Крах игрушечной страны - Эд Макбейн

— Ну, этим занимается еще Морри Блюм, — сказала Тутс, не желая приписывать все заслуги себе. — Так или иначе, но именно это происшествие с Мэттью навело нас на верный след. Так что, можно сказать, что он даже на больничной койке оказался причастен к делу.

Роб почему-то показался Тутс очень симпатичным. Возможно, потому, что он сбросил десять-пятнадцать фунтов и вернулся к тому, что он сам называл "состоянием боевой готовности", а может, потому, что он почти все выходные проводил на яхте и здорово загорел…

— Тебе нравятся яхты? — спросил Роб. — Мы могли бы на выходных выйти в море, если хочешь.

— Нравятся, — соврала Тутс.

На самом деле она считала, что яхты смотрятся классно только с берега, а когда заходишь на них, они превращаются в сущий ужас. Но идея провести выходной на яхте вместе с Робом Хиггинсом все-таки показалась ей заманчивой, хотя она и не могла точно объяснить, чем же это ее привлекает. Еще Роб сменил стрижку. В те времена, когда они вместе следили за публичным домом, он стригся очень коротко. С этой стрижкой он действительно был похож на неотесанного копа. Теперь он отпустил волосы подлиннее и сделал челку. Эта челка придавала Робу какой-то мальчишеский вид и выгодно оттеняла его глаза. Тутс никогда раньше не замечала, какие они у него голубые.

Ей и в голову не пришло, что в этот майский день, когда она чувствовала себя уязвимой и одинокой, Роб мог показаться ей таким привлекательным потому, что в те времена, когда она нюхала кокаин, именно Роб снабжал ее порошком. Он был ее источником. Когда их представили друг другу, Роб поклонился ей почтительно, словно белой леди, а позже, когда самой важной вещью в ее жизни стал кокаин, именно Роб научил ее, как следует вести себя в этом обществе, и как добиваться того, что ей нужно. Именно Роб познакомил ее с людьми, которые могли помочь ей заработать деньги — а деньги были нужны Тутс позарез, чтобы платить за порошок, — именно он стал ее наставником и проводником, ее спасителем и благодетелем. Она не подумала, что в ее сознании Роб Хиггинс намертво связан со снежком, с понюшкой, с дозой, с "перуанской леди", с "белой девочкой", листом, кристаллами, порошком, счастливой пылью и прочими иносказательными именами, которыми наркоманы называют наркотик, который нюхают либо курят. Тутс просто не пришло в голову, что Роб — это приближение к белому порошку, который два года господствовал над ее жизнью. Она не подумала, что Роб всегда будет ассоциироваться у нее с той эйфорией, которую она испытывала, принимая наркотик.

— Ну так как насчет прогулки на яхте? — повторил свой вопрос Роб.

— Не исключено, — отозвалась Тутс.

Собираясь утром в больницу, она надела короткое хлопчатобумажное платье цвета хаки со вставками, придававшими платью сходство с саронгом. По взгляду Роба Тутс поняла, что тому нравится смотреть на ее ноги и грудь. Она не подумала, что ей может грозить какая-нибудь опасность. Она не подумала, что Роб Хиггинс был для нее воплощением кокаина.

Роб еще раз посмотрел на Тутс и произнес с таким видом, словно эта мысль сию секунду пришла ему в голову:

— А может, прямо сейчас и отправимся?

По дороге к морю Роб завел разговор о том, как много в последнее время в старой доброй Калузе развелось людей, употребляющих крэк.

— Это просто настоящая эпидемия, — сказал Роб, — и не только здесь, а по всей Америке.

Это все потому, что крэк не нужно нюхать, как кокаин. Его курят. А множеству людей, особенно подростков, кажется, что в курении есть нечто обаятельное. Но при курении ты отлетаешь за какие-нибудь десять секунд вместо двух минут при понюшке, потому что наркотик прямо из легких попадает в мозг.

— Хотя некоторые утверждают, что это нельзя считать пагубным пристрастием, потому что вместе с наркотиком они употребляют бикарбонат натрия.

— Ну и что он дает, этот самый бикарбонат?

— Ты меня спрашиваешь? Он потрескивает, когда ты куришь сигарету.

Потому наркотик и называют крэком.

— Да, но от него не зависит, выработается ли пристрастие к наркотику.

— А они говорят, что зависит, — сказал Роб.

— Кто — они?

— Пристрастившиеся, — ответил Роб и рассмеялся.

— Фигня собачья, — отрезала Тутс. — Крэк — это производная кокаина, а кокаин вырабатывает зависимость.

— Ну, не физическую зависимость.

— Да, не физическую. Но…

— Но как нам обоим хорошо известно… — сказал Роб.

— Но как нам обоим хорошо известно, — повторила Тутс и понимающе кивнула, улыбнувшись при упоминании того факта, что они оба побывали в этой яме, и все же сумели из нее выбраться.

— Ты слыхала все эти идиотские истории, которые рассказывают всякие крэкнутые придурки? — поинтересовался Роб. — Мы в прошлый вторник взяли одного такого, так он нам рассказал, что Зигмунд Фрейд — ну, тот, который придумал психоанализ, — тоже вовсю нюхал кокаин.

— Да ну?

— Ага. И что он написал несколько медицинских работ, по поводу того, что кокой можно лечить расстройство желудка и зависимость от морфия, и что она еще помогает при астме и усиливает потенцию. Ну, вот мы и приехали.

Роб взялся за дело сразу же, как только они поднялись на борт яхты. Его рука нырнула Тутс под платье, и, когда Роб придвинулся ближе, она почувствовала, что он уже в боевой готовности. "Эй, я думала, что ты хочешь показать мне яхту!" — подумала Тутс, но не стала останавливать Роба, а, напротив, прижалась к нему еще теснее, обняла его за шею и поцеловала. Они наполовину упали, наполовину соскользнули на койку в тесной маленькой каюте, похожей на пещеру, и Роб стянул с нее трусики. Тутс подумала, что к ней уже давным-давно никто так не прикасался. Как-то так получилось, что отказ от наркотиков и воздержание шли рука об руку. Роб тем временем ухватил ее за бедра, приподнял и вошел в нее. О Господи!

Потом, когда Тутс все еще лежала на кровати, обнаженная, Роб показал ей трубку для курения крэка. Он стоял перед ней — тоже обнаженный и весь загоревший, не считая ягодиц и все еще немного торчащего члена. Бедняга. Мгновение спустя ее взгляд неохотно перешел на стеклянную трубку, которую Роб держал в руках. Роб сел рядом с Тутс.

— Хочешь посмотреть, как эта штука действует? — поинтересовался он.

— Я знаю, как она действует, — ответила Тутс. Она имела в виду, что она не хочет на это смотреть. Господи помилуй, они ведь оба завязали! Но, возможно, Роб имел в виду просто принцип действия. Может, он просто хотел показать, как работает эта штука, когда кто-нибудь курит крэк. Тутс даже не подумала, что здесь, на борту этой симпатичной яхты, где они только что так классно занимались любовью, действительно может находиться крэк. Она думала, что трубка осталась у Роба после какой-нибудь облавы в Новом городе. Военный трофей, так сказать. Тутс никак не ожидала, что Роб откроет шкафчик и достанет пластиковую коробку с флаконами, которые на первый взгляд действительно были очень похожи на образцы духов. Но эти флаконы были наполнены порошком.

Крэком.

— Где ты это взял? — спросила Тутс.

— То тут, то там, мест много. Давай я тебе покажу, как это делается.

— Роб… — заговорила было Тутс, но он ее перебил:

— Это высший класс, Тутс, ты такого никогда не пробовала.

И внезапно ее сердце бешено забилось. Тутс охватило возбуждение, словно в предвкушении секса. А на самом деле это было предвкушение кокаина.

Теперь, четыре месяца спустя, в нескольких десятках миль от берега, она сидела на другой яхте, за руку прикованная к стенке, и ощущала первые безжалостные признаки приближения иссущающего желания, которое, как она знала, будет теперь целиком заполнять ее дни и ночи.

Я сидел и думал об "Энни Холл", о той сцене, где Вуди Аллен разговаривает со своим психоаналитиком, а Диана Китон — со своим, и им обоим задают один и тот же вопрос: "Как часто вы занимаетесь сексом?", и он отвечает: "Очень редко", а она — "Постоянно!". Или что-то в этом духе, я точно не помню, больно уж давно шел этот фильм.

Патриция захотела узнать, что я имел в виду, когда сказал о встрече с Богом.

— Я пошутил. Мы вовсе не говорили о сексе.

— А о чем вы говорили?

— Он спрашивал, понравился ли мне бифштекс.

Патриция предпочла пропустить эти слова мимо ушей.

— Мне кажется, — сказала она, — что заговаривать о сексе в присутствии Сьюзен было все равно, что подталкивать свидетеля в нужную тебе сторону.

— Эту тему поднял не я, а Андреа Лэнг.

— Первым заговорил о сексе именно ты.

— Андреа Лэнг спросила, может ли человек, лежащий в коме, думать о сексе.

— А ты этим воспользовался, — сказала Патриция. — И позволил Сьюзен выступить в качестве эксперта. А что у тебя с этой косоглазой Камминс?

— Она моя клиентка, — сказал я. — Ты сама это отлично знаешь. И давай не будем о ней.