Эмигрант - Шиму Киа

Насилие… Вырвалось вместе с легким выдохом это страшное слово из уст Вильгельма. Мне нравится избивать, думал он, нравится калечить, мучать, убивать. Мне приятно видеть страдания пьяниц, наркоманов, алкоголиков, людей. Я не смогу тронуть женщину, но мужчину всегда готов избить до полусмерти. И чем я отличаюсь от убийцы? Может, на самом деле я ищу себя? Может, тот заказчик знает, кто я такой. Я случайно убил его друга, и он решил заказать меня мне же. Моей целью являюсь я сам. Мне стоит убить себя?

Тогда кто такой мистер Уан? Почему заказчик использовал это имя? Вряд ли это пустое прозвище из головы… Его коллеги говорили о нем, значит, он существует. Это не я цель, но я- убийца. Я не охочусь сам на себя, но я ищу не только мистера Уана. Этот старик точно что-то знает… Знает больше, чем я.

По дорожке, плохо освещенной старыми фонарями, некоторые лампочки которых уже давно перегорели, шел незнакомый мужчина в сером пальто, он уставился в пол и не замечал окружающего мира. А позади него шли мужчина в светлом пальто и женщина в темно-зеленых брюках и бордовой кофточке. Они мило о чем-то болтали, и оба выглядели заинтересованными в друг друге. Для них все сомкнулось в них самих. Они не замечали впереди идущего человека, не замечали и окружавшую их мглу. На них могли бы смотреть тысячи глаз из балконов корпуса, а эта парочка все равно бы ничего не замечала. Видно сразу, что нашли они друг друга совсем недавно и так поражены самими собой, что не могут прекратить общение, изучение всех своих сходств и различий. И глядя сначала на парочку, а потом на мужчину, который уже исчез за углом, Вильгельм тяжело вздохнул, присел на холодный бетон и надрывающимся голосом прошептал:

— Это называется одиночеством?…

Вспомнилось, как герой точно так же сидел в темном переулке, и внутри царило непреодолимое желание исчезнуть. Отчего-то одиноким людям хочется исчезнуть больше всего, ведь их пропажа- единственное надежда на то, что на них обратят внимание, что пропащего человека заметят, ведь осталась пустая квартира, за которую никто не платит, остались документы на личность, которую никто не видел, остался даже заранее оплаченный обед, который никто не ест. И эти мелочи жизни, оказывается, напоминают остальным, что был такой одинокий человек, который тихо про себя хотел исчезнуть, но заметили его в самый поздний момент. Поначалу всем будет стыдно, но пропажа быстро забудется. Если у квартиры нет хозяина, его место займет новый одиночка, способный выплачивать деньги. Если владельца документов нет, то эти бумажки сожгут или переработают, поставят новый штамп, подписи, цифры. Если обед никто не ест, то его обязательно отдадут ненасытному.

В коридоре громким эхом прозвучал щелчок дверного замка. Кто-то вернулся обратно к себе в скудный номер. Вильгельм встал с холодного бетона и снова обернулся. Вид точно такой же. Те же ежи, та же дымка. Но улочка пустая. Отсутствие прохожих неожиданно затянуло героя. Он вдруг мысленно сам оказался под тусклым светом фонаря. Маленький остров желтых лепестков, вокруг- океан космоса без звезд. Выглядело все таким поэтичным, красивым, загадочным, а Вильгельму казалось, что его посадили в клетку. Здесь отчетливее чувствовалось одиночество. Здесь мир сужался до маленькой душонки. Она стоит под зонтом искусственного солнца и не понимает, что с ней происходит. Внутри что-то бурлит мечется, и все внешнее внимание сосредоточено к этому бурлению, словно вот-вот должен взорваться вулкан. При этом кожа, совершенно беззащитная и бледная, полностью голая, любой порыв неаккуратного ветра- и беглые мурашки по коже встревожат все тело. Но ничего не происходит. Ни ветра, ни взрыва. К острову начали подплывать акулы, произносящие тухлым голосом: «Что за встреча! Как вы? Что вы? С вами все в порядке?». Искусственное солнце зашаталось. Оно неуверенно качнулось и упало. Мир потух. Душа исчезла.

— С вами все в порядке? — голос сбоку разбудил Вильгельма.

На соседнем балконе стоял Питер, обеспокоенно глядя на героя. Душа бандита вдруг размякла. Ночное напряжение, живые тени и акулы совсем выбили героя из колеи, поэтому он проникся благодарностью к серой личности. В его тревожных глазах Вильгельм нашел странную поддержку.

— Вы, случаем, не имеете в своем шкафу серое пальто? — спросил герой, отвернувшись к звездам.

— Пальто?.. Вы… про мое? — Питер недоуменно пытался понять, куда уставился герой. Ласковый тон бандита его немного обескуражил.

— Да, про ваше.

— Ах, да! В шкафу! Вам показать?

— Не стоит. — Вильгельм молча наслаждался мерцанием звезд. Вдруг тишина наполнилась тихим шумом прибоя. Герой посмотрел на Питера, который положил руку на руку на широкое ограждение балкона, его рот чуть открыт, в шептании волн утопает тяжелое дыхание серой личности. — Вы сейчас похожи на собаку.

— Я и есть собака! — неестественно громко выкрикнул Питер и высунул язык, пародируя верное животное. При тусклом свете Луны тревожные глаза его и смешная поза выглядели жутко.

— Вам нравится быть жалким?

— Очень! Я хочу быть рабом!

— Станьте рабом Божьим, — Вильгельм серьезно посмотрел на собеседника, но тот не видел глаз героя, укрытых темной тенью.

— Он не примет меня.

— Тогда станьте рабом человечества.

— Они не видят меня.

— Станьте рабом собственной души.

— Я не хочу быть его рабом. Мне с ним скучно.

— С самим собой?

— Да. Я не могу собой совладать. Иначе бы не отдавал себя в рабство.

Вильгельм отвернулся всем телом от пейзажа за окном.

— Вы смешной.

— Я жалкий!

— Обыкновенно жалкие люди становятся смешными. Над ними все шутят.

— Тогда посмейтесь больше!

Герой снова взглянул на Питера, который всем телом поддался к Вильгельму.

— Что тебе от меня нужно?

— Ваше внимание.

— Зачем тебе оно? Что ты обо мне знаешь?

— Ровным счетом ничего! Я вас впервые встретил в вагоне-ресторане и ничего не знал про вас. Я сейчас стою перед вами и снова ничего не знаю про вас. Поэтому возьмите меня в рабство!

— Ты сумасшедший. Тебе вызвать скорую?

Питер, понимая, что его игра ничем плодотворным не кончится, резко изменился в поведении: опустил руки, расслабил лицо, устало отвернулся к пейзажу и замер.

— Уж лучше оперативную службу. У меня утечка жизни.

— Так вы еще и умник…, — усмехнулся Вильгельм.

Питер неожиданно резко повернул голову и уставился на героя. Его глаза страшно вылупились, губы дрожали, пальцы крепко сжимали бетонное ограждение.

— Я смешон…, — выдохнул он и больше ничего не сказал.

— Хорошо…, — испугавшись ненормального соседа, Вильгельм стал рассматривать пустой номер. — Вы смешон…

Шум прибоя стих. Наступила невероятно тяжелая тишина. Кто-то на нижних этажах громко чихнул.

— Вы ведь