Программирование и метапрограммирование человеческого биокомпьютера - Джон Лилли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Возможно, одной из самых безопасных позиций, которые можно занять по отношению к рассматриваемой феноменологии, является позиция, принятая в этой работе, т. е. формальная точка зрения, в соответствии с которой делается допущение, что биокомпьютер сам порождает все переживаемые феномены. Это допущение вполне приемлемо с точки зрения современной науки. Это допущение, которое можно назвать позицией здравого смысла.
Такой подход, конечно, не доказывает и не опровергает ценности основных допущений и результатов экспериментов. Чтобы оставить эту теорию открытой и допустить возможность неизвестного, необходимо принять онтологическую и эпистемологическую позицию, заключающуюся в том, что нельзя по результатам такого рода экспериментов установить, объяснимы ли наблюдаемые феномены или не объяснимы только внешними вторжениями, или только событиями в биокомпьютере самом по себе, или тем и другим вместе.
Я хочу подчеркнуть, что важно не отстаивать истину только потому, что она безопасна. Принимать набор основных допущений под влиянием страха перед другим набором и его следствиями — это наиболее пристрастная и необъективная разновидность философии. Слишком многие ученые почти бессознательно принимают определенные допущения как защиту от угрозы, связанной с принятием других допущений и их следствий. Пока мы не научимся быть бесстрастными и принимать любые допущения и вытекающие из них следствия без высокомерия, гордости, неуместного энтузиазма, страха, паники, гнева, а, следовательно, и без эмоциональной заинтересованности в результатах, мы не сможем продвинуть вперед науку о внутреннем Человеке.
Те, кто оценивает альтернативный набор допущений как отход от позиций современной науки, совершают такую же ошибку. Те, кто настроен на то, чтобы найти контакт с другими существами в экспериментах описанного вида, по-видимому, найдут его. Необходимо осознать, что существуют подсознательные потребности, осуществляемые с детской непосредственностью и заключающиеся в стремлении реализовать определенные феномены и отстаивать их так, как если бы они были окончательной истиной. Такие детские потребности диктуют свои наборы метапрограмм.
Я не согласен с любой крайней позицией, связанной с интерпретацией обсуждаемых вопросов. Для меня в настоящее время более приемлемо считать, что все наблюдаемые в экспериментах феномены происходят внутри биокомпьютера. Я склоняюсь к тому, что само по себе ЛСД не имеет значения. В настоящий момент я нахожу такую позицию наиболее прочной в логическом смысле. Я не хочу быть догматиком в этих вопросах. Я просто хочу показать, на какой позиции я стою при описании этой конкретной стадии работы. Я готов убедиться в ценности любых других наборов основных допущений.
Если теми, кто до конца устранил свои детские потребности в особых верованиях, когда-либо будет предложено удовлетворительное, тщательно выполненное, здравое, недвусмысленное свидетельство в пользу истинности допущений, которые в настоящее время по каким-то причинам считаются неприемлемыми, то я готов исследовать его тщательно и беспристрастно. Я исхожу из того, что ловушки группового взаимодействия столь же коварны, как и западня собственного фантазирования.
Групповое принятие по умолчанию теорем о существовании объектов соблазнительных верований не добавляет теоремам и верованиям ценности больше, чем может дать чье-либо индивидуальное фантазирование. С точки зрения психоанализа, групповое поведение относительно истины не лучше, чем фантазии одиночек. Где в науке о глубинных реальностях может быть согласие относительно истины, не решено и, по-видимому, еще не может быть решено. Первые попытки решить этот вопрос были сделаны многими, но удовлетворительная аргументация пока отсутствует.
3. Личностный язык метапрограмм и пример его свойств
Среди всех языков, которыми владеет наше я, некоторые используются для того, чтобы управлять метапрограммным уровнем. Самометапрограммист осуществляет управление посредством личного метапрограммного языка. Это язык, который управляет самим биокомпьютером, действует и функционирует в качестве интегрального целого. Каждый человеческий компьютер обладает личным языком управления своими уникальными сохраняемыми в памяти программами, метапрограммами и самометапрограммами.
Этот язык не исчерпывает общую для всех область обычного разговорного языка, приобретенного в детстве.
Язык управления биокомпьютером может быть изменен, как только новое понимание управления позволит по-новому управлять. Язык управления имеет аспекты, которых нет у вербального языка и которые могут быть и более эмоциональными, и более математизированными, и больше, чем вербальные, соответствовать лингвистическим требованиям. В этой главе мы специально выделяем некоторые «лингвистические» аспекты языка управления и некоторые невербальные переживания, которые имеют прямое отношение к математике. На общепринятом языке, ввиду его ограниченности, это выразить невозможно.
Эксперименты были спланированы так, чтобы можно было найти решения отдельных личных проблем в биокомпьютере. Это базовые проблемы наличия парадоксальных и противоречивых метапрограмм. Некоторые из них возникают на уровне сверхличностных метапрограмм, а некоторые на уровне самометапрограмм или метапрограмм. Один из таких экспериментов после приема ЛСД-25 был связан со спонтанным появлением фразы, которая несла в себе элементы юмора и аспект «как бы великого открытия». В личной метапрограмме автора управляющей командой стала фраза: «Ключ больше не ключ».
Во внешней реальности стимулом для этого заявления явилась связка ключей, которые экспериментатор носил с собой в течение нескольких лет. Внезапно он осознал, что у него в жизни много замков и поэтому он был вынужден носить много ключей. Временами эти ключи ощущались как физическое и ментальное бремя, которое замедляло эффективное течение его жизни. Это были аспекты фразы «Ключ больше не ключ», связанные с реальными ключами, Реальными замками от реальных дверей и реальными комнатами в реальных учреждениях и т. д. В тот конкретный момент это казалось конспектом современной цивилизации: имеются двери, имеются замки на этих дверях, и имеются привилегированные персоны, которые владеют ключами, чтобы открывать эти двери.
Далее экспериментатор перешел от значений в «метапрограммах внешней реальности» к другому уровню, в который он погрузил картину дверей, комнат, замков и ключей. Он визуализировал собственные антитезисные метапрограммы как существующие в комнатах, разделенных дверьми и замками в них. Он искал ключи, чтобы открыть двери.
По мере того, как эти внутренние комнаты, пространства, категории, проблемы воплощались в воображаемую проекционную метафору закрытой двери, экспериментатор начинал проходить через метапрограммные хранилища памяти, ища ключ, чтобы открыть следующую дверь в следующих закрытых комнатах. Двигаясь, он увидел, что двери были обозначены как двери его собственным биокомпьютером. Задержки определялись как замки, а ключи определялись как необходимость открыть эти замки.
В момент прозрения он увидел, что определенные ограничения (двери, стены, потолки, полы, замки сами по себе и ключи к ним) были удобной метапрограммой, разделяющей знание и управляющие механизмы на части неким «искусственным и субъективным» образом.
Он исследовал многие пространства с различными видами знания, заключенными в комнатах. В результате аналитической работы некоторые стены начали медленно растворяться, таять и растекаться. Однако все еще оставались комнаты с прочными дверьми, закрытыми довольно многочисленными потайными замками, некоторые ключи к которым были потеряны.
Большинство из гипотетических построений внутри его ума теперь, однако, превратились в пространства со свободным доступом к информации, лишенные прежних стен между произвольными «пространствами категорий». Оставшиеся недоступными комнаты, замки и ключи стали основанием для разработки рассматриваемой индивидуальной самометапрограммы.
Некоторые из упомянутых комнат, как оказалось, были созданы в детстве в ответ на ситуации, над которыми самометапрограммист не имел контроля. Эти помещения содержали идеи и системы мышления, которые вызывали у экспериментатора интенсивный страх или гнев, как только он приближался туда с намерением открыть двери. Замки на этих дверях не поддавались лобовому штурму, и оказалось весьма трудным установить содержание этих комнат с тем, чтобы привести его во взаимодействие с остальным содержанием метапрограммного уровня.
Экспериментатор предпринял неистовый и ошеломляющий поиск ключей к замкам от этих твердостенных комнат. Он попеременно становился то злым, то испуганным. Он предпринял несколько нападений на стены, двери, потолки и полы этих закрытых комнат, но без особого успеха.
