Запрещённая реальность. Книги 1-10 - Василий Головачёв
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Матвей сел в «Таврию», опробовал двигатель и выехал из гаража. В клинику «Скорой помощи» Склифосовского он прибыл через сорок минут, ухитрившись ни разу не «засветиться» перед ГАИ, хотя мчал под сто и больше.
Илью уже прооперировали, и он пришел в себя. Матвею удалось уговорить медперсонал дать ему халат и пропустить в палату к раненому.
Выглядел Муромец чуть бледнее обычного, под глазами залегли тени, однако во взгляде не было ни страха, ни злости, только сожаление и недоумение. Увидев Матвея, он так обрадовался, что едва не опрокинул капельницу:
– Ты?! Взял аппарат? Я там его немного усовершенствовал, и теперь он не хуже, чем у Джеймса Бонда, только что пушек в капоте не хватает.
– Лежи… знаю. – Матвей выгрузил из сумки пакет с яблоками и пять бутылок кефира. – Кто это был?
По лицу Ильи пробежала тень, сжались и разжались громадные кулаки.
– Да ты их видел, команда Белого. Я до них еще доберусь, не вмешивайся в мои дела.
– Ты его знаешь лично?
– Знаю, он то ли чеченец, то ли ингуш, в общем, оттуда. Но у него все схвачено, везде приятели, в том числе и в милиции. Вряд ли его станут ловить – выкрутится.
Матвей кивнул.
– Ладно, выздоравливай. Меня пустили на минуту, приеду завтра, привезу чего-нибудь вкусненького.
– Сигареты не забудь, а то мои отобрали.
– А можно?
Илья улыбнулся – через силу, глаза его помутнели, видимо, боль была нестерпима.
Появилась медсестра, глянула на посетителя.
– Уходите, ему плохо.
Еще некоторое время Матвей смотрел на беспомощное тело Ильи Муромца, потом вышел. Уже в машине он принял решение.
ПРАВОЗАЩИТА
Шел десятый час утра, когда Матвей начал свой поиск.
До этого он минут двадцать сидел на вкопанной шине на школьном стадионе и наблюдал за тщетными потугами пожилого учителя физкультуры втолковать детям азы спортивного многоборья. Школьников – третьего-четвертого класса, судя по их поведению, – было девятнадцать, семь ребят и двенадцать девочек, и всем им явно не хотелось куда-то бежать, прыгать, метать палки и вообще подчиняться достаточно равнодушным командам учителя. А тот явно не любил свою работу, погоду, детей и, наверное, людей вообще. Если бы он любил хотя бы работу, постарался бы заинтересовать ребят, превратить весь процесс в игру, увлечь ею школьников, но делать этого он не умел. Он кричал, грозил всевозможными карами, выгонял мальчишек, хватал их за руки и плечи, загонял в строй, ругался и проклинал всех и вся. И Матвей с грустью сделал вывод, что после этих занятий у мальчишек и девчонок сохранится стойкий иммунитет неприятия физкультуры как таковой вообще и спорта в частности.
Еще раньше, до появления на стадионе, Матвей изменил внешность: приклеил усы и дополнительные брови, а также родинку под носом, надел очки, с виду – выпуклые, от близорукости, с помощью лака изменил прическу. Оделся он тоже сообразно расчету в балахонообразную рубашку и брюки «с видом на Фудзи», то есть достаточно провинциального вида. Зато кроссовки у него были фирмы «Рибок», облегающие ногу, легкие и прочные.
Коммерческие киоски открывались в девять утра, и Матвей начал обход их на улице, где располагалась мастерская Ильи, с самого непрезентабельного, со стандартным «джентльменским» набором: водка, вино, пиво, сигареты, аудиокассеты. Рассчитаны такие киоски были, пожалуй, лишь на оголтелый консумеризм[14] «крутых» парней, не знающих, куда девать деньги, либо служили прикрытием для отмывания денег местной мафии.
Продавец – сонная и тощая девица в черных лосинах и майке – на вопрос, знает ли она Белого, лишь длинно глянула на Матвея, продолжая курить. Ее напарник, возившийся в углу, покосился на спрашивающего, но тоже промолчал, и Соболев поплелся дальше. Машину он оставил во дворе дома, располагавшегося неподалеку от ресторана «Маяк».
Второй киоск был сродни первому, и Матвею ответили, что ни Белого, ни Черного, ни Бежевого не знают. Зато третий – красивый павильон с витриной, заставленной бутылками престижных ликеров и вин, торговавший, кроме того, обувью, мехами и куртками, – оказался владением таинственного Белого.
Во-первых, Матвей обратил внимание на перстень в форме человеческого черепа на пальце одного из киоскеров – огромного небритого детины с бородой и усами запорожца. Точно такие перстни носили крепкие ребятки, приходившие к Илье разбираться во время визита к нему Соболева. Во-вторых, после вопроса Матвея ребята – их было трое – сразу насторожились, и атмосфера в павильоне буквально «зазвенела» – Матвей остро чувствовал любое изменение психологической обстановки.
– Вали отсюда, очкарик, – прохрипел рыжий молодец, вскрывая банку пива. – Не знаем мы никакого Белого.
– А чо грубишь? – укоризненно спросил Матвей тонким голосом. – Может, я хочу у него кое-что купить.
– Вали, вали, я сказал. Глухой, что ли? Или хромой на голову?
Матвей опечалился:
– Ну вот, опять убеждаюсь в том, что обезьяна произошла от одичавшего человека. Не от тебя ли?
– Ах ты козел! – Бородатый плеснул пивом в окно выдачи товара, но промахнулся. – Ник, выйди поговори с интеллигентом. – Из павильона вышел Ник – мосластый и губастый, в пластмассовой кепке и в черной майке и шортах. Ни сказать, ни сделать он ничего не успел: Матвей, владевший приемами варма-калаи[15] в совершенстве, точным щелчком поразил парня галькой в солнечное сплетение с расстояния в два метра и спокойно прошел мимо согнувшегося киоскера в раскрытую дверь павильона. Щелчком в лоб он отключил второго продавца и сказал вскочившему буйволовидному детине:
– Так ты скажешь, где контора Белого?
– Ах ты сука по… – Детина не закончил, так как ноги у него внезапно ослабли, подкосились и он вынужден был сесть на ящик из-под обуви.
– Не повезло тебе, – сочувственно сказал Матвей. – Если я равнодушен к дуракам, то очень не люблю хамов. Же не компран па?
– А? – раскрыл пасть бородатый, икнув. – Чо?
– Ничо, шутю