Приют на свалке - Алена Даркина

Выслушав подробные инструкции, Арташес перед обедом спрятался в подвал, чтобы немного побыть наедине. Спустился по лестнице без перил, прошел темным коридором с потрескавшимися бетонными стенами и трубами под потолком, миновал приемник, через который их группу привели сюда. Чуть дальше нашел маленькую грязную каморку, сел прямо на пол и ткнулся носом в колени. Он сбежал бы сюда сразу после первого урока, если бы майор не объяснил на пальцах, что карцер предназначен не только для лондонской банды, но и для всех, кто вздумает прогуливать уроки или каким-то другим образом нарушать распорядок приюта. Мало того, что ему придется недоедать, весь день работать и выслушивать окрики старших лейтенантов. Так он еще и должен следить за каждым шагом, потому что если он сделает что-то по ошибке, случайно — его ожидает карцер.

К горестным мыслям добавлялся осадок от утреннего происшествия в спортзале, когда он пытался поступить в четвертый класс. Старший лейтенант Тендхар приказал качать верхний пресс — сто раз без перерыва. Это норма для четвертого класса. Арташес мог это сделать — он частенько ходил с отцом в тренажерный зал. Уже заканчивая упражнение, он сделал паузу в две-три секунды и тут же лейтенант прикрикнул:

— Не сдал. Третий класс, свободен.

— Я еще не закончил, — возмутился Арташес. — Я могу продолжить!

— Я сказал: не сдал. Заткнись и проваливай.

— Дайте мне другой тест! — настаивал мальчишка. — Я подготовлен.

— Рядовой Саргсян, — старший лейтенант понизил голос почти до шепота. — Подойди ко мне.

Ничего неподозревающий Арташес подошел к Тендхару, и тот с размаху врезал ему ладонью в челюсть, так что он чуть не упал.

— Не смей спорить, — заорал лейтенант так, что у Арташеса заложило уши. — Третий класс!

В тот момент он сдержал слезы. Но теперь он мог вдоволь наплакаться. Арташес плакал обо всем сразу: об отце, которого он не увидит, о несправедливости, царящей повсюду, и о загубленной жизни. Как бы майор ни пытался соблазнить их видениями прекрасного будущего, он не верил, что что-то может измениться. В конце концов, его родители, профессиональные охотники, погибли на свалке, так как же выживет он, ребенок, если станет добытчиком в приюте…

Наконец, слезы иссякли. Арташес посидел еще немного, прижимаясь спиной к прохладной стене. Время неумолимо двигалось, пора было возвращаться. На обед лучше не опаздывать — голода он не чувствовал, но кто знает: может, если он не придет на обед, тоже накажут? "Отнимут ужин, за то, что пропустил обед", — мальчишка невесело ухмыльнулся. И тут же услышал, что в подвал кто-то спустился.

"За мной, — похолодело внутри. — Может, не найдут?" — он встал и вжался в бетон.

В темном коридоре слышалась возня, недовольное сопение. Потом голос почти взрослый, густой скомандовал:

— Давайте его сюда.

Снова кто-то завозился. Через несколько секунд все утихло.

— Ну что, познакомимся? — ехидно спросил тот же командир. — Я — рядовой четвертого класса Оливер Тимо. Ты кто такой?

— Зорич… — раздался жалобный голос. Арташес сразу вспомнил его — один из лондонской банды, решивший стать рядовым приюта.

— Зорич, говоришь, — прервал Тимо, недослушав, — а в банде-то как тебя звали?

— Малек, — пролепетал мальчишка.

— Вот так и будем звать тебя — Малек, — хохотнул Оливер. — Вот что, Малек, чтобы ты без дела не оставался… Теперь будешь в моей… — он помолчал, — банде. Понял?

— В какой банде? — удивился тот.

— В такой! И в благодарность за то, что я тебя беру, принесешь мне завтра банку еды. Ты меня понял?

— Где я возьму?

— Это твои проблемы. Чтобы до завтрашнего вечера принес.

— Но из столовой не разрешают ничего выносить!

Арташес помнил — дежурные по столовой на завтраке тщательно следили за тем, чтобы из столовой все выходили с пустыми руками. Один из пунктов устава приюта: еду съедаешь сам, не оставляешь на потом и ни с кем не делишься.

— Я еще раз говорю: это твои проблемы. Ты меня понял?

— Да… — жалобно скулил Миховил.

— Вот и отлично. А чтобы ты понял меня лучше…

Арташес слушал, как один за другим раздаются глухие удары — стучат кулаки о ребра мальчишки, затем тоненькие всхлипы, плач — кажется, ему зажали рот… Саргсян с трудом сдерживал дыхание, чтобы не выдать себя.

— Хватит, Тимо, — остановил его кто-то. — А то еще майор заметит. Он к новеньким присматривается.

— Не заметит, — Оливер слегка запыхался. — Что он его, раздевать что ли будет? А на этой симпатичной мордашке мы следов не оставим. Ну, Малек? Успокоился? Все понял? А теперь улыбнись. Улыбнись, я сказал! Вот так. Слезки вытри. В столовую пора. Если стукнешь кому — прибью! Понял? Нам все равно ничего не будет — нас старший лейтенант прикрывает. Понял? Вот и молодец. Завтра к вечеру чтобы банка еды была.

Голоса постепенно удалялись. Сердце у Арташеса гулко билось в груди. Он бы не смог помочь Зоричу. Не смог бы уже потому, что напали втроем: двое держали Зорича — Тимо бил. Он бы не смог помочь…

Но, может, теперь можно что-то сделать?

Он постоял еще с минуту, чтобы уверится, что подвал точно пуст, потом стал медленно пробираться обратно. Немного постоял на лестнице, услышав, как сверху спускаются лейтенанты с семьями, потом взбежал на первый этаж. Тут успокоил дыхание. К его облегчению, никто не заметил, откуда он выскочил. Направился в столовую. На пороге маячил Корбин.

— Арташес! — Бенсел помахал ему рукой. — Ты где ходишь? Иди скорей, — Саргсян ускорил шаг. Они вошли в столовую бок о бок. — Ты где пропал? — продолжал расспрашивать шеф. — Я уже взял еды для нас, все остывает, ищу тебя везде. Руки чистил? Иди, быстрей.

Арташес молча кивнул и, не глядя на ровные ряды столов, за которыми заняли почти все места, направился к очистителю. Столовая выглядела более опрятной и светлой, чем другие комнаты на первом этаже и тем более коридоры. Здесь, кажется, даже ремонт сделали, по крайней мере, стены и потолок не облупились. Когда пена очистителя растаяла на руках, он нашел Корбина, сел рядом.

— Ты чего такой хмурый? — поинтересовался опекун. — Случилось что? Или на Тендхара дуешься? Ты не дуйся. Он орать любит. Иногда и врежет хорошенько. Но если ты живешь по уставу, он тебе ничего не сделает. Главное с ним не спорить, молча делать, что скажет. Он зря не дерется.

Арташес сделал глоток воды, нашел глазами Миховила. Тот уткнул нос в тарелку, и быстро-быстро ел, не оглядываясь по сторонам.

— Ну… ты что молчишь-то? — приставал Бенсел.

Арташес глянул на него искоса и решил рискнуть:

— А бывает, что в приюте кто-то еду отбирает? Или воровать заставляет?