В поисках апполона. - Юрий Аракчеев

Труба тянулась от того самого предприятия, которое, очевидно, и построило Дом культуры, где я только что выступал… Я и мысли не могу допустить, чтобы такое безобразие было законным и чем-то оправданным. Наверняка это какое-то нарушение, и серьезное.

И вот о чем я подумал тогда. Ведь семьсот человек только что с таким вниманием, доброжелательностью, энтузиазмом слушали мое выступление, смотрели на своих «меньших братьев», любовались совершенством травинки, цветка, листа. «Путешествовать можно, даже не выходя из своего двора!» — убеждал я их, и они меня понимали. И от этого взаимопонимания я радовался тем более, что думал в наивности своей: их жизнь станет чуточку лучше. И вот эта речка… Строительство Дома культуры наверняка стоило немалых денег. А ведь было бы достаточно и небольшой суммы, чтобы привести речку в порядок, оживить ее. Чтобы не уныние и яд несла она людям, а радость и здоровье. Разве это не важно? Да, теперь оживить речку непросто… Но можно ведь и энтузиазм людей использовать! Только напомнить им — напомнить! — что речка ведь тоже… живая!

И вот тут, пожалуй, впервые по-настоящему задумался я над понятием, которое уже начало входить в наш быт, хотя и не совсем уверенно пока.

Микрозаповедник! Уголок неприкосновенной, оберегаемой, живой, дикой, первозданной природы. Не гигантский, на сотни и тысячи гектаров, требующий штата сотрудников, финансовой дотации государства, расположенный всегда где-то далеко от мест нашей постоянной жизни и какой-то недоступный… Нет, именно маленький, совсем рядом, поблизости от места жилья, работы, островок Жизни, ее оплот.

Разве не эта идея носилась в воздухе очень давно, и уж во всяком случае во времена Фабра! Ведь Гармас — заброшенный (но не захламленный, не превращенный в свалку, не заваленный смердящими отбросами, не залитый мазутом и кислотой!) пустырь… Разве это не пример, не модель?

Неизвестно, состоялся бы Ж.-А. Фабр как крупнейший ученый, как «отец энтомологии», если бы не было этого естественно образовавшегося микрозаповедника невдалеке от его дома!

А наш русский писатель С. Т. Аксаков разве подарил бы нам свой очерк «Собирание бабочек», если бы не было на окраине старой Казани оврагов, пустырей, заброшенного Болховского сада?

И конечно же тот самый ручей, «впадающий в Каршальтонский пруд», о котором с такой болью писал Дж. Рёскин сто лет назад, — ведь он тоже мог бы быть сохранен, если бы…

Да, именно! Микрозаповедник. Спасительная для природы (и для нас!) идея. И легко осуществимая, как казалось мне.

У каждого из нас разве нет на памяти именно таких «райских» местечек, где состоялись когда-то незабываемые встречи с волнующим, волшебным, первозданным? А многие ли в состоянии вновь посетить их теперь? И дело не только в недостатке времени, но и в том, что они, увы, уже не существуют. Там заветный овраг превращен в свалку; тут старый парк либо вырублен и застроен, либо приведен в такой «порядок», от которого утратил очарование таинственной первозданности; где-то сведен под корень ставший «ненужным» и помешавший кому-то плодовый сад; здесь распахан живописный кусочек девственного луга, дававший приют множеству таинственных и прекрасных созданий, будящих воображение, удовлетворяющих жажду прекрасного, способствующих проявлению любознательности у людей, только еще вступающих в жизнь, а теперь… А теперь с него собирают столько сельхозпродукции, сколько — а то и гораздо, гораздо больше! — теряется из-за бесхозяйственности, именно потому, что у тех, кто собирает, нет уважения к природе, к земле. Потому и нет, что не в количестве труда весь секрет, а в качестве его. Качество же не бывает без уважения…

Микрозаповедник! Спасительная для природы идея. Сохраняющая ее и воспитывающая нас с вами… Ведь многие, многие из прекрасных мест нашего детства могли бы быть сохранены! Так же как раньше нам с вами, они могли бы и сейчас давать радость тем, кто пришел в мир после нас — нашим младшим братьям и сестрам, детям, внукам… Рощица, овраг, поле, лесная поляна, пруд, родник, речка, ручей, болотце, небольшой пустырь — ведь это и есть потенциальные микрозаповедники! Мы строим парки в городах, мы устраиваем зоопарки, мы озеленяем дворы и балконы, мы и в комнату к себе порой переносим микроскопическую частицу живой природы — клетку с птицей, аквариум, горшок с растением… Ведь это же ностальгия по живой, красочной, яркой, одухотворенной чудом таинственной и прекрасной жизни природе Земли! Природе, частью и питомцами которой являемся мы…

Парки и зоопарки — в том виде, в каком они, как правило, существуют сейчас, — носят оттенок искусственности и дают весьма искаженное представление о нашей праматери, первозданной природной среде. У меня, например, большинство зоопарков вызывает лишь чувство горечи и печали. Комнатные растения, аквариум, птицы и другие мелкие животные, принесенные в дом, — это тоже лишь частица, оторванная от целого и неделимого. Так как же быть? Где встретиться нам с чудесным миром, породившим нас, первозданным и прекрасным?

В микрозаповеднике! Именно там. Где кусочек сохраненной, спасенной природы… Большие государственные заповедники необходимы. Крупные животные, большие сообщества растений не могут существовать на маленьких, ограниченных пространствах. Необходимы, насущно необходимы национальные парки, где животные и растения не только охраняются, как в заповедниках, но и доступны для тех, кто любит и уважает природу.

Но не менее, а может быть, даже более необходимы сейчас повсеместно микрозаповедники — малые, сопутствующие нам в повседневной жизни участки, кусочки, лоскутки охраняемой и хоть до какой-то степени нетронутой первозданной природы! Живой уголок не дома, внутри каменных стен, в неестественном климате человеческого жилья, а по соседству, рядом, поблизости, в полном соответствии не с нашими, а с его собственными законами, пусть ограниченный, стесненный нашим близким существованием, однако в максимально возможном приближении к изначальной природной гармонии…

Тут ведь есть и еще один аспект, очень важный.

Сколько мы знаем примеров, когда искусство — литература, живопись, музыка — вдохновляло людей на труд, на подвиги, на разумную, добрую жизнь! Но произведения природы, несущие в себе отзвук великой вселенской, не познанной до сих пор нами природной гармонии, — разве это не проявление высшего из искусств? Разве они не начало всего?

Разве самая удачная картина самого гениального из художников не есть лишь слепок, отзвук, отблеск, частичное отражение того, что видел, слышал, чувствовал ее творец, живой человек при соприкосновении все с тем же — с изначальной, извечной, неисчерпаемой и вездесущей природной гармонией, породившей и пронизывающей каждое живое и неживое материальное существо, каждый цвет и звук, каждое чувство? Рисунок на крыльях бабочки… Стоит только вглядеться в любой из них. Разве не гениально здесь сочетание красок, линий и пятен? Но что там рисунок! А само существование этого эфемерного, порхающего существа, сложность его превращений, запрограммированность и неоднозначность поведения, постоянное самовоспроизведение и так далее, и так далее — это ли не искусство? А лист растения? А цветок? А жизнь, например, ручья?