Мадам Таро - Ли Суа
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Всего одна карта определяет, каким будет сегодняшний день. Иногда только вечером можно понять, о чем она говорила с утра.
Сегодняшняя карта – восьмой старший аркан, Сила.
На карте изображена девушка в белом платье, на голове у нее венок; она нежно улыбается, держа двумя руками раскрытую пасть льва. Грозный зверь покорно опустил хвост, будто кошка. Эта карта известна так же, как «Красавица и чудовище», олицетворяя мудрость и безумие внутри нас.
Однако она часто означает и довольно обыденные вещи. Например, встретить кошку на улице, прийти на прием к стоматологу, купить резинки для волос, напоминающие форму знака бесконечность над головой девушки…
Разглядывая карту, я неторопливо откусила хлебец. У меня была назначена встреча, так что я начала собираться, так и не выпив кофе.
* * *
– Неужели это знаменитая Мадам Таро?
– Опять ты за свое… Давно не виделись!
Сугён крепко обняла меня. Это было в ее стиле – пожать руку, похлопать по спине, обнять. Сначала я не хотела приходить, но ситуация с Сохи тяготила меня, к тому же я скучала по бывшей коллеге.
– Каково тебе вновь оказаться в участке? Не скучаешь?
– Совсем нет. В полицейских участках на Каннаме даже от интерьера веет пафосом. А кофе не три в одном, а в капсулах.
– Это бонус от нашей работы… Выпьем эспрессо?
– Давай.
– Сегодня жарко; может, тебе аффогато – кофе с мороженым?
– Ого, какая роскошь!
– Ты же знаешь, я люблю все самое дорогое и качественное. В холодильнике еще есть люксовое мороженое. Помнишь?
Сугён напела песенку из старой рекламы и открыла холодильник. Я села на диван и осмотрела комнату. Когда-то это было мое первое место работы; оно осталось для меня особенным. И поэтому, когда я опять переехала в этот район, ощутила особую ностальгию. Мне стоило прийти сюда раньше, но убийство Ян не позволило мне это сделать.
– Тебе надо было предупредить меня вчера. Я бы освободила время на вечер, – проворчала Сугён, поставив чашки с кофе на стол.
– Это же личные дела. Если б я позвонила заранее, тебя по иронии судьбы вызвали бы на задание, и мы не увиделись бы. Такова судьба полицейских.
– Из-за этой судьбы я все еще не замужем. Вдруг в день свадьбы сдернут на задание?
– У тебя паранойя.
– Мне даже во сне это снится. Я в белом платье, а жених оказывается преступником в розыске… Наручники, где наручники? Я их даже во сне ищу.
– А их нет…
– Именно!
– И преступник сбегает, – подхватываю я ее мысль.
– В точку! Знаешь, когда снятся такие сны?
– Перед убийствами?
– Нет, перед повышением. Ну правда, живешь в постоянном стрессе и ожидании, тут и не такие сны будут сниться, – болтала Сугён без умолку.
– Это все издержки профессии. Кроме тебя, что, в Корее нет полицейских?
– Откуда ты знаешь? Это большая тайна, – пошутила Сугён и засмеялась с полным ртом мороженого. – Если я выйду замуж, придешь на свадьбу букет ловить?
– Ты говоришь это разведенной женщине. Помнишь, до развода я помогала в расследовании брачного мошенничества? Все мужчины теперь кажутся мне преступниками. Не могу больше верить людям.
– Точно. И травма, и развод… От лица полиции выражаю вам соболезнования, – снова пошутила она.
– Сугён, а ты не встречалась с Наби? Давно ее не видно…
Наби – восемнадцатилетняя девушка, сбежавшая из дома. На теле у нее множество татуировок бабочек – на шее, плече, руках; потому ее так и прозвали – Наби, бабочка.
Когда я только начала здесь работать, ей было не больше тринадцати лет, и она сбежала из дома. Эта девчонка побывала во всех участках – Ханган, Ёндынпхо, Хондэ, Итхэвон. А несколько месяцев назад я встретила ее в ночном клубе в Ильсане. Наби удивилась тогда больше меня. Я пришла на следующий день, но она уже исчезла. После переезда я снова пыталась найти ее, переживая, что она пропала именно потому что увидела меня. Я уже не работаю в полиции – просто хотела встретиться с ней по-дружески… Видимо, Наби этого не поняла.
– Нет, давно не видела.
– Может, она в социальном центре?
– Тогда перестанешь волноваться?.. Она уже взрослая; наверное, там ее нет.
– Ей всего восемнадцать. Можно сказать, ребенок.
– Это ты так думаешь. А они все думают, что уже взрослые. Вполне возможно, что она живет одна.
А ведь верно. Я была неправа…
– Я слышала, что ее видели пару дней назад на Каннаме. Подумала, может, ты что-то знаешь… – сказала я.
– Даже если она пошла в центр социальной защиты, то там ее уже нет. Говорят, на днях туда приходили ее родители.
– На днях?
– Да, но теперь ее уже не найти.
– Ты же знаешь ее семью.
– Знаю. Эти родители – одно название. Только делают вид, что ищут ее. Наби говорила, что собирается переезжать за границу. Может, она уже и не в Корее…
Сугён вздохнула. Когда работаешь в полиции, ты постоянно видишь детей, для которых дом – сущий ад.
– Наби попала в продюсерский центр, а потом ушла оттуда. Ходили слухи, что она была как-то связана с проституцией. Родители от нее отказались. Кому нужен такой подарок? – рассуждала Сугён.
– Знаешь, в жизни не все так однозначно…
Ведь есть и такие родители, как мой отец.
* * *
Я вспомнила день, когда впервые встретила Наби.
Как-то в ночную смену я увидела пьяного мужчину, тащившего за собой Наби. Я подошла к ним. Наби сказала, что это ее знакомый. Она была похожа на школьницу, сбежавшую из дома, но на тот момент не было заявлений о пропаже подростка. В таких случаях полицейский ничего сделать не может.
В нашу следующую встречу она ночевала на улице. Я купила нам рамэн в ближайшем кафе, и мы вместе поели. Тогда я дала ей свой номер телефона, чтобы она в любой момент могла связаться со мной.
У Наби не было своего телефона – специально не заводила, чтобы прервать связь с родителями. Если ей нужно было кому-то позвонить, она пользовалась таксофоном, либо звонила с телефона друзей. Даже после моего ухода из полиции Наби звонила мне. До позапрошлого года…
* * *
