День Гагарина - Сборник

Понимают ли это ребята? Наверное, понимают. Ведь они долго готовились, изучали нашу технику, познавали ее логику…

Все с нетерпением ждали выступления первого космонавта. Тепло поблагодарив испытателей за напряженный труд по подготовке ракеты и корабля «Восток», Юрий Гагарин дал слово коммуниста сделать все от него зависящее, чтобы с честью выполнить ответственное задание партии и правительства, завершить первый космический полет успешно. Обойдя строй испытателей, провожаемый аплодисментами и самыми теплыми пожеланиями, Гагарин до утра следующего дня покидал старт.

Около полуночи, после проведения традиционного совещания по результатам просмотра пленок генеральных испытаний ракеты-носителя и доклада об успешном ходе запланированных проверок корабля «Восток», мы с Воскресенским доложили Главному конструктору об окончании всех работ. По сути дела, это была формальность, ведь в течение всего дня Сергей Павлович находился на старте и был в курсе всех событий. Но порядок есть порядок: доложив Королеву и пожелав друг другу приятного отдыха, мы ненадолго расстались.

Предстартовая ночь еще покрывала притаившуюся в дремоте землю, когда я подъехал к площадке. Небо было чистое, звездное. Непроницаемая темень со всех сторон подступила к стальным конструкциям. Ракета стояла одиноко. Застывшее безмолвие нарушал лишь монотонный гул воздухоподогревателя, подававшего теплый воздух под головной обтекатель ракеты.

Со вчерашнего дня стартовая площадка сильно изменилась, потеряв значительную часть своего свободного пространства. Ныне здесь «цугом» вытянулась цепь серебристых вагонов-заправщиков с окислителем, с другой стороны, отгородив стартовую площадку от степи, возвышались громады цистерн с другими компонентами топлива. Прямо у самой ракеты, приткнувшись к стартовым конструкциям, бок о бок расположились несколько автозаправщиков верхнего ракетного блока.

Работа здесь также спорилась. Люди находились у своих заправочных агрегатов, завершая проверку их готовности. Больше всего мне нравились заправщики окислителем. Со снежными нашлепками на боках, курящие облачками конденсата из дренажей, «пристегнутые» толстыми шлангами к приемным стартовым колонкам, они удивительно походили на покрытых инеем лошадей, привязанных у коновязи.

Прибыл Королев. Он еще раз напомнил об особой ответственности каждого за точное и четкое выполнение порученных операций. «Честность в работе прежде всего. Допустили оплошность, даже самую серьезную, непоправимую — придите и доложите. Никакого наказания не будет… Но без честности не может быть испытателя, не может быть успеха в работе», — подчеркнул он.

Сергей Павлович умел выбирать самые простые слова, и его мысли доходили до каждого: «Мы на пороге новой эры, сегодня впервые шагнем в космос, осуществив вековую мечту человечества».

Его слушали с большим вниманием, хотя вряд ли тогда представляли всю значимость предстоящей работы для будущего.

— Начнем, Сергей Павлович! — говорю я Королеву, показывая на часы. — Время!

— Начинайте, — кивнул он головой, продолжая думать о чем-то своем, только ему ведомом.

Как ни освещен старт, но работа ночью неизмеримо сложнее. Темнота скрывает многое, и только сама ракета белеет своими боками под призрачным, неярким светом «юпитеров». Нагнувшись к микрофону, я впервые потревожил ночную тишину:

— Всем службам космодрома объявляется семичасовая готовность! Готовность — семь часов! Приступить к подготовке ракеты и корабля «Восток»!

Эта команда не только разнеслась окрест. Уже неслышимая для нас, мчалась вдаль за тысячи и тысячи километров, оповещая по всем видам связи удаленные пункты командно-измерительного комплекса страны и многочисленные корабли, разбросанные в океанах вдоль трассы полета космического корабля «Восток».

Включилась сирена. Ее сначала низкий и басовый, а затем завывающий пронзительный звук хватал за душу, порождая какую-то неосознанную тревогу. Но это был сигнал иного рода. Такова традиция!

Некоторое время работа шла как-то тихо и незаметно. Но это только казалось. График выдерживался точно, специалисты уверенно выполняли одну операцию за другой. Вскоре вновь «запели» монотонную мелодию бортовые преобразователи, работы по подготовке системы управления к пуску завершились.

Мы с Сергеем Павловичем поднялись на лифте к «Востоку», люк которого был уже вскрыт, и кабина тускло освещалась бортовыми светильниками. Кресло космонавта пока пустовало. Но стрелки часов на пульте пилота показывали: ждать оставалось недолго. Скоро, очень скоро это место займет его хозяин. Все шло по плану, и Королев несколько успокоился.

— Вы знаете, — сказал он, — ночью мне не спалось, и я часика этак в три заглянул в домик к космонавтам. Думал, не спят. Ничего подобного! Оба спят, как миленькие, словно не им, а мне предстоит сегодня лететь…

Ночь шла на убыль. Сначала на востоке засерело, а затем небо с той стороны подернулось золотом. Еще немного, и степь ожила под первыми лучами солнца. «Теперь работать будет намного легче», — подумал про себя.

А вот и время заправки ракеты компонентами топлива. Операция сложная и, безусловно, опасная. Именно поэтому над степью вновь завыла сирена. Старт опустел, и около ракеты остались только люди с повязками на рукаве: красными и синими.

— Приступить к охлаждению насосов и баков окислителя! — раздался хрипловатый голос руководителя стартовиков.

Вскоре из «утробы» баков- ракеты донеслось негромкое шипение. Оно все усиливалось, и по прошествии двух-трех минут поверхность баков покрылась сизой пленкой инея, а из дренажей вырвались синеватые струи испарившегося кислорода. С включением в работу всех насосов вагонов-заправщиков это шипение переросло в резкий свист, приглушивший все остальные звуки. На стенках баков окислителя стала быстро подниматься вверх и нарастать в толщину белоснежная «шуба»…

Прошло совсем немного времени, и с другой стороны стартовой площадки басовито «заурчали» насосы агрегата заправки горючим. Налетавший ветерок доносил его знакомый запах. Заработали дизели автозаправщиков горючего верхнего блока. Заправка ракеты шла полным ходом. Струи холодного воздуха-конденсата полосами стекали по бокам ракеты вниз, заволакивая ее хвостовую часть и кабину обслуживания сплошной пеленой тумана. И в этом «молоке» испытателей почти не было видно. Лишь изредка подаваемым, на кабину обслуживания потокам теплого воздуха туман удавалось рассеять, и тогда сверху, с поворотного круга, можно было кое-где разглядеть неуклюжие фигуры заправщиков, по-зимнему одетых в меховую одежду и со шлемофонами на головах.

Королев несколько раз звонил по телефону в лабораторию, где происходила экипировка космонавтов. Потом не выдержал и поехал в монтажно-испытательный корпус. Он не мог не проверить лично столь ответственную операцию, как не мог не держать все нити подготовки к пуску в своих руках. Вскоре Главный вернулся обратно.

Ракета-носитель, уже полностью заправленная, одетая в толстую, в палец толщиной, снежную «шубу», стояла какая-то притихшая, присмиревшая, словно отдыхала от неимоверно тяжелой работы.

Заправка ракеты прошла без каких-либо огрехов, о чем я и доложил Королеву. Ожидал его одобрения, но реакция Главного была совсем иной.

— Что-то мне это не нравится! — заявил он с сомнением. — Вчера без замечаний, сегодня тоже… Нет, это нехорошо…

На первый взгляд, это звучало парадоксально: Главный конструктор высказывал недовольство отсутствием замечаний вместо того, чтобы радоваться. Однако Королева можно было понять. Любой дефект в ракете, пока он не обнаружен, подобен затаившейся раковой опухоли, и всегда лучше, если он проявится пусть даже в самый последний момент, чем сделает свое черное дело, когда уже ничего нельзя будет поправить. Такое случалось, и поэтому мы опасались слишком благополучных результатов испытаний, как на фронте бывалых солдат всегда настораживало внезапно наступившее затишье после ураганной артиллерийской канонады.

До пуска оставалось не так уж много времени. Надо было поторапливаться. Тепловозы оттаскивали опустошенные заправщики. На старте стало просторнее. Убыли и автозаправщики.

Приближалась двухчасовая готовность. На старте с нетерпением ждали прибытия космонавтов. Испытатели, находившиеся наверху, на площадках ферм обслуживания, опершись на перила, вглядывались в даль, на дорогу, ведущую к старту.

— Едут! Едут! — наконец донеслось сверху. И вдруг воцарилась тишина. Смолкли разговоры. Все замерли в ожидании торжественного момента. Королев подошел к председателю Государственной комиссии, что-то ему сказал и стал рядом. Я остался чуть поодаль от основной группы, как и другие, с нетерпением ждал прибытия автобуса с космонавтами.