Спецназ времени - Олег Таругин

Вадим неопределенно пожал плечами — «мол, если сам знаешь, к чему спрашивать?», — но майор на него даже не смотрел, уставясь вдаль сузившимися злыми глазами:

— Очень интересно, очень. Майор Кольцов, значит, Дмитрий Петрович. Служил там-то и там-то, участвовал, награжден, ранения, взыскания-благодарности всякие… А ведь я никак не могу этого знать, мой уровень ассоциации с реципиентом позволяет полностью подавить его разум… впрочем, какая разница, — он резко обернулся к Никонову:

— Ну, вот что, капитан, давай рассказывай все, что касается меня, тебя и нашей общей находки. Чем быстрее выложишь, что знаешь, тем быстрее сам поймешь, что происходит.

— …а когда вернулся, ты уже в каком-то ступоре был, словно тебя, ну, заморозили, что ли, или загипнотизировали. Пока я пульс щупал да тормошил, ты вроде как отошел, глянул на меня так… ну, странно, короче, глянул, и в обморок грохнулся. А потом в себя пришел, на деньги зачем-то посмотрел и вопросы дурные стал задавать. Кстати, насчет контейнера — это ты же мне сам и рассказал, еще там, в Припяти. Но вот зачем ты его открыл, я так и не понял. Все вроде, — закончив рассказывать, капитан нащупал между сиденьями бутылку минеральной воды и сделал несколько жадных глотков. — Да, точно все…

Несколько минут майор молчал, задумчиво глядя на проносящиеся мимо автомобили, затем медленно повернулся к собеседнику:

— Что ж, молодец, грамотно изложил. Лапидарно, так сказать, ничего лишнего, коротко и ясно. Врать, что мне теперь все стало понятно, не буду, но для начала хватит и этого. Значит, говоришь, мы скоро должны быть в Киеве? Тогда давай, заводись, или как это у вас называется, и поехали, — увидев, что Вадим собирается начать спорить, он нетерпеливо махнул рукой: — Да помню я, все помню, сейчас расскажу! По дороге расскажу. Незачем нам опаздывать, только лишние расспросы начнутся.

Дождавшись, пока автомобиль съедет с обочины и наберет скорость, Кольцов откинулся на сиденье и, прикрыв глаза, заговорил:

— Зовут меня Виталий, фамилия Рогов, родился я — впрочем, с твоей точки зрения, еще только рожусь — в 2177 году и, если, конечно, все правильно понимаю, уже давным-давно как умер… так, Вадик, ты руль-то держи, а то перестану рассказывать! Я понимаю, что все это странно звучит, но ты сам хотел знать. Тело, в котором я сейчас пребываю, и на самом деле принадлежит твоему товарищу, майору Дмитрию Кольцову, но сейчас им управляю именно я, точнее, мой разум. Или сознание, если так тебе будет понятнее. Мне лично куда более привычен термин «психоматрица».

— А почему… ты умер-то? — дрогнувшим голосом переспросил Вадим.

Рогов-Кольцов с искренним интересом взглянул на капитана:

— То есть то, что я из будущего, ты воспринял нормально, равно как и мое непонятное подселение в тело твоего боевого товарища? А вот факт моей смерти тебя отчего-то смутил?

— Да нет, — дернул плечами Никонов. — Просто как-то уж совсем непонятно выходит. Даже если твое сознание каким-то образом сюда и перенеслось, ну в прошлое в смысле, разве это означает, что в своем времени ты уже должен был умереть?

— А, ты об этом, — хмыкнул майор. — Понимаешь, мою матрицу как раз вовсе и не в твое время забросили, а в сорок первый год прошлого века. А, значит, с того времени прошло почти семьдесят лет. В лучшем случае я сейчас девяностолетний старик Хотя, конечно, соотношение времени здесь у вас и там у меня, штука, как я понимаю, весьма относительная. Ладно, хватит о грустном, слушай дальше. Как это ни странно звучит, я тоже боевой офицер спецназа, звание мое по вашим меркам соответствует примерно званию полковника…

— Понимаешь теперь? — закончив рассказывать, майор испытующе взглянул на мертвой хваткой вцепившегося в руль Вадима. — Мне сейчас, кровь из носу, нужно понять, что произошло и почему произошло. Отчего моя матрица ждала столько лет, пусть, не все семьдесят, а хотя бы те годы, что прошли с момента ее обнаружения и исследования вашими спецслужбами в 1988 году! Почему она активировалась только при контакте со мной, а не подселилась в любого из тех, кто ее изучал двадцать лет назад. Ведь обычно при невозможности контакта с заданным объектом оболочка выбирала любой другой наиболее подходящий по уровню психологической совместимости разум. А тут… понимаешь?

— Не совсем, — качнул головой Никонов. — Уж больно все сложно. Но я стараюсь. Наверное, стоит глянуть на твое личное дело? Но только как это сделать? Да и есть ли смысл? Слушай, а чего ты так дергаешься? Для всех ты майор Кольцов, а контейнер? Скажем, что не нашли, что захоронка была разрушена, шкаф тот лежал перевернутый, а под ним ничего не было. Ты не думай, я подтвержу все, что будет нужно. Не знаю почему, но я тебе верю, а остальное… ох, блин, ты ж сам контрольный звонок сделал! А значит, руководство знает, что мы нашли тайник.

— А остальное, — криво усмехнулся Кольцов-Рогов, не обратив никакого внимания на сообщение Никонова о звонке. — Чего я так дергаюсь, значит? Да того, что в моем времени я, как уже говорил, скорее всего, давно умер. А здесь у меня есть всего тридцать дней, чтобы хоть что-то понять… впрочем, все равно перед смертью!

— Не понял, почему тридцать дней, почему перед смертью? — округлил глаза капитан. — Ты о чем вообще?

Майор грустно вздохнул и негромко пояснил, ГЛЯДЯ в сторону:

— Моя психоматрица запрограммирована на существование в течение тридцати стандартных земных суток, начиная с момента активации. То есть, ровно через месяц моего сознания не станет, теперь, надо полагать, уже окончательно. И мне, знаешь ли, будет несколько обидно, если я так ничего и не пойму…

Виталий развернулся и бесшумно, как учили когда-то, двинулся прочь от горящего коттеджа, подобрав по дороге валявшуюся в траве пустую бутылку и выключив индбраслет: он только что «погиб», и не стоило показывать кому бы то ни было, что это, мягко говоря, не совсем так. Между прочим, неведомые ликвидаторы сами виноваты — незачем было зачищать его столь экстравагантным методом! Пристрелили б по-тихому или газом каким-нибудь отравили, а так? Что такое взрыв объемно-детонирующего заряда в замкнутом помещении, он представлял себе более чем хорошо. По крайней мере, никаких останков они там не найдут, это точно, недаром ведь подобные гранаты в диверсионных подразделениях космодесанта обычно используются для похорон погибших в боевом рейде товарищей. Спецназ, как известно, своих не бросает даже мертвыми… Так что, прежде чем его оппоненты поймут, что сведения о его смерти, говоря словами классика, несколько преувеличены, пройдет некоторое время. Вряд ли особенно долгое, но фору они ему, сами того не желая, однозначно дали, и он намеревался воспользоваться этим в полной мере. В том, что противник — смешно, ведь под этим термином наверняка скрываются те, кого он еще десять минут назад считал своими! — рано или поздно убедится в роковой ошибке, он нисколько не сомневался. Ученый, знаете ли, не первый день живет. Да вот хотя бы отправят пепел с места взрыва — а ничего иного там и остаться не могло — на спектральный анализ, и все, приехали. Поскольку никакой органики (кроме тарелки с колбасой и сыром) там, ясное дело, не найдут. И будут весьма удивлены результатами исследования, которые будут соответствовать куску говядины. Это, конечно, только в том случае, если дом не был напичкан какой-нибудь хитрой электроникой — последнее, впрочем, вряд ли, он проверял. Нет, вовсе не из какой-то там паранойи, просто по привычке, во времена оные взлелеянной родной разведывательно-диверсионной службой.

Кстати, а не попросить ли помощи у своих прежних начальников? Хоть бы у Витьки Неустроева, еще в его бытность дослужившегося аж до целого контр-адмирала? Тогда, во время Первой галактической, в званиях быстро росли, куда там нынешним. Хотя глупость, конечно, разведотдел ни в жизнь не попрет против руководства «Хроноса», напрямую подчиненного верхушке флотского командования. Дурная мысль, очень дурная… Короче говоря, рано или поздно о том, что в момент взрыва его в доме не было, станет известно, и начнется охота. Такое сафари, что хоть добровольно в гроб лезь. Или в печь, что, учитывая способ его ликвидации, куда как более актуально. Из чего следует, что стоит очень даже поторопиться.

Пока Виталий бежал в сторону внутреннего периметра, он успел прикинуть, что ему в первую очередь делать после того, как удастся выбраться с территории Центра. Незамеченным, ясное дело, выбраться, иначе все его телодвижения и восторги по поводу обретенной форы окажутся бессмысленными. Выходило как-то плоховато, и единственным, что надумалось, было решение как можно скорее добраться до выхода в Сеть и запросить глобальный информаториум относительно личности несостоявшегося реципиента. Ведь зачем-то же его зачистили? И не связать это с последним невыполненным заданием и матрицей-«невозвращенцем» мог только полный и абсолютный кретин, каковым операнг себя, понятно, не считал.