Таня Гроттер и Локон Афродиты - Дмитрий Емец

Ванька, окончательно опомнившийся, притянул Дыра к себе и заткнул ему ладонью рот, пока он не закончил заклинание.

– Тшшш! Никакой лишней магии! Говорят же тебе! Гломов, подержи этого оратора!.. Он вырывается!

– У меня не вырвется, – нежно сказал Гуня, принимая у Ваньки мгновенно притихшего Семь-Пень-Дыра.

Шурасик подошел и уставился на шляпу, моргавшую маленькими напуганными глазками. Он протянул руку, коснулся ее перстнем, и шляпа поспешно уползла в угол чемодана.

– Да, домовой, сомнений нет… – произнес он задумчиво, трогая не остывшие еще пирамидки. – Теперь ясно, на что надеялась Медузия! Что мы запаникуем, потеряем голову, станем выкрикивать все заклинания подряд, и тогда весь класс будет забит нежитью, которую невозможно будет прогнать. Нежитью, которую мы сами же и призовем на свою голову! Готфрида же она никуда не посылала. Небось, просто подговорила его, чтобы он пару дней прятался, а сама тем временем отыскала подходящий старый чемодан с рунами, – с возмущением сказал Шурасик.

– Неужели в чемодане ничего больше не было? – недоверчиво спросила Дуся Пупсикова.

– Ничего, Пупсикова, говорят тебе. Обычный безобидный домовой и несколько индийских пирамидок. Глупо все это.

– Почему глупо? В сущности, Меди права. Универсальной магии не существует. Избежать паники, ничего не бояться и трезво принимать решение – вот что главное, когда имеешь дело с нежитью. Это Медузия и пыталась нам сказать, мамочка моя бабуся! – заметил Ягун.

Глава 7

КРЫША В СВОБОДНОМ ПАРЕНИИ

– Чья это безрадостная могилка?

– Человека, который первым перестал говорить «до свидания» и изобрел слово «прощай!»

У самого хорошего и самого плохого в жизни есть одна общая черта. И то и другое рано или поздно кончается. Экзамены не стали исключением. Когда прошел последний, ни один ученик Тибидохса не смог бы наверняка сказать, были ли это самые тяжелые или самые яркие экзамены в жизни. Так или иначе сразу после последнего экзамена в Тибидохсе сильно запахло разлукой. Казалось, разлука разлита всюду – в улыбках, в лицах, в словах. Хотя само это слово старались не произносить. Ежели кто-то все-таки отваживался, то остальные быстро заминали разговор и отшатывались от него как от прокаженного.

Ясно было, что в том же составе курс никогда больше не соберется вместе, хотя, возможно, кто-то останется в магспирантуре и вообще жизнь так или иначе продолжится.

Правда, впереди была еще поездка в Магфорд, и это откладывало разлуку как минимум еще на две недели. А там… там время покажет.

Накануне отлета в Магфорд народ задумал устроить выпускной. Преподаватели были не слишком довольны. Поклеп скрипел, что это подражание лопухоидным обычаям и что во времена Древнира выпускных в школе магии не было по определению. «Все было сурово! В готических красках. Все брали перстни и под звуки трубной музыки дружным строем шли на войну с нежитью!» – с пафосом заканчивал он.

Другие преподаватели были настроены менее категорично. Хотя они и ворчали, что перед полетом нужно выспаться и что они не будут ловить остолопов, которые посыплются с пылесосов в океан, однако недовольство их имело скорее профилактический характер. Всем ясно было, что выпускной состоится при любом раскладе. Просто в одном случае тайно, а в другом явно. А раз так, то, ставя палки в колеса, можно остаться и без палки. «Тем более что в данном случае это колеса паровоза! Детки-то выросли!» – улыбаясь, говорил академик Сарданапал.

Что да, то да. Детки выросли, и это было неоспоримо. В ботинке Генки Бульонова могла бы переправиться через реку небольшая собака. Что касается Гуни Гломова, то в большинство тибидохских дверей он входил боком.

Пипа уже с утра стояла на ушах. Ее интуитивная магия кипела и бурлила. По Жилому Этажу прокатывались захлестывающие волны недовольства. Пипенция хотела такое платье, которое сделало бы ее на десять сантиметров выше и на десять килограммов легче. Платья, однако, упрямились. Даже самое послушное из них скидывало всего пять килограммов и добавляло всего три сантиметра. Дочке же повелителя В.А.М.П.И.Р этого было явно недостаточно.

На экране зудильника Пипы постоянно маячила тетя Нинель. По щукиному велению и ее собственному хотению она была телепортирована в бутик на Лысой Горе и там, дистанционно руководимая дочерью, подыскивала ей платье. Три ведьмы и один худосочный вурдалак – сотрудники бутика – были загнаты вусмерть. Платья посылались привычной в магическом мире почтой. Окно в комнате то и дело хлопало, и влетали купидончики с вешалками в руках.

Купидончику вручался кулек с конфетами (с полдюжины заранее приготовленных пакетов лежали на кровати), после чего его бесцеремонно просили сгинуть и не пускать стрелы во что попало. «Мы девушки независимые! Нам случайных влюбленностей не надо!» – говорила Склепова.

Часть вещей Пипа оставляла, другую отсылала назад с теми же крылатыми почтальонами.

Был момент, когда Пипе наконец понравилось одно закрытое темное платье. Возможно, оно было строговато для выпускного, зато Пипа показалась себе в нем необычайно стройной.

– Кажется, то, что надо? А, Склеп? – спросила она с надеждой.

Гробыня подняла на нее свои разновеликие глаза.

– Угу! Ты в курсе, чем двухмерная графика отличается от трехмерной? – поинтересовалась она.

– Ну, одна такая плоская, а другая объемная, – осторожно предположила Пипа.

– Точно. А теперь посмотри в зеркало.

– Я только что смотрела.

– А ты боком встань!

Пипа послушно повернулась.

– Ой, блин! Блин! Блин! – завизжала она в ужасе и поспешно принялась стягивать платье.

– Напомни своей мамуле, что, когда покупаешь платья в магических бутиках, надо всегда смотреть на ярлычок, – нравоучительно сказала Склепова. – Это у вас, лопухоидов, на ярлычках пишут, из чего сделано, при какой температуре стирать и как гладить. У нас же там совсем другая информация. Дымок с искрами означает, что платье исчезает в самый неподходящий – или, напротив, подходящий – момент. Если под огнем число 12, значит, оно исчезает в 12 ночи. Эффект Золушки. Обычно такие платья приобретаются в комплекте с теряющимися хрустальными калошами, которые привлекают принцев. Нога 43-го размера смотрится в них как нога 36-го. Кроме того, в калоши встроено заклинание узнавания. Они изначально могут подойти только одному человеку. Именно поэтому их и не дают примерять в магазинах… Если на ярлычке большой дядя с глупым лицом и дубиной, то это платье для охмурения великанов. Если такой волнистый человечек, – а ты на него сейчас нарвалась! – то в этом платье ты будешь выглядеть двухмерно, как лист бумаги. Ну и так далее…

– А мне какое нужно? – спросила Пипа.

Гробыня виновато пожала плечами.

– Ты уверена, что мне стоит это озвучивать?.. Ну как хочешь. Тебе нужно платье, на ярлычке которого нарисована свинья в беретке.

– ЧТО?! – взревела Пипа.

– Ай! Я пошутила, Пипенция! Не морщи лоб, тебе не идет! – спохватилась Склепова, заметив, что на столе разом запрыгали все чашки. – Пусть твоя мамуля найдет платье с эффектом «отведиглаз». Там на ярлычке перечеркнутый глаз, а в глазу цифры. Первая вес, вторая рост. А перед цифрами или плюс или минус. Они сообщают, прибавляет платье вес и рост или уменьшает их. И на сколько. Пусть твоя мамуля не перепутает. А то вместо минус десять – плюс десять возьмет, хи-хи. Все будут принимать тебя за кубышку с ушами.

– Ты слышала, мамуля? Ищи перечеркнутый глаз! – закричала Пипа, кидаясь к зудильнику, на котором продолжала маячить тетя Нинель.

Мамуля сурово кивнула. В зудильнике видно было, как она отловила вурдалака за ухо и потащила его к полкам.

– Ничтожный, почему ты не сказал мне этого сам? Ты смоешь свое преступление слезами! А если потребуется, то и кровью! – кипела тетя Нинель.

Вурдалак стыдливо попискивал. Он явно раскаивался, что до сих пор утаивал от своей покупательницы некоторые важные детали.

Оставив Пипу в покое, Склепова, давно надевшая один из самых экстремальных своих нарядов, подозрительно посмотрела на Таню. Таня как раз заканчивала настраивать струны контрабаса, готовя его к полету.

– А ты, Гроттерша, почему не одеваешься? Только не говори, что снова хочешь отделаться джинсами! На худой конец есть такая женская одежда, называется «юбка»! Захочешь знать, как она выглядит, я тебе набросаю рисуночек.

– Я знаю, как выглядит юбка. Просто не люблю.

– Вот и хорошо, что знаешь. А то на твои свитера у меня уже аллергия. Я как только их вижу, мне их хочется ножницами изрезать!.. Нет, и что все эти Пупперы Глебычи Валялкины в тебе находят? Ни кожи ни рожи – одни только волосы и контрабас!.. Опс, а это еще кто?

В комнату стремительно впорхнул купидон с большим пакетом. Пипа привычно бросила ему кулек с конфетами и, получив пакет, бесцеремонно катапультировала купидончика за окно. Сорвав с вешалки пакет, она с недоумением уставилась на платье.