Тигр снегов - Десмонд Бэгли

Макгилл заметил:

– Когда существует такого типа потенциальная угроза, надо принимать меры предосторожности. Укрепить главный вход шахты, например. Существует специальная металлическая конструкция под названием «Чудесная Арка». Она была разработана в Лагере Сенчюри в Гренландии специально для такого рода укреплений. Ее часто используют в Антарктике.

– Это дорого? – спросил Доббс.

В его голосе слышалось сомнение. Макгилл пожал плечами.

– Зависит от того, сколько денег в вашем балансе отведено на человеческие жизни.

Он повернулся к Камерону.

– Джо, помнишь, я тебя спрашивал, слышал ли ты о Грандюке в Британской Колумбии?

Камерон оторвался от цифр.

– Помню. Я не слышал.

– Так вот, Грандюк был удивительно похож на твою шахту. Они построили «Чудесную Арку» – построили навес над дорогой к главному входу.

Он потер челюсть.

– Все равно, что запереть двери конюшни, когда лошадь уже убежала; они установили арку в 1966-м году, после обвала в 1965-м, в котором погибо двадцать шесть человек.

Наступившее молчание вскоре нарушил Камерон.

– Ваши объяснения вполне убедительны.

Бэллард сказал:

– Я сообщу об этом директорскому правлению.

– Это еще не все, – сказал Макгилл. – Нужно предусмотреть развитие ситуации. Этот склон опасен в основном потому, что на нем вырубили весь лес. Его придется восстанавливать, то есть расставить ограничители для снега. Хорошие снежные ограничители на один фут[3] стоят по шестьдесят долларов, я думаю, понадобится не меньше миллиона.

Камерон шумно вздохнул.

– Затем понадобятся отражатели снега на самом дне, – неумолимо продолжал Макгилл. – Это еще, может быть, полмиллиона. Словом, влетит в копеечку.

– Правление не согласится, – сказал Доббс. Он смотрел на Бэлларда.

– Вы знаете, что мы только начали окупать расходы. Они не будут вкладывать весь наличный капитал в дело, не наращивающее производство. Это просто бессмысленно.

Квентин взволновался.

– Ведь Вы не собираетесь закрыть шахту?

– Это не исключено, – ответил Бэллард. – Но не мне это решать.

– Мои ребята высказались бы на этот счет. Слишком много рабочих мест поставлено на карту.

Квентин враждебно посмотрел на Макгилла и предостерегающе вытянул руку.

– А кто ручается, что он прав? Он тут появляется откуда-то и рассказывает душераздирающие истории, но кто он такой, черт побери?

Бэллард выпрямился.

– Давайте уясним для себя одну вещь, – сказал он. – Со вчерашнего дня доктор Макгилл нанят компанией в качестве профессионального консультанта. Я считаю, что он подходит как нельзя лучше на эту должность.

– Вы мне этого не сказали, – заметил Доббс.

Бэллард холодно посмотрел на него.

– Я не уверен, что обязан перед вами отчитываться, мистер Доббс. Я сообщаю Вам это сейчас.

– Председатель знает об этом?

– Узнает, когда я сообщу ему, и это произойдет очень скоро.

Квентин был серьезен.

– Послушайте, мистер Бэллард, я Вас внимательно выслушал. Обвала нет, и ваш друг не уверен, что он произойдет. Он говорит только о том, что может произойти. Я уверен, что правлению потребуется гораздо больше доказательств, прежде чем оно расстанется с полутора миллионами долларов. Я не думаю, что они закроют шахту – нет оснований.

– Что Вы хотите? – спросил Макгилл. – Чтобы случился обвал, а потом уже принимать меры?

– Мне нужна защита рабочих мест, – ответил Квентин. – Для того меня сюда и назначили.

– Мертвым рабочие места не нужны, – резко заключил Макгилл. – И поскольку уж мы заговорили об этом, давайте проясним еще одну вещь. Мистер Бэллард сказал, что назначил меня консультантом, и это совершенная правда. Но, скажу честно, шахта меня сейчас абсолютно не волнует.

– Председателю будет приятно это услышать, – желчно сказал Доббс. – Он посмотрел на Бэлларда. – Не думаю, что стоит продолжать дальше.

– Продолжай, Майк, – тихо сказал Бэллард. – Расскажи им остальное. Расскажи им, что на самом деле тебя беспокоит.

Макгилл сказал:

– Я беспокоюсь за город.

Казалось, в наступившей тишине было слышно, как бьются десять сердец. Затем Камерон прокашлялся:

– Опять пошел снег, – сказал он, совершенно не думая, уместно ли это прозвучит.

– Примерно так и закончилась встреча, – сказал Макгилл. – Было решено назначить совещание руководства шахты с городским советом в полдень, если это будет возможно. Затем мистер Бэллард должен был связаться по телефону с Прези... Председателем своей компании.

Ганн поднял руку, и Гаррисон кивнул ему:

– Да, мистер Ганн?

– Могу я задать вопрос свидетелю, мистер председатель? – Гаррисон утвердительно кивнул и Ганн спросил: – Доктор Макгилл, встреча, о которой Вы нам рассказали, произошла давно, не так ли?

– Она состоялась пятого июля. В пятницу утром.

– Сейчас декабрь – прошло почти пять месяцев. Можете ли Вы сказать, что у Вас хорошая память, доктор Макгилл?

– Думаю, что обыкновенная.

– Обыкновенная! Я бы сказал, что она у Вас гораздо лучше, нежели обыкновенная.

– Ну раз Вам так кажется.

– Конечно, мне так кажется. Когда я слушал Ваши показания, особенно, когда Вы воспроизвели слово в слово речь своих собеседников, то снова почувствовал себя на представлении, которое видел совсем недавно – там, где артист с феноменальной памятью изумляет аудиторию.

– Мистер Ганн, – вмешался Гаррисон. – Ирония и сарказм здесь неуместны. Воздержитесь, будьте добры.

– Да, мистер председатель.

Ганн вовсе не смутился, он знал, к чему клонит.

– Доктор Макгилл, Вы дали показания, что мистер Квентин, руководитель профсоюза шахты Хукахоронуи, казалось – и я умышленно использую это слово – казалось, в погоне за прибылью не заботится о сохранении жизней своих товарищей. Сейчас мистер Квентин не может защищать себя – он погиб во время катастрофы, и так как я представляю профсоюз, то должен высказаться в его защиту. Я заявляю, что ваши воспоминания о столь давней встрече могут быть неточны.

– Нет, сэр, они вполне точны.

– Послушайте, мистер Макгилл; я ведь сказал, что показания Ваши могут быть неточны. Кажется, нет ничего оскорбительного в моем предположении.

– Мои показания абсолютно точны, сэр.

– Оклеветать погибшего – не признак хороших манер, сэр. Не сомневаюсь, Вы слышали изречение: «О мертвых ничего, кроме хорошего».

Ганн обвел рукой зал.

– Добрые и разумные люди, построившие этот зал, сочли уместным начертать на окнах меткие афоризмы, своего рода руководство к действию. Я обращаю ваше внимание на надпись в окне, как раз над вашей головой, доктор Макгилл. Она гласит: «Не лицемерь перед людьми, и когда говоришь, говори лишь доброе».