Перейти грань - Роберт Стоун

Через неделю после их свадьбы Энн шутки ради привезла его сюда.

— Вот, что достанется мне в наследство, — объявила она. — Это наше семейное богатство.

— Что ж, — подхватил он. — Это следует запечатлеть.

Они сфотографировали тогда ее брата Айдана в его гоночной лодке среди корпусов брошенных кораблей. Браун удивлялся тому, как прочно засел тот день в его памяти. Смешно, что он вновь оказался здесь. Кассета с Коламбо закончилась. На топкую заводь стали накатывать мазутные волны прилива.

В памяти возникали обрывки истории, связанной с этим местом. Тысячи иммигрантов нашли свою смерть здесь, в лачугах, зимой, вдали от родных мест. Здесь царили одиночество, насилие и тяжкий труд. Брауну показалось, что в очертаниях кораблей проглядывало что-то знакомое. Но что? Он не мог осознать. Сторожевой пес на берегу все лаял, и казалось, что этот лай он будет слышать всегда.

9

Когда и через несколько недель от Хайлана не поступило никаких известий, Стрикланд задумался. Других заказов у него не было, и он коротал время за монтажем своей центральноамериканской хроники.

Однажды они с Херси двенадцать часов подряд соединяли фрагменты с волонтерами-интернационалистами, отправившимся на юг помогать революционерам. Из всех интернационалистов Стрикланду особенно полюбились двое.

Один — выходец из Оклахомы — высоченного роста кладбищенский священник методистской церкви, с гнусавым голосом и прыгающим кадыком. В фаворитках у него была Шарлотта — веснушчатая, с выступающими вперед зубами. Та самая, подружка Бьяджио, когда-то служившая домработницей в Сэддл-Ривер. Рот Шарлотты был постоянно растянут в широкой улыбке, а голова качалась из стороны в сторону, когда она говорила перед камерой. Чтобы различать фрагменты, они с Херси некоторым интернационалистам присвоили клички. Этого оклахомца прозвали «Гомером», а Шарлотта у них проходила как «Дочь полка», сокращенно «ДП». Она была настолько активной и глупой, что Стрикланд едва сдерживался, чтобы не перемежать ее оживленную болтовню видами трупов, раненых и покалеченных попугаев. Херси передразнивал ее на ломаном немецком:

— На взводе! Я есть на взводе! Она есть на взводе! Мы есть на взводе!

— Насчет Сэддл-Ривер все правильно, — подтвердил Стрикланд. — Эта мелкая потаскушка пропустила через себя всю сандинистскую армию. Она свихнулась на футболках. У нее их не меньше пятисот. И на каждой свой лозунг. И каждая выдана за отдельный акт ее ударного труда.

— Вы есть на взводе! — выкрикнул Херси. Он скалил зубы в безумной усмешке, таращил глаза и мотал головой из стороны в сторону. В конце концов Стрикланду пришлось отправить его домой.

Позднее он позвонил Памеле, и она вскоре заявилась с пакетом салата из корейского ресторана на углу. Они принялись обсуждать проект Хайлана.

— Могу поклясться, — Стрикланд говорил вполне серьезно, — что все это сплошная фальшивка, инсценировка специально для Хайлана.

Памела ела капусту руками и смеялась.

— Ты противный, Стрикланд. Как ты можешь так думать. Я хочу сказать, что эти люди такие чистые!

— Да-а?

— Да, мне приходилось плавать, и я знаю все о яхтсменах.

На следующий день Стрикланда пригласила к себе Фрея Блюм — его компаньонка и менеджер. Ее офис располагался на четвертом этаже здания «Брилл», в пяти минутах ходьбы от его студии.

Когда он появился в кабинете, Фрея, высокая симпатичная женщина на несколько лет старше него, вышла из-за стола и поцеловала его. Ее пепельные волосы были коротко подстрижены и уложены в модную прическу. Он глядел на нее с одобрением.

— Ты, как всегда, прекрасна.

Фрея приложила руку к сердцу.

— Неужели? Ты мне льстишь. Как это мило с твоей стороны. — Она явно кокетничала.

Много лет назад они были любовниками. Практически все привлекательные женщины, которых знал Стрикланд, побывали в его постели.

— Все подписано, — сообщила Фрея. — Хайлан, очевидно, со своей лодкой где-то в Финляндии. Ты можешь отправиться туда?

— О Господи, — вздохнул Стрикланд. — Так неожиданно. Я уж думал, что они забыли об этом.

Фрея пожала плечами.

— Так вот, они не забыли. Бывал в Финляндии?

— Никогда.

— Прелестная страна. Леса и небо, озера и море.

— Я еще должен взглянуть на этого парня, Фрея. Он не хочет уделить мне ни секунды своего времени.

Она положила перед ним контракт.

— Ты получил больше. Ты получил его подпись.

Стрикланд взглянул на последнюю страницу. Там, под именем Мэтью Хайлана, было действительно что-то нацарапано.

— Я еще даже не закончил монтировать свою никарагуанскую вещь.

— Ты лентяй, — заявила Фрея.

— Думаешь?

— Да. Очень талантливый, но и очень ленивый. — Она окинула его нежным взглядом.

— У меня два вопроса, — начал сдаваться Стрикланд. — Первый: как насчет денег? И второй: будут ли они принимать окончательный вариант?

— Мы должны представить смету. Тут не возникнет никаких проблем, мне удалось разведать, что до миллиона они возражать не будут.

— А если им не понравится то, что они увидят?

— Они не платят тебе гонорар. Поэтому не вправе давить.

— Это оговорено в контракте?

— Нет, но он составлен именно в таком духе.

— О… о… очень великодушно. — Стрикланд вдруг начал заикаться. — Очень беспечно. Но если они все-таки не будут удовлетворены?

— Ты хочешь сказать, если Хайлан и его компания окажутся ослами? — Фрея засмеялась.

— Да. Что-то в этом роде.

— Но Хайлану ты нравишься. Ему понравилась «Изнанка жизни», а от «LZ[4] Браво» он просто в восторге.

Фильм «LZ Браво» Стрикланд снимал во Вьетнаме. Во время съемок у него были неприятности, и, несмотря на то, что именно в этой работе было несколько его лучших находок, он не любил вспоминать о фильме. Он подошел к окну и стал наблюдать за утренним движением на Бродвее. Там внизу тот тип, которому он отдал все свои латиноамериканские монеты, пытался выпросить милостыню у грека, продававшего хот-доги. Торговец оскалился. Мимо них прошли две сестры милосердия в вязаных свитерах и сари.

— Убедиться в этом я смогу, только когда встречусь с этим парнем. — Он обернулся к Фрее. — Съемку на море будет делать сам Хайлан. И тут уж никуда не денешься. Придется полностью положиться на него.

— С этим будет полный порядок, — заверила Фрея.

— Да, — согласился Стрикланд. — Если он тот, за кого я его принимаю, то все должно быть в порядке.

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.

— Думаю, что ты можешь рассчитывать на него. Я встречалась с ним. Он молодой и шустрый.

— Слышал, — отозвался Стрикланд. — Тщеславный и много о себе мнящий. Мне нравятся такие.

Фрея осуждающе покачала головой, но взгляд ее был полон нежности.

— Для меня важны и те, кто сидит на берегу, — добавил он. — Пресмыкающиеся из штаб-квартиры.

— Он не стесняется, этот парень. — Фрея имела в виду Стрикланда. — Ты не делаешь секретов из своих планов.

— Какие там еще секреты! — махнул рукой Стрикланд.

Вечером он достал свой «олимпус» и отправился с Памелой в город. Они начали с выпивки в «Львиной голове», а затем продолжили у «Франса». Лучшие дни этого клуба близ Хьюстон-стрит в нижнем Ист-Сайде миновали, теперь за вход в него брали всего семь долларов, но Памела потянула Стрикланда именно сюда, потому что здесь можно было купить кокаин по оптовой цене. Он согласился, поскольку вход вместе с кокаином обходился здесь дешевле, чем просто обед в одном из фешенебельных французских ресторанов, которые обожала Памела.

Они спустились в подвал, где рядом с танцевальной площадкой был небольшой бар.

Памела отоварилась у лохматого бармена, выходца с Мартиники, и ее потянуло танцевать.

— Иди и танцуй. — Стрикланд подтолкнул ее к площадке. — Там ты обойдешься без меня.

Этим вечером выступала довольно приличная группа из Лос-Анджелеса «Малонаселенный Вавилон», которая вернула сюда часть бывших завсегдатаев «Франс» Памела исполняла свой сольный танец, и Стрикланд достал камеру. Он для того и пришел сюда, чтобы посмотреть на танцующую Памелу. После нескольких мелодий она ретировалась в туалет, чтобы вскоре появиться оттуда заново родившейся на свет. Теперь у нее появился партнер — корреспондент мелкого французского журнала с плешью на макушке, но с волосами до плеч. Впрочем, она почти не обращала на него внимания.

Стрикланд не мог отвести глаз от Памелы, когда она вновь оказалась на площадке. Танцевала она великолепно, с грациозностью дикого животного и в слегка эксцентричной манере. Партнеру-французу было далеко до нее. Танец превращал падшую и униженную в процветающую звезду из мира куртизанок. Все беды и обиды остались позади, хотя было видно, что силы уже начинали покидать ее.