
Глупые речи превращают захмелевшего в пьяного.
«О болтливости», 4
Ни одно произнесенное слово не принесло столько пользы, сколько множество несказанных.
«О болтливости», 8
Говорить учимся мы у людей, молчать – у богов.
«О болтливости», 8
Слово, доколе известно одному человеку, действительно остается тайным, а перейдя ко второму, становится достоянием молвы.
«О болтливости», 10
* * *Брат – это друг, дарованный нам природой.
«О братской любви»
Если осел тебя лягнул, не отвечай ему тем же.
«О воспитании детей»
Если дружишь с хромым, сам начинаешь прихрамывать.
«О воспитании детей»
Признак недоброжелательного характера историка – стремление из двух или многих версий рассказа всегда отдавать предпочтение той, которая изображает исторического деятеля в более мрачном свете.
«О злокозненности Геродота», 5
* * *Метко ответил некий египтянин на вопрос, зачем он обернул свою ношу со всех сторон: «Чтобы не знали зачем!»
«О любопытстве», 3
Злословие непременно сопутствует любопытству.
«О любопытстве», 9
Все опасаются любопытного и прячутся от него. ‹…› Так что часто открытое слуху и зрению всех других укрыто только от любопытных глаз и ушей.
«О любопытстве», 9
* * *В слабых душах возможность причинить боль ведет к тем более жестокому приступу гнева, чем тягостнее сознание собственной слабости. Поэтому женщины гневливее мужчин, больные – здоровых, старые – молодых, бедствующие – благополучных.
«О подавлении гнева», 8
Должен сказать себе всякий, кого гнев побуждает к возмездию: «Если он провинился сегодня, то останется провинившимся и завтра, и послезавтра». Опасаться надо не того, что он будет наказан с опозданием, а того, что, наказанный немедленно, он навсегда окажется наказанным незаслуженно, как это уже нередко случалось. Кто из нас так жесток, чтобы на пятый или десятый день подвергать раба побоям за то, что он пережарил блюдо, или опрокинул стол, или был медлителен, выполняя приказание?
«О подавлении гнева», 11
Не следует ‹…›, наказывая, упиваться этим как местью, а наказав – раскаиваться; первое по-зверски, второе – по-женски.
«О подавлении гнева», 11
* * *Таково приносимое богатством благополучие: без зрителей и свидетелей оно превращается в ничто.
«О сребролюбии», 10
* * *Семирамида, будучи женщиной, снаряжала походы, вооружала войска, строила Вавилон, покоряла эфиопов и арабов, переплывала Красное море, а Сарданапал, родившись мужчиной, ткал порфиру, восседая дома среди наложниц; а по смерти ему поставили каменный памятник, который изображал его пляшущим на варварский лад и прищелкивающим пальцами у себя над головой, с такой надписью: «Ешь, пей, служи Афродите: все остальное ничто».
«О судьбе и доблести Александра», II, 3
[Александру] некоторые ставят в упрек чрезмерную склонность к вину, но в своей деятельности он оставался трезвым, и его не опьяняла власть, вкусив которой другие не могут совладать с собой самими.
«О судьбе и доблести Александра», II, 5
* * *Безбожие – это нечувствительность к божеству и незнание блага, а суеверие – чрезмерная чувствительность, которая в благе видит только зло.
«О суеверии», 6
Ты утверждаешь, что отрицающий богов кощунствует? Но разве не в большее кощунство впадает тот, кто признает их такими, каковыми считают их суеверные? Да я предпочел бы, чтобы люди говорили, что Плутарха вовсе нет и никогда не было, чем говорили бы, что Плутарх человек непостоянный, легкомысленный, раздражительный и вспыльчивый, мелочно мстительный, злопамятный – словом, такой, что если обойдешь его приглашением на обед, если за недостатком времени не явишься к нему в гости или не заговоришь с ним при встрече, то он тебя начнет со света сживать: или поймает и забьет до смерти твоего раба, или выпустит тебе на поля скотину и потравит весь твой урожай.
«О суеверии», 10
Безбожник всего лишь полагает, что богов нет, а суеверный страстно желает, чтобы их не было, и верит он в них против воли, потому что боится не верить. ‹…› Суеверный по своим наклонностям – тот же безбожник, только ему не хватает смелости думать о богах то, что он хочет.
«О суеверии», 11
Иные, спасаясь от суеверия, впадают в упорное, неизлечимое безбожие, проскочив мимо лежащего посередине благочестия.
«О суеверии», 14
* * *Один римлянин по имени Габба угощал как-то обедом Мецената. Заметив, что тот обменивается знаками внимания с его женой, он потихоньку склонил голову, как будто уснув. Но когда кто-то из рабов, подбежав из другой комнаты, попытался унести вино, Габба, отбросив позу спящего, воскликнул: «Мошенник, разве ты не видишь, что я сплю только для одного Мецената?»
«Об Эроте», 16
Солон показал себя мудрым законодателем в вопросах брака, предписав сближаться с женами не реже чем трижды в месяц, не ради наслаждения, а с тем, чтобы, обновляя брак, освободить его от набирающихся при всей взаимной благожелательности в повседневной жизни разногласий – наподобие того, как государства время от времени возобновляют свои дружественные договоры.
«Об Эроте», 23
В браке большее благо любить, чем быть любимым.
«Об Эроте», 23
* * *Мальчишка бросил камнем в собаку, а попал в мачеху и промолвил: «И то неплохо».
«Пир семи мудрецов», 2
Власть многим нехороша, а хороша только одним – честью и славою, да и то лишь, если это власть лучшего над хорошими и величайшего над великими. А кто думает не о достоинстве, а только о своей безопасности, тот пускай пасет овец, лошадей и коров, а не людей.
«Пир семи мудрецов», 2
Сибариты, говорят, рассылали своим женщинам приглашения за год, чтобы им достало времени принарядиться для пира.
«Пир семи мудрецов», 2
С кем приходится плыть на корабле или служить на войне, тех мы поневоле терпим и на борту и в шатре; но в застолье сходиться с кем попало не позволит себе никакой разумный человек.
