Где ж это видано?! - Серж Жонкур

В наши дни во многих семьях только матери бывают по-настоящему деятельными и энергичными, и подобная перемена ролей не только выбивает почву из-под ног у нового поколения, но и до предела изматывает самих женщин.

Жизнь, полная самоотвержения, постоянное стремление все делать как можно лучше и смиренное, почти священническое служение в невыносимой атмосфере всеобщей распущенности. К тому же для нашей мамы домашний распорядок являлся чем-то вроде катехизиса, и ее пропахшая нашатырем святость граничила с апостольским служением, словно бы сам Порядок вещей постоянно являлся ей и возлагал на нее множество мелких обязанностей, которые кроме нее выполнять было некому, и только благодаря ей наш дом выглядел вполне пристойно и постели всегда были убраны. Мама ни минуты не сидела без дела, она совмещала обязанности невестки, супруги и матери, отдавая себя всем трем амплуа без остатка, но приз в номинации «За лучшую женскую роль» никогда ей не доставался. Увы, все, чего мы могли пожелать нашей бедной матушке, все, на что мы только могли надеяться, — так это на то, что когда-то и она была молода, беспечна, наивна и совершенно свободна от всяких обязанностей.

Мы с братишками видели, как мать выкладывается, и старались хоть немного ей помогать, чего не скажешь об отце и бабуле. Эти двое, наоборот, давным-давно и спасибо-то ей уже не говорили, они давно считали нормальным то, что мама все время работает, не помышляя об отдыхе, ведь что ни говори, а когда люди живут вместе нужно, чтобы в доме был порядок, особенно когда вшестером ютишься в крохотных комнатушках. Из-за этого бедная наша мама иногда выглядела довольно измученной и готовой сдаться, капитулировать перед анархией, постоянную угрозу которой таит в себе любой, даже самый маленький коллектив. Временами она становилась такой угрюмой, такой отчужденной, что все мы чувствовали себя слегка виноватыми. И тогда мы задумывались, что же сделали не так, какую совершили ошибку, что упустили, не забыли ли, к примеру, поздравить маму с днем рождения или с Днем матери или еще что похуже.

Мама была нашим единственным заслоном от бардака, такова была ее миссия, тут она работала на полную ставку, и за неимением лучшего Болван стал следить за ней, рассчитывая подловить ее на какой-нибудь промашке. С терпением рыбака, засевшего над прудом, он подстерегал мамину депрессию. У бедной нашей матушки и правда время от времени случались срывы. Бывало, из-за какого-нибудь пустяка у нее опускались руки, она ни о чем больше не заботилась и пускала нашу жизнь на самотек, превращая ее в сплошной воскресный вечер. Достаточно было сердитого окрика бабки или грубого слова отца, как мама мгновенно обижалась и вместо того, чтобы проявить характер и продолжить уборку, вместо того, чтобы не опускаться до их уровня и наплевать она начинала реветь.

За отсутствием ярких массовых сцен Болван, вероятно, рассчитывал на личную инициативу мамы, на какой-нибудь отчаянный ее поступок. Но он плохо ее знал, потому что, даже когда она угрожала всех нас убить, а потом покончить с собой, даже когда городила совсем уже невесть что, мы прекрасно знали, что на самом деле ничего подобного она делать не собиралась и все это просто блеф. И до сих пор все ее самоубийства и убийства оставались не более чем пустыми обещаниями.

И все же, когда мы предложили Болвану поехать с нами в Пониленд — зоопарк, где держали в основном пони да некоторых более-менее экзотических животных, раньше выступавших в цирке, — великий репортер сослался на усталость, чтобы остаться дома с матерью и старухой, которые вечно что-то делили — две несчастные души, попавшие в ловушку абсолютной неразрешимости своих извечных споров. Болван не сомневался, что их дуэт вскорости должен перейти в дуэль.

Стоит ли говорить, что, едва мы вышли за порог, как он уже кусал себе локти, ибо мама тут же воспряла духом. Больше всего репортера огорчило то, что он пропустил совершенно сумасшедший вечер, ведь поездка в Пониленд в тот раз прошла особенно живо. Теперь-то уж мы с уверенностью можем заявить, что никакими транквилизаторами животных в зоопарках не пичкают.

Конечно, потом мы увидели несколько репортажей, снятых постфактум на скорую руку местными телекомпаниями, но ни один из них не передавал той особой атмосферы, которая царит в зоопарке, в котором открыты все клетки. Весь Пониленд стоял вверх дном, напоминая, скорее, саванну, и все из-за нелепой истории со сладкой ватой, которую отец отказался купить малышу Тому. Устроив скандал, малыш Том схлопотал на виду у всех увесистую оплеуху, был, так сказать, прилюдно опозорен и в качестве мести не придумал ничего лучше, как потихоньку поднять крышки в виварии и отпереть клетки. Невинная шалость.

Эта картина останется навсегда — но вот беда, только в нашей памяти. Раздраженные львы, устроившие по случаю пикник из посетителей, недоверчивые тигры, которые были очень удивлены, что можно хватать кого попало, и глупые обезьяны, для которых все только повод для игр, — одним словом, то еще зрелище. Однако все эти сцены увидели лишь непосредственные их участники, так как несмотря на то, что видеокамера или фотоаппарат сейчас есть почти у каждого, в таких экстремальных ситуациях снимать обычно никому и в голову не приходит.

От всего этого действа остались лишь запоздалые репортажи, показывающие распахнутые настежь клетки и опустошенные аллеи — эдакую облегченную версию катастрофы, снятую уже даже не прыгающей камерой.

Конечно, папа дал интервью — в новостях всегда требуются подробности, но проблема была в том, что рассказывал он плохо. О таком потрясающем событии, как бойня в Пониленде, он говорил без всякого энтузиазма, чуть ли не посмеиваясь, и при этом все время тянул одеяло на себя. На самом-то деле, вспомнить всю эту разношерстную свору хищников, один голоднее другого — а некоторые из них даже пожирали друг друга, сводя какие-то старые счеты, — тут было о чем рассказать… Но нет ведь, поскольку у отца довольно скудный словарный запас, он рассказывал скучно и вяло, как об обычной потасовке, и из всего случившегося сделал единственный вывод: во всем виноват малец.

Наверно, сами мы смогли чудесно спастись только благодаря нашему нахальству и полнейшей беспечности. Наша врожденная безалаберность сразу вознесла нас над схваткой, оказавшись нашим главным козырем.

— И куда, далеко от дома?

Если ты действительно этого хочешь, сынок, мы с тобой поедем. Чего мы только не сделаем, чтобы тебя порадовать. Ты пойми, мы никогда никуда не ездим, варимся тут в собственном соку — не потому, что не любим путешествовать, и не потому, что нас пугают расстояния, а просто-напросто билеты нам не по карману. До сих пор мы путешествовали только по картинкам, и хотя телевизор позволяет переместиться куда угодно, хотя благодаря ему мы имеем ясное представление о любом уголке земли, до сих пор нам трепали волосы только здешние ветры. Мы ничего не смыслим в дальних странствиях, а смена обстановки сводится для нас исключительно к фокусам погоды.

Болван считал, что наше геройство сможет проявиться, если мы выберемся из дома и отправимся куда глаза глядят. И поскольку судьба проявляет тем большую изобретательность, чем разнообразнее ситуации, в которые мы попадаем, и раз навлечь на себя беду гораздо легче, если находишься в движении, значит, мы должны сыграть на опережение и немного побродить по свету. «Легко!» — ответили мы.

— А ваши животные? Куры, кошки, кролики, кто о них позаботится?

— Это тебя не касается.

Следующим поводом для разногласий стала бабушка. Болван не считал необходимым брать ее с собой, ссылаясь на то, что хочет сделать репортаж в молодежном духе, а для такого рода съемок бабуля была слегка старовата.

— Плевать нам на твои съемки… Старуха поедет с нами. Тем более что это пойдет ей на пользу, пусть сменит обстановку — все лучше, чем целыми днями смотреть сериалы. А если вдруг мы поднимемся на борт, то наконец сможем показать ей море, потому что она до сих пор не верит, что оно существует. Ведь у нас в округе из морских просторов только минеральные воды озерца Серпьер да заросший камышом пруд в Бертранже — просто лужи с точки зрения бесконечности. А вот горы мы как раз знаем хорошо, ведь у нас Пиренеи по ту сторону долины и фотография Монблана над холодильником.

С помощью энциклопедического словаря мы составили список достопримечательностей, которые хотели бы осмотреть, ну если не осмотреть, то хотя бы привезти оттуда сувенирчик.

— Посмотрим, — ответил Болван, — посмотрим. — Журналист строил из себя командира, этакого большого начальника.

Вытаскивая нас из нашей дыры, этот придурок, похоже, вообразил, что теперь он сможет нами командовать, и это доказывало, что несмотря на всю свою образованность, в психологии он не смыслил ровным счетом ничего.