Сокрушители - Дональд Гамильтон

- Не мерзость ли? - прошептала Сандра, подымая страдальческие, сочившиеся болью глаза. Она лежала на койке Нью-Хейвенской лечебницы, где очутилась после двадцатимильной поездки в санитарной машине: сомнительное развлечение для раненого. Бледное лицо обрамляли коротенькие черные волосы. Доктор ввел девушке подобающую дозу морфия, и зрачки уже начинали блуждать. - Вырваться из одной паршивой больницы и почти немедля очутиться в другой!

- Так сентиментальным дурехам и надо, - безжалостно изрек я. - В следующий раз будешь опытнее и дашь ублюдку мирно и спокойно потонуть... Откуда, кстати, букетик?

Я мотнул головой в сторону вазы с цветами, стоявшей подле изголовья.

- Лестер прислал.

- Очкастый блондин?

- Да.

Я фыркнул.

- Сердишься? - тихо спросила Сандра.

- За что, собственно? Ведь не мне продырявили руку. А причиндалы уже перестали ныть; получается - смогу совершить увеселительную прогулку в Пуэрто-Рико, сопровождаемый прелестной дамой, у которой и волосы, и мозги на месте...

- Дай только выздороветь, - посулила Сандра: - и волосы выдеру, и мозги вышибу! Оставляешь боевого товарища на одре страданий, чтоб улизнуть с нахальной смазливой бабой? На произвол судьбы и террористов покидаешь?

- Тебя станут караулить день и ночь.

После недолгого безмолвия Сандра шепнула:

- Будь осторожен, Мэтт!

- Буду. И ты веди себя с умом, хорошо?..

- Мэтт!!!

Голос Даны Дельгадо звучал нетерпеливо. Задумавшись, я откликнулся только на третье, или даже четвертое обращение женщины.

- Да! Что такое?.. Лосось? Да, конечно, люблю... Из вин мы выбрали какой-то замысловатый сорт французского "Blanc de Blanc", обошедшегося в тридцать долларов бутылка и оказавшегося чересчур слабым для столь умопомрачительной цены. Впрочем, попадаются напитки и подороже. Предпочитаю мартини: дешево, крепко и вкусно.

Дана приподняла высокий стакан:

- Что, напыщенная?

- А?!

- Думаешь: вот напыщенная сучка, распираемая дешевым снобизмом, возомнившая себя настоящей светской дамой?

- Да. Хотя на светскую даму отдаленно смахиваешь. Но меня, прямого потомка шведских аристократов, по недомыслию числишь плебеем; кровожадной скотиной, которой только на псарне и питаться.

Дана рассмеялась:

- Не на псарне, дорогой, а в хлеву... Не беда, познакомимся поближе - и убедимся: оба гораздо лучше, нежели кажемся... Значит, Морелос, как и предполагали, кинулся вдогонку, мстить за погибель младшего братца?

- Получается, да. Но либо он примчался в Штаты по воздуху, либо, что вернее, уже обретался здесь.

- Во всяком случае, - заметила Дана, - теперь ты можешь не озираться, ожидая, когда на спину прыгнет обуреваемый личной ненавистью психопат.

Я скривился.

- Это верно, только и нить оборвалась. Нить, способная вывести на пресловутый Совет Тринадцати. Морелос подох, ни звука не вымолвив. И, насколько разумею, если он был El Martillo, ребятам настало время избрать преемника. И конспирация отныне станет поистине железной, не сомневайся. Игра делается весьма занятной.

- Не считаю наши приключения игрой.

- Сандра тоже. Отныне...

Я усмехнулся:

- У вас, девочки, много общего в характерах. Например, наивность...

- Не надо больше разговаривать о делах, - твердо сказала Дана, и оба мы расхохотались. - Между прочим, известно ли тебе, о потомок шведских аристократов, что мы ужинаем в старейшей таверне Соединенных Штатов? Здание было возведено в тысяча шестьсот семьдесят третьем году...

Когда мы покинули "Белую Лошадь", уже смерклось и посвежело. Я сказал бы даже - похолодало. На западном горизонте гас последний слабый свет. Загорались уличные фонари.

Дана Дельгадо взяла меня под руку, дабы не слишком спотыкаться на предательски высоких каблуках, и мы двинулись вдоль пологого, мощенного брусчаткой спуска, ведшего к гостинице. Фонари могли бы гореть и поярче, а улицу местные власти вполне способны были, между прочим, и заасфальтировать... Сама того не замечая, женщина прижалась ко мне, ища защиты. А возможно, резвилась, возбуждала спутника, дабы потом, приведя его в известное состояние, одернуть нахала, поставить на положенное место...

Я не слишком доверял Дане. Я по-прежнему помнил враждебность, обнаруженную при первой нашей встрече.

- У некоторых африканских и азиатских народов, - заметил я, - считается высшей степенью учтивости погромче отрыгнуть, угостившись на чужой счет: показать щедрому человеку, что наелся до отвала. Я хотел было научить вашу блистательность экзотическим манерам, но вовремя вспомнил: мы лакали и лопали за казенные деньги, а посему и рыгать незачем...

Дана засмеялась:

- Не беда, поблагодари словесно. Вежливой отрыжки не требуется.

Она ступала слева от меня, ибо, не будучи левшой, предпочитаю держать правую руку неизменно готовой к быстрому действию. Оттого и разгуливаю с женщинами на армейский лад. Между прочим, три мушкетера, если вы не запамятовали, тоже старались не обременять правую пятерню ничем, способным помешать им взяться за шпагу - даже возлюбленной дамой.

Но сейчас, благодаря этой давней привычке, Дана очутилась между мною и мостовой. Белый фургон подкатил почти неслышно, а затормозил очень резко. Похоже, нынче все подряд стремятся завести колымагу, которая служит и личным экипажем, и грузовиком. Эта машина была значительно короче морелосовской и окошек по бортам не имела, не считая, конечно, водительской кабины.

Старая была колесница, видавшая виды.

Выхватывая револьвер, я увидел в правом окне фургона металлический блеск. Я рванул Дельгадо на себя, развернул, заслонил, отпустил. Дана по инерции пролетела два или три фута, оступилась, шлепнулась. Я прыгнул в сторону, дабы отвлечь от женщины ответный огонь противника, вскинул ствол, уставился в ошарашенные глаза Леонарда Лестера.

Парень высунулся из фургона и оцепенел, поняв, что глядит прямиком в тридцативосьмикалиберное дуло. А металлический блеск, осознал я запоздало, был вовсе не металлическим, а стеклянным.

Блеснули оптические стекла в роговой оправе.

- Простите, сэр, - выдавил Лестер запинающимся голосом: - Ради Бога, извините! Я не хотел испугать вас!

Глубоко вздохнув, я возвратил смит-и-вессон за брючный ремень, поправил сбившийся пиджак. Обернулся к Дане. Та восседала на брусчатом тротуаре - из тех, что в прошлом веке и на заре нынешнего именовались "панелями" - в неизящной, отменно, я бы сказал, неприличной позе: широко разбросав ноги, даже не пытаясь поправить задравшееся платье. Ноги, впрочем, были чрезвычайно изящны.

Темная прядь растрепавшихся волос падала на лицо, полностью закрывая левый глаз. Дельгадо подняла руку, откинула непрошеную челку, исследовала нейлоновые чулки: не появились ли "стрелки"? Итоги инспекции оказались неутешительными.

Я поспешил поднять спутницу. Отряхнув себя сзади уверенными ударами ладоней, мисс Дельгадо выгнула шею, осматривая красное вечернее платье.

- Ах, чтоб тебе, Хелм! Целую неделю примочки на синяки придется класть! Чулки нужно выкинуть! А единственную приличную одежду в чистку сдавать! В суд подам, хамская твоя образина!

Вот она, женская признательность за профессиональную заботу.

Глава 17

Хотя фургон Леонарда оказался довольно просторен, особо располагаться да рассиживаться было негде. Пара кресел впереди - вот и все удобства. Между креслами, по счастью, наличествовало изрядное пространство: наверное, для того, чтоб шофер мог добираться до хранящегося в кузове груза не выскакивая наружу, не огибая машину пешком и не сражаясь с запорами задней двери.

Будучи более крупной человеческой особью, я вынужденно захватил две трети пассажирского сиденья. На оставшемся клочке стеганой кожи, или заменителя оной, примостилась Дана Дельгадо, умудрившаяся протиснуть ноги под приборную доску так, чтобы оставить Лестеру возможность хоть изредка переключать передачи.

Мне пришлось ухватить женщину за талию, дабы не сползала при всяком торможении, да при любом правом повороте не наваливалась на Леонарда. Не знаю, о чем размышляла компьютерная богиня по дороге. Должно быть, о том, что не стоит облачаться в изысканный костюм, ужинать в блестящем ресторане, а потом елозить задом по тротуару да трястись в автомобиле с никчемными амортизаторами. Во-первых, для одежды прискорбно, во-вторых - желудок, того и гляди, взбунтуется...

- Все хранится в родительском доме, - возбужденно докладывал Леонард Лестер. - Я, к сожалению, до сих пор живу с родителями... Разработки последних лет... Потому я и взялся преследовать вас, мистер Хелм. Хочу, чтобы вы посмотрели да решили: пригодится ли, нет ли... Ехать недалеко, это почти сразу же за городской чертой. А если вам неудобно, мисс Дельгадо, могу доставить в гостиницу, высадить и отправиться с мистером Хелмом...