Управляющая разумом (ЛП) - Анна Хэкетт

— Но мои ошибки никогда не исчезнут, — тяжело вздохнув, Кэл раскрыл последний уголок своей темной души. — Я убил двух мальчиков.

Теплое ощущение в животе Мары исчезло. Она взглянула Кэлу в лицо, представлявшее собой каменную маску. Он был невероятно хорош в сокрытии своей истории, но теперь Мара знала, как много кипит в нем боли и вины.

— Расскажи мне.

— Они были подростками, сыновьями террориста, и мне поручили допросить его, а потом убить. Они стояли на пути.

Этот мужчина возвел в ранг искусства бросаться фактами, выставлявшими его в дурном свете.

— Но это не всё. Ты пропускаешь куски истории и не говоришь всю правду. Я знаю тебя, Кэл.

Он выдохнул.

— Парни с огромным удовольствием шли по стопам отца. Они заложили бомбу на переполненном рынке Ирака и убили пятнадцать женщин вместе с детьми. Но это не меняет того факта, что они были совсем молодыми. У них оставалось время осознать свои ошибки, измениться…

— Мы оба знаем, что шансы измениться ничтожно низкие. Ты спас многие жизни.

— Возможно. Но их смерти до сих пор меня преследуют.

Конечно же, преследуют. Наряду с остальными призраками, которых Кэл не желал отпускать.

— Приют — твое искупление.

— Вряд ли. Сначала я создал его для себя. Мне хотелось обрести мир, и это стало моей целью. Когда ты занят, легче скрываться от своего прошлого.

Мара не верила, что он создал Приют исключительно для себя. Кэл помог десяткам аномалий и поможет сотням. Она тоже хотела в этом участвовать.

— После того, как мне пришлось убить тех мальчиков, я решил уйти, — Кэл провел рукой по волосам.

— И тебя просто взяли и отпустили?

— Нет. Я был слишком ценен. Блестящий прорыв в программе аномалий, — Кэл перевел мрачный взгляд на линию горизонта. — К счастью, один из ученых проекта тоже не мог смириться с происходящим. Он помог мне сбежать.

Руки Мары напряглись на его руках.

— Гейдж.

— Да. Объединив силы, мы собрали несколько маленьких грязных секретов Лэнгли и купили себе свободу.

— Я рада, что ты сбежал.

— Но это не меняет того факта, что я — бомба замедленного действия. Мой дар опасен, и на контроль над ним уходит слишком много сил. Я борюсь с соблазном его использовать, — Кэл въелся в нее взглядом полуночных глаз. — Я не хочу, чтобы ты была рядом.

Мара запрокинула голову. Как независимую женщину, ее возмутили его слова, но женственная сторона натуры оценила заботу.

— Я очень давно сама о себе забочусь. И сама принимаю решения.

— Упрямая женщина, — поцеловав Мару в нос, Кэл обвил ее руками и притянул к своей груди. — Я не переживу, если сделаю тебе больно.

Она принялась поглаживать его спину, касаясь обтянутых гладкой кожей твердых мышц.

— Я тоже очень не хочу видеть твои мучения. Но сделала тебе больно. В деревне.

— Я ожидал, что ты оттолкнешь меня, если узнаешь правду.

Взглянув на Кэла, Мара поняла, как глубоко его ранила, и это разбило ей сердце.

— Прости меня. Мужчина всегда должен доверять женщине, которая его любит. И ожидать, что она будет рядом, несмотря ни на что.

Он вскинул голову. Впервые с тех пор, как они встретились, Мара увидела на его лице шок.

— Что ты сказала? — медленно спросил Кэл. Несчастная потерянная душа.

— Я люблю тебя, Кэл. Всего тебя. Твою непоколебимую преданность этому месту, твою силу, твои умения. Ты уже искупил свою вину. Пора перестать заниматься самобичеванием и подпустить к себе людей.

— Мара, — его голос был сдавленным, а пальцы впились в ее кожу.

— Ты никогда не сделаешь мне больно. А твое сражение за контроль над даром…почему бы тебе не принять мою помощь? Когда тебе понадобится поддержка, обопрись на меня. Если ты еще не заметил, мы с тобой — отличная команда.

— Я должен тебя оттолкнуть…но не могу, — Кэл запрокинул ей голову. — Я так ужасно тебя хочу. И хотел с того самого момента, как ты осветила мою жизнь. Я хочу тебя. Каждый час каждого дня.

Он не будет легким партнером. Кэл потребует от своей женщины всего и сразу. Мара улыбнулась. Все это было неважно. Не существовало другой женщины, которая сумела бы с ним справиться.

— Я никуда не уйду. Никто не сможет прогнать меня, даже большой страшный налетчик на разум с убийственной силой. Я упрямая, помнишь?

— Я тебя не заслуживаю.

— Ты заслуживаешь большего, чем думаешь сам, — она отодвинула волосы со своего лица.

— Я хочу заняться с тобой любовью, — Кэл уложил ее на песок. — Прямо сейчас.

— Нет, — Мара перевернулась и оседлала его бедра. — Это я займусь с тобой любовью.

Он позволил ей завести ему руки за голову.

— Я весь твой.

О да, Каллахан полностью принадлежал ей. При виде лежащего под ней сильного мужчины у нее по венам понесся огонь. Стоило Маре подумать обо всех развратных вещах, которые она хотела сделать с ним… сделать ему, как ей стало труднее дышать.

Она скользнула руками по груди Кэла. Он был поджарым, одной сплошной мышцей. Склонившись, Мара провела ногтями от его челюсти вниз к шее. У него в груди прогрохотал стон.

Качнув бедрами, она потерлась о твердую эрекцию. Шум волн, аромат соли в воздухе — все это сливалось с нарастающей первобытной нуждой. Мара хотела отметить Кэла, сделать его своим.

Проведя ладонями по ее ногам, он скользнул под легкое платье, а затем вверх, вплоть до развилки бедер. И обнаружил, что Мара не надела нижнее белье.

— Ты, как всегда, полна сюрпризов, — сдавленно простонал Кэл. — Я могу с тобой не выжить.

Она прикусила его грудь и омыла языком твердый сосок.

— Я заставлю твое сердце биться, — здесь и сейчас оно бешено колотилось под ее ладонью.

В глазах Кэла полыхало желание. Ей нравилось иметь столь сильное влияние на этого большого сурового мужчину. Немного сдвинувшись, Мара расстегнула ширинку его шорт. Гибким движением Кэл помог их скинуть.

Обхватив ладонями твердую плоть, Мара принялась поглаживать, после чего приподнялась и одним движением бедер приняла Кэла глубоко в себя.

Когда она насладилась приятным ощущением растяжения мышц, он схватил ее обеими руками и толкнулся вверх. Электризуя. Опаляя. Идеально.

Кэл не пытался управлять движениями Мары и просто замер, позволяя ей скакать на нем. Она быстро нашла ритм, от которого оба начали задыхаться и напряглись друг напротив друга.

Мара чувствовала, как внизу живота назревает шторм. Слишком рано. Она замедлилась до неторопливых покачиваний, сводивших обоих с ума. Запустив пальцы ей в волосы, Кэл заставил ее посмотреть на него.

Боже, напряженность в его взгляде убивала. Вспышки голода в темных глазах взывали к ее собственной сильнейшей потребности. Мара спрашивала себя, всегда ли так будет.

— Мара, — Кэл подался бедрами вверх, заполняя каждый ее дюйм. — Я люблю тебя, — торжественно произнес он, поражая своим признанием и переполняя ее сердце.

— Я тоже тебя люблю.

Здесь и сейчас Мара была с мужчиной, который никогда ее не бросит. Никогда не станет отрицать, кем она является.

Нет, Кэл будет упиваться ею, иногда сводя с ума попытками защитить и командовать, но он никогда, никогда ее не разлюбит.

Теперь они двигались вместе, оба в поисках разрядки. Кэл опустил руку вниз, чтобы потереть клитор, и прежде чем Мара успела вдохнуть, на нее обрушился ураган. Захлестываемая кульминацией, она выгнула спину.

Мара слышала и чувствовала, как Кэл достиг освобождения, а затем они сплелись на песке, словно двое выживших после кораблекрушения. Прижавшись к Кэлу, она пыталась отдышаться. Его объятия были крепкими, ведь он никогда ее не отпустит.

Мара позволила себе окунуться в успокаивающий шорох волн, наслаждаясь дуновениями прохладного ветра и нежными поглаживаниями Кэла.

— Я понимаю, почему ты выбрал это место. Здесь так спокойно.

— Это точно, — рассмеялся Кэл и сжал объятия. — Но везде, где бы мы ни оказались, с тобой в моих руках у меня всегда будет свой собственный приют.

Примечания

1

Зи́гмунд Ра́шер (нем. Sigmund Rascher; 12 февраля 1909 — 26 апреля 1945) — немецкий медик, сотрудник Аненербе, врач в концентрационном лагере Дахау, гауптштурмфюрер СС. Рашер получил известность в послевоенное время, особенно в средствах массовой информации США как прототип врача-преступника нацистской медицины. Планировал и организовал в концентрационном лагере Дахау ряд медицинских экспериментов над людьми, которые на Нюрнбергском процессе над нацистскими врачами были признаны бесчеловечными и преступными.